С точки зрения методологии эти идеи стали результатом трех "поворотов", случившихся во второй половине XX в., ознаменовавших революцию в социогуманитарном знании: лингвистический, антропологический и прагматический. Лингвистический поворот привлек внимание к языку и его роли в структурировании социального мира. В зависимости от языковой картины мира, отличающейся у разных народов (типов культур-цивилизаций), зависит различие восприятия мира и поведения. Так как право формулируется и интерпретируется в языке, то очевидно, что в различных языковых картинах мира одни и те же юридические термины (прежде всего, принципы права, дефиниции, но также и формулировки конкретных норм права в статьях нормативно-правовых актов) приобретают разные значения. Например, понятие свобода, без которого невозможна формулировка прав человека, в японском языке означает эгоизм и выступает антиценностью, а в славянских языках предстает вольностью, то есть произволом, в то время как в английском - правом, ограниченным свободой другого человека. Антропологический поворот акцентирует внимание на культурном релятивизме - необходимости изучения социального (и правового) института с позиций характеристик данной культуры и практик людей, в ней социализированных. Прагматический поворот также утверждает контекст оциокультурных практик человека, его употребления языковых выражений - значений слов и понятий - в своей практической жизнедеятельности. Прагматический поворот, нашедший свое концептуальное выражение в идеях Л. Витгенштейна, Г. Райла и М. Псшани, ознаменовал изменение акцента в гносеологии с вопроса "что?" на вопрос "как?", с онтологической (буквально - бытийственной) проблематики на функциональную: вопрос "что это такое?" переформулируется в "как это действует?". Анализ личностного, неявного знания как раз и позволяет ответить на него.
Наиболее перспективными методологическими программами в этой связи представляются социальный конструктивизм, теория социальных представлений и дискурс-анализ. Именно они позволяют раскрыть новое "воскрешение" человека после "смерти субъекта", наступившего вслед за "смертью Бога", провозглашенного сперва Ф. Ницше, а затем постструктуралистами М. Фуко и Р. Бартом.
Теория социального конструктивизма говорит о том, что в основе любого социального института лежит "первичный произвол" и последующая "социальная амнезия" (по терминологии П. Бурдье, воспринявшего ее у Б. Паскаля). Отсюда идея "созданности традиций" Э. Хобсбаум и концепция "воображаемого сообщества" Б. Андерсона. Концепция социальных представлений показывает влияние ментальных процессов на жизненные практики, их нерасторжимое единство и взаимозависимость. Методология дискурс-анализа исследует практики использования структуры в повседневной жизнедеятельности, которые эти структуры вместе с субъектами, ответственными за этот процесс, порождают и воспроизводят.
Что все это означает применительно к проблеме преемственности права? Во-первых, то, что нет универсальных объективных критериев определения преемственности или инновационности в развитии права, хотя можно говорить о косвенных признаках преобладания либо первого, либо второго. И то, и другое определяется наблюдателем - властью, референтной группой и легитимируется населением (которое соглашается с навязанным представлением).
Так, например, революционность Кодекса Наполеона для развития правовой системы Запада может быть поставлена под сомнение его консервативностью и эклектичностью.
Доказать либо одну точку зрения, либо другую "полностью" и "окончательно" (однозначно) невозможно, хотя можно привести более весомые с точки зрения научного сообщества аргументы (которые, впрочем, со временем как правило пересматриваются). Поэтому история - это не события прошлого, но их интерпретация с позиций сегодняшнего дня властью, научным сообществом, широкими слоями населения и седиментация в исторической памяти социума. Это связано с тем, что прошлое дано нам не "само по себе", но как образы, представления о прошлом, всегда неполные, огрубляющие прошедшие события.