Вместе с тем философия уже подготовила своего рода "болванку" для психологии – работы первых экзистенциалистов. "Модусами экзистенциализма", по меткому выражению Карла Ясперса, стали Фридрих Ницше и Сёрен Кьеркегор. Оба, такие схожие и такие разные, говорили о человеке, говорили по-разному, но в унисон и в абсолютной тишине. Ни тот ни другой не получил прижизненного признания. Им обоим была предназначена роль глашатаев. Они создали тексты, которые обозначили проблему – выявили ее, дали ей название. Поколение, а то и два следующих поколения только учились соотносить эту новую риторику с собственным внутренним чувством.
"Бог умер!" – говорит Ницше. "Чем больше возрастает идея Христа, тем больше увеличивается Я, – говорит Кьеркегор. – Его качество зависит от его меры. Дав нам такой мерой Христа, Бог с очевидностью засвидетельствовал нам, сколь далеко заходит огромная реальность Я; ибо только в Христе истинно, что Бог есть мера человека, его мера и его конец". Это поистине метафизический спор, где оппоненты говорят об одном и том же. Бог умер, но Он мера человека и его конец. Ницше и Кьеркегор потрясающе разные при столь же потрясающем сходстве. Сам Ницше, вероятно, отметил бы, что разница между ним и Кьеркегором коренится в "низкой оценке сострадания" у него и высокой у Кьеркегора. Впрочем, это был бы тот случай, когда Ницше не стоило бы верить.
Парадоксальное единство этих философов продиктовано их какой-то очень странной, не всегда, казалось бы, мотивированной агрессией, непримиримостью. Вот Кьеркегор говорит, словно бы обращаясь к Ницше: "Человеку надо находиться как можно дальше от Бога, чтобы суметь бросить ему это "нет!" Да и кто злится теперь на Бога, если это всего лишь старая, угасшая опасность. Человек бывает фамильярным с Богом, только находясь от него дальше всего, ибо такая фамильярность может родиться только благодаря удаленности; рядом с Богом нельзя быть фамильярным, а если человек все же таков – это знак того, что пребывает еще далеко. Таково бессилие человека перед лицом Бога!" А Ницше отвечает: "Вы говорите, что веруете в Заратустру? Но что толку в Заратустре? Вы – верующие в меня: но что толку во всех верующих! Вы еще не искали себя, когда нашли меня. Так поступают все верующие; потому-то вера так мало значит. Теперь я приказываю вам потерять меня и найти себя; и только когда вы отречетесь от меня, я вернусь к вам…" Разве, сказав Богу "нет", Ницше не находит к нему кратчайший путь? Так кто из "модусов" "пошел" дальше?
И сейчас нам предстоит понять, как такая странная "философия нигилизма" отразилась на эволюции психологии. Но сначала хотелось бы привлечь ваше внимание к одному весьма примечательному парадоксу. Джеймс Фейдимен и Роберт Фрейгер в своей очень удачной работе "Личность и личностный рост" избрали определенную канву, в соответствии с которой они рассказывают о блестящих психотерапевтах и их учениях. В списке – К. Юнг, А. Адлер, В. Райх, Ф.С. Пёрлз, В. Джеймс и другие. Так вот, эта канва представляет собой девять пунктов. И обязательным для всех участников этой своеобразной антологии – вторым номером – является пункт "интеллектуальные предшественники". Пункт обязательный, но у одного психолога он пропущен. Единственным основателем психологической школы, у которого, по мнению авторов этой книги, не было "интеллектуальных предшественников", оказался Зигмунд Фрейд. Это достаточно странно, но ведь, если разобраться, мы все привыкли так думать.
О Фрейде говорят: "Человек, открывший бессознательное". На самом же деле "бессознательное" к моменту "открытия" его Фрейдом имело уже многовековую историю. Возможно, по-настоящему первым "открыл" бессознательную психику Готфрид Вильгельм Лейбниц. О ней он писал: "Убеждение в том, что в душе имеются лишь такие восприятия, которые она сознает, является источником величайших заблуждений" – а было это на рубеже XVII–XVIII веков. Вся дальнейшая психология и философия "ассоциаций" заключала в себе это открытие Лейбница. Век спустя Иоганн Гербарт вновь возвращается к понятию "бессознательного". И уж совершенно "общим местом" "бессознательное" становится в философии Фридриха Ницше. Так кто же настоящий Колумб "бессознательного"? Зигмунд Фрейд дал особенное описание бессознательного, весьма спорное, но обстоятельное и системное. Однако главный принцип – то, что мы видим и знаем о себе, не есть правда – был сформулирован еще задолго до психоанализа.
У Фрейда были "интеллектуальные предшественники", и не только по части определения бессознательного, и этот предшественник – Фридрих Ницше, самим своим творчеством – внутренним напряжением, надрывом, заостренностью чувств и страстей, вывертом наизнанку – создал что-то вроде психоаналитической парадигмы. Это, конечно, афоризм, но в нем есть сущностная правда – возможно заниматься психоанализом и не читая Фрейда, но нельзя стать психоаналитиком, не прочитав Ницше.
Ницше заразил мир идей "возможности сверхчеловека", а человека – бесчеловечностью. "Бог умер!" – что это значит? Строго говоря, только то, что написано. Но на самом деле? На самом деле – у Ницше вместе с Богом умер и человек. И Фрейд четко улавливает причины, по которой психология теряет позицию за позицией (мы имеем в виду печальный опыт недолговечности теорий В. Вундта, Ф. Брентано, Г. Эббингауза и др.); она не ставит человека в центр мироздания, хотя святое место пусто, и она бессистемна.
Так Фрейд ощущает и дух времени. Времени, когда точные науки поражают своими успехами, естествознание привлекает все большее и большее внимание. И они-то как раз системны – во-первых, космологичны, во-вторых, обоснована и признана повсеместной эволюция – можно даже сказать, что науки были на тот момент "одухотворены" ею. Человек же, напротив, потерял свою одухотворенность и чувствует себя потерянным. Очевидно также: чтобы лечить человека, во-первых, необходимо, чтобы он знал, чем он болен