Серьезнейшей проблемой, требующей специального изучения, является экспликация общественных предпочтений, которые должна (по идее, например, теории общественного договора) агрегировать и осуществлять государственная власть. Э. де Ясаи приводит достаточно веские аргументы, чтобы несколько провокационно заявить: "... в любом обществе, где отсутствует полное единогласие и существует плюрализм интересов, государство, сколь угодно сговорчивое, не может преследовать иные цели, нежели свои собственные". Главный аргумент состоит в том, что в современном сложноструктурированном обществе не существует объективных критериев сравнения индивидуальных предпочтений и их агрегирования в единую цель государственной деятельности. "Ввиду необходимости взвешивания индивидуальных целей - поскольку нет другого способа слить их в единую, величину, максимизируемый индекс - государство должно, несмотря на весь свой альтруизм и беспристрастность, трансформировать цели своих подданных, соединяя их в собственную цель, потому что выбор весов, применяемых к целям каждого индивида, не принадлежит никому, кроме государства. Существует ни на чем не основанная вера в то, что при демократии государство веса не выбирает, потому что они заданы, встроены в некое правило, которому государство не может не следовать, пока оно остается демократическим.
Типичным правилом такого рода является правило "один человек - один голос", которое присваивает единичный вес каждому избирателю, нравится он государству или нет. Ошибочность этой веры заключается в переходе от голосов к целям, к максимизируемым величинам. Неявное предположение о том, что голос, поданный за политическую программу или за группу людей, является приблизительно тем же самым, что и выражение целей избирателя, необоснованно. Наличие социального механизма (такого, как выборы для выбора одной из жестко ограниченного множества альтернатив (таких, как состав правительства) не должно трактоваться как доказательство того, что существует, в операциональном смысле, "общественный выбор", в котором общество максимизирует свои совокупные цели".
С другой стороны, действия государства "могут достигать или не достигать задуманного эффекта, а их ближайшие проявления ничего не гарантируют относительно окончательных результатов. Однако почти всегда они имеют другие эффекты, которые могут быть более важными и долгосрочными. Вдобавок эти непреднамеренные последствия могут быть определенно нежелательными, непредвиденными и, по сути дела, зачастую непредсказуемыми. Именно это придает жутковатый оттенок уютной точке зрения, согласно которой политика - это плюралистическая векторная геометрия, а гражданское общество управляет само собой и контролирует государство, которое представляет собой просто машину для регистрации и исполнения "общественного выбора".
Очевидно, что общество генетически и функционально предшествует государству. Однако нельзя не признать, что современное государство, используя интеллектуальную элиту, с помощью механизмов символического властвования формирует политико-правовую идентификацию населения и тем самым конструирует и воспроизводит (хотя и не по собственному произволу) общество, организуя его в политико-правовом аспекте. Последнее выражается в формировании господствующих представлений о нации, данном конкретном обществе и самом государстве и управлении массовым поведением, согласующимся с этими, во многом навязанными, представлениями.
Таким образом, государство как сложное, многоплановое явление, которое невозможно свести к единственному референту, представляет собой диалог населения и государственной власти, содержанием которого выступает представительство.
Заключение
Подводя итог предпринятому исследованию, необходимо отметить, что право, правовая реальность с точки зрения развиваемого постклассического подхода, как и любой социальный институт (социальная подсистема), обусловлено историческим и социокультурным контекстом. Бытие права, напрямую связанное с господствующим в социуме представлением о бытии, определяется исходными социальными характеристиками (и господствующими представлениями о них), образующими "конституцию" данного общества. Сегодня на наших глазах изменяются эти исходные характеристики - устройство социума. Это выражается, прежде всего, в том, что классическая картина мира заменяется на постклассическую (или, по терминологии В.С. Степина, на постнеклассическую). Тем самым формируется постклассическая научная картина мира, определяющая, в том числе, онтологию права, правопонимание.
Приход "постклассики" во многом был инспирирован постмодернизмом - радикальной критикой (деконструкцией) оснований индустриального общества эпохи модерна. В то же время необходимо признать, что сам по себе постмодернизм не предлагает никаких позитивных программ переустройства критикуемого общества (хотя достаточно четко ставит диагноз тупиковости модерна). Поэтому уже в конце 90-х г.г. XX в. заговорили о необходимости разработки позитивной программы преодоления ограниченности современности, что вылилось в такие мировоззренческие и научные направления, как пост-постмодернизм, After Postmodernism и пост(не)классическая философия. Преимущества последнего состоят в том, что в нем акцентируется внимание на новых критериях научности, онтологии и методологии науки.