Принципы права в подавляющем большинстве случаев определяются в современной юридической литературе (хотя большинство авторов не рефлексируют по этому поводу) как характеристики (исходные начала) права эпохи Нового времени. В литературе предлагаются традиционные классификации принципов права на общие (общеправовые), межотраслевые и отраслевые. Общеправовые принципы, среди которых выделяются гуманизм (свобода, равенство, безопасность, достоинство, справедливость, человек - высшая ценность, и др.), законность, организационные принципы устройства государственной власти (например, принцип федерализма в Конституции РФ), в связи с различением естественного и позитивистского типов правопонимания, подразделяют на морально-этические или нравственные и организационные. При этом они трактуются как универсальные категории с однозначно определяемым содержанием и объемом, которые либо вытекают из природы вещей (например, природы человеческой рациональности), либо из социального контракта, из принимаемой потенциально всеми гражданами конвенции.
В этой связи возникает несколько проблем, свойственных онтологии и гносеологии Нового времени, которые являются основаниями представления о праве эпохи модерна. Наиболее существенной среди них представляется проблема рациональности в самом широком смысле этого слова, в том числе, рациональности права и его принципов, из которой вытекает проблема универсальности принципов права. На протяжении последних трех веков в философии и мировоззрении господствовало представление о разумности нашего "лучшего из миров" и возможности его аподиктичного познания. Благодаря разуму человек в состоянии открыть закономерности, на основе которых существует мироустройство, и сконструировать отвечающие этим закономерностям социальные институты. Однако претензии человеческого разума на открытие (если они есть) конститутивных закономерностей бытия и создания, на которых должны быть сформированы оптимальные, справедливые, обеспечивающие всеобщее благо социальные институты, как оказалось, сильно преувеличены, о чем уже упоминалось выше.
Если рациональность трактовать как логическую непротиворечивость, то есть, исходить из программы неопозитивизма, то нельзя не признать, что она не выдерживает критики по нескольким основаниям. Во-первых, логика, будучи правилом вывода из исходных посылок, ничего не говорит об обоснованности самих исходных постулатов. Поэтому существует множество логически правильных суждений, которые являются бессмысленными. Во-вторых, логически завершенные системы (множества) являются противоречивыми, как доказал своими знаменитыми ограничительными теоремами К. Гедель. Поэтому сформулировать право (и его принципы) как замкнутую, самодостаточную, логически непротиворечивую систему, о чем мечтал Г. Кельзен, невозможно. В-третьих, существуют серьезные проблемы с так называемой "юридической логикой", с помощью которой можно попытаться рационализировать (формализуя) принципы права. Этот вопрос требует отдельного рассмотрения. Сейчас же представляется возможным заметить, прежде всего, что формулировки законодателя неизбежно опираются на естественный язык, который отличается от искусственного, формализованного, конвенционального языка, который призвана разрабатывать аналитической философии. Он отличается метафоричностью, противоречивостью, неполнотой, а также тем, что его значение и референция определяются не аналитически, а через практическое обращение с конкретными предметами. С другой стороны, формальная логика не в состоянии обосновать норму права, так как прескриптивные суждения, образующие ее диспозицию, не могут быть логически выведены из дескриптивных, формулирующих гипотезу нормы права. Эта проблема, именуемая "парадоксом Юма", имеет более широкую философскую трактовку о соотношении фактов и ценностей, фактов и мотивации поведения. Между нормами и фактами существует отношение асимметричности: "нормы всегда относятся к фактам, а факты оцениваются согласно нормам, и эти отношения нельзя обратить". При этом отношение оценивания с логической точки зрения совершенно отличается от личного психологического отношения - симпатии или антипатии - к интересующим нас факту или норме. В мире фактов регулятивной идеей является идея соответствия между высказыванием или предложением и фактом, то есть идея "истины". В мире норм соответствующую идею можно описать разными способами и назвать различными именами, к примеру "справедливостью" или "добром". Но "регулятивная идея абсолютной "справедливости" и абсолютного "добра" по своему логическому статусу отличается от регулятивной идеи "абсолютной истины", и нам ничего не остается делать, как примириться с этим различием.... Очевидно, что критерий абсолютной справедливости невозможен еще в большей степени, чем критерий абсолютной истины. Можно, конечно, в качестве такого критерия попытаться рассматривать максимизацию счастья. Но я никогда не рекомендовал бы принять в качестве такого критерия минимизацию нищеты, хотя я думаю, что такой критерий был бы усовершенствованием некоторых идей утилитаризма". Отождествление фактов и норм, по мнению К. Поппера, предприятие весьма опасное, так как оно "неизбежно ведет к отождествлению будущей власти и права. ...Другими словами, это ведет к отождествлению норм или с властвующей ныне, или с будущей силой".