Апедевсия (ἀπαιδευσία) – способность к освобождению от догм религии и культуры. Апедевсия киников – отстраненность от культуры и общества. Киники считают, что культура (в частности, письменность) делает знание мертвым.
Автаркия (αὐτάρκεια) – способность к независимому существованию и самоограничению. Автаркия киников – независимость и самостоятельность, отказ от семьи и государства.
Таким образом, этический идеал кинизма формируется как:
✓ крайняя простота, граничащая с докультурным состоянием;
✓ презрение ко всем потребностям, кроме основных, без которых сама жизнь была бы невозможна;
✓ насмешка над всеми условностями;
✓ демонстративная естественность и безусловность личной свободы.
В фокусе кинической философии находится человек с его естественными заботами. Киник ищет норму в природе человека как вида и индивида и не ждет божественных или социальных указаний для решения проблем собственной жизни. При этом индивидуалистический протест киников не вырождается в эгоизм и тем более эгоцентризм, готовый удовлетворять эго одного за счет других. Индивидуализм киников приводит к принципу внутренней свободы, которая добывается борьбой, в первую очередь с самим собой, своими предрассудками и иррациональностями, а не с "социальным злом". Таким образом, отрицание устоев киников не являлось нигилизмом и анархизмом.
Являясь философией "практической этики", кинизм предполагает, что главный способ манифестации этического идеала – повседневная жизнь его представителей. Основатель школы Антисфен полагал, что добродетели можно научить. В этом отношении он стал первым вести образ жизни, наглядно подчеркивающий и выделяющий элементы кинической программы и имеющий для этой цели нарочито-демонстративный характер.
Особую известность в этом плане приобрел ученик Антисфена – Диоген Синопский, прославившийся демонстрацией своих убеждений в деяниях и поступках, нередко взрывавших общественное мнение, преступая многие границы дозволительного и общепринятого. В своих беседах и повседневной жизни Диоген вел себя как маргинальный субъект, эпатирующий аудиторию; но не столько с целью оскорбления или унижения ее, сколько из потребности обратить внимание на заблуждения и ошибки людей. Он предлагал людям ценности, которые полагал более глубокими и важными, чем привычные и согласованные большинством.
Многим памятна история с фонарем, с которым ходил Диоген, вылезая из своей бочки и спрашивая всех встречных, не видал ли кто человека. Мысль о редких, действительно разумных экземплярах, достойных такого высокого звания, он подчеркивал при каждом удобном случае. Однажды, помывшись, Диоген выходил из бани, а навстречу ему шли знакомые, которые только собирались мыться.
– Диоген, – спросили они мимоходом, – как там, полно народу?
– Полно, – согласился Диоген.
Подошедшие в этот же момент другие знакомые, также собравшиеся в баню, задали почти тот же вопрос:
– Привет, Диоген, что, много людей моется?
– Людей – почти никого, – покачал головой Диоген.
Плутарх рассказал о примере редчайшего спокойствия, явленного Диогеном перед лицом, повергавшим в смятение духа народы половины известного в тот момент грекам мира. Великий Александр, описывал он, долго ждал, пока Диоген придет к нему выразить свое почтение, но философ преспокойно отдыхал, несмотря на приглашение. Тогда Александр решил сам его навестить. Он нашел Диогена в Крании (в гимнасии неподалеку от Коринфа), когда тот грелся на солнце. Александр подошел к нему и сказал:
– Я – великий царь Александр.
– А я, – ответил Диоген, – собака Диоген.
– И за что тебя зовут собакой?
– Кто бросит кусок – тому виляю, кто не бросит – облаиваю, кто злой человек – кусаю.
– А меня ты боишься? – спросил Александр.
– А что ты такое, – спросил Диоген, – зло или добро?
– Добро, – сказал тот.
– Кто же боится добра?
Наконец, Александр сказал:
– Проси у меня, чего хочешь.
– Отойди, ты заслоняешь мне солнце, – ответил Диоген и продолжил греться.
На обратном пути, в ответ на шутки своих приятелей, которые потешались над философом, Александр якобы заметил: "Если бы я не был Александром, хотел бы стать Диогеном". По иронии судьбы Александр умер в один день с Диогеном 10 июня 323 года до н. э.
Так как кинизм, по существу, представлял собой благодатную почву для провокационного поведения, иногда не связанного с философской программой, в среде киников оказалось немало субъектов, расположенных к решению проблем личной рутины посредством антиобщественного поведения. Что, как мы хорошо знаем из истории, в том числе новейшей, – не редкость для любого контрсоциального сообщества. Поэтому не удивительна традиция критики и осмеяния киников, которая сложилась уже во времена основания школы, при Антисфене и Диогене. Характерно, что термин "цинизм" появился позднее – благодаря названию школы "кинизм" в устах безжалостных критиков. Поэтому очередное слово из нашего словаря имеет совсем не тот смысл, который в него вкладывали в оригинале.
