Таким образом, сегодня законодательство существует в качестве информационной модели на двух уровнях: мифическом и идеологическом. Отсюда возникает важнейшая, как представляется, проблема законодательной референтности - ее соотнесения с правосознанием и материальным бытием социума. На уровне мифа она предстает в виде весьма туманных образов. Закон как идеологическое образование подвержено "ошибке короткого замыкания" - некорректному выведению эмпирических выводов из предельно общих идеологических конструкций. Так как между знаком и означаемым, идеологическими конструкциями и эмпирическими данными, а тем более практическими действиями нет и не может быть однозначной связи, можно заключить, что закон преимущественно является идеологическим документом, служащим оправданием (как правило, "задним числом") политики. Будучи предельно абстрактной, закон как идеологема может служить средством оправдания практически любой политики, чему примером является сталинская Конституция.
Вышеизложенное дает основание для вывода о том, что законодательство необходимо изучать вместе с конкретизирующими ее подзаконными актами и практическими действиями как правоприменителей, так и граждан, реализующих ее положения. Другими словами, - это изучение так называемого "живого закона", предполагающей соотнесение его восприятия широкими слоями населения и специалистами (например, членами Конституционного Суда РФ).
Таким образом, правовая культура - это механизм постоянного воспроизводства с помощью обозначенных выше функций правовой реальности. Акцент на правовую культуру не просто фиксирует многомерность права, а определяет, как различные элементы, образующие правовую реальность, взаимообусловливают друг друга, осуществляя тем самым воспроизводство права.
Содержание правовой культуры как квинтэссенция вышеобозначенных функций образует механизм правового означивания социальных явлений и процессов как правовых. Он, в свою очередь, зависит от господствующих в данном социуме социальных представлений о добре/зле, правильном/неправильном, справедливом/несправедливом и т.п. универсальных дихотомий. Они универсальны потому, что присутствуют в любом (по крайней мере, сегодня) социуме, включая субкультуры и даже малые группы, однако наполняются разным содержанием в различном историческом и социокультурном контексте. Именно социальные представления и обусловленные ими стереотипы массового юридически значимого поведения, включая критерии отнесения соответствующего поведения к юридически значимому (т.е. процесс юридической квалификации) и являются главным критерием типологии правовых культур. Эти социальные представления, в свою очередь, определяются картиной мира, господствующей в данной культуре. Специфика соответствующей культуры как раз и проявляется в господствующих социальных представлениях и стереотипах поведения. При этом не существует объективной заданности конкретного содержания соответствующего типа правовой культуры: она суть социальный конструкт, производимый элитой и референтной группой с помощью дискурсивного механизма официальной номинации - классификации и "видения" социального мира. Изменения социальной ситуации и господствующего мировоззрения (которые всегда дополняют друг друга) трансформируют социальные представления, включающие критерии идентификации (и самоидентификации) социальной группы (социума) и массовое поведение, а тем самым видоизменяется и правовая культура.
Одной из актуальнейших проблем культурологического подхода к правопониманию является правовой мультикультурализм. Тенденции, происходящие в современном мире, отличаются двумя противоположными векторами: глобализацией и локализацией. Возможно, движение социальных групп, культур и обществ к локализации представляет собой ответную реакцию на глобализацию, шагающую темпами, опережающими возможности психологической адаптации. Нивелирование различий вызывает вполне оправданное стремление сохранить свою самобытность.
Особое значение при этом придается сфере культуры - культурной самобытности наций, этносов и даже отдельных групп. При этом движение к культурной автономии обнаруживается все в большей степени на локальном уровне - местного самоуправления. С одной стороны эта тенденция не может не приветствоваться, хотя бы в силу важности, ценности любой культуры. Более того, для выживания человечества унификация, сопровождаемая процессом глобализации, должна быть уравновешена минимумом разнообразия. Но, с другой стороны, чрезмерное развитие локализации ставит под сомнение не только существование национальной культуры, существующей на уровне отдельного социума, но и их управляемость.
Обозначенная проблема имеет прямое отношение к праву, выступающему формой фактически существующих общественных отношений. Одновременно реформирование законодательства должно учитывать тенденции, происходящие, в том числе, в культурной автономизации и сегментаризации современного общества.