Образ жизни киников оказал влияние на оформление христианского аскетизма, особенно таких его форм, как юродство и странничество.
При всем внешнем примитивизме и кажущейся наивности киники были не лыком шиты. Они поставили немало теоретических и практических вопросов, решение которых еще долго занимало и мучило человечество: свобода мнимая и истинная, внешняя и внутренняя, моральная автономия и ответственность перед обществом, личность в отчужденном мире, противопоставление культуры и природы, "разумность природы", социальная роль науки, пределы самоограничения, разумные и безудержные потребности, подчинение долгу, критика и переоценка конвенциональных ценностей (согласованных в данном сообществе), внешних благ, жизнь как деяние, проблема определений (точности терминов и слов как таковых), слово и его значение, многое другое. В историю европейской культуры, при всей парадоксальности и скандальности своей практики и философии, киники вошли как выдающийся пример человеческой свободы и моральной независимости. Они воплотили образ величия духа, пренебрегающего соблазнами чувственной жизни, социальными условностями, тщеславными иллюзиями власти и богатства.
Практическая польза: философия кинизма позволяет выйти за пределы навязанных внешних рамок и стереотипов, вернуться к истокам, природе – собственной и окружающей. "Тиранию долга", которую в XX веке описывала известный психоаналитик Карен Хорни, киники обозначили как проблему и предложили пути ее решения за два тысячелетия до ее публикаций.
Киники взяли на вооружение некоторые находки скептиков – еще одной группы философов, предложивших с сомнением относиться к достоверности получаемой информации в силу разных причин – от эффекта "испорченного телефона" до выгодной кому-либо дезинформации, в том числе массовых социальных мифов и стереотипов. Вслед за скептиками киники стали использовать важные вопросы как инструмент для анализа и самоанализа: "Откуда я это знаю? Где подтверждения в виде фактов, а не слов? Где доказательства? Есть ли альтернатива?". Эти и другие подобные вопросы могут прояснить много запутанностей и конфликтов в нашей голове и ряде внешних ситуаций. Ясность, возникающая вследствие такого анализа, – не только краеугольный камень текущего спокойствия, но и стратегия, позволяющая предупредить его нарушения в будущем.
Стоицизм
Стоици́зм – учение одной из наиболее влиятельных философских школ античности, возникшей во времена раннего эллинизма и сохранившей влияние вплоть до конца античного мира. Это этическая концепция, схожая с китайским даосизмом, отождествляющая источник гармонии в мире с принятием естественного порядка вещей и, соответственно, рекомендующая стоически переносить все испытания судьбы. Главным посылом выступала практика управления человеком своими страстями. Название "Стоя" происходит от названия "Расписной Портик" (Στοὰ Ποικίλη) в Афинах, где около 300 года до н. э. преподавал Зенон из Китиона (город на острове Кипр, в его южной части, на территории нынешней Ларнаки), основатель учения. Ранее стоиками в Афинах называли поэтов, собиравшихся в Стоа Пойкиле за сто лет до появления там Зенона, его учеников и единомышленников.
Стоическая философия пришлась по нраву суровым римлянам. Так называемая "поздняя стоя" (римский стоицизм) – это I–II века н. э. Сенека, Эпиктет и император Марк Аврелий – ее ведущие представители. Известные римские стоики – сплошь звезды. Вторая после связки Сократ–Платон–Аристотель – уже римская "Dream Team" (ей стоило бы посвятить больше места, но, видимо, уже в другой книге).
Безусловно, сферическим стоиком в вакууме (по выражению одного восторженного современника) являлся вольноотпущенный раб Эпиктет. Оказавшись в Риме, он, будучи рабом, сопровождал своего хозяина Эпафродита, любимца Нерона, решившего разобраться с премудростями философии (тогда в тренд элит вошел как раз стоицизм). Тот посещал лекции стоика Мусония Руфа, и Эпиктету тоже посчастливилось их услышать. Он все больше проникался стоицизмом, и вскоре люди стали приходить послушать уже его самого. Эпиктет пояснял ученикам, что основная задача философии – научить различать, что сделать в наших силах, а что – нет. Нам неподвластно все находящееся вне нас, телесное и внешний мир. Не сами вещи, а только наши представления о них делают нас счастливыми или несчастными (ведущий слоган современной когнитивно-поведенческой психотерапии). Однако наши мысли и стремления, а следовательно, и наше счастье нам подвластны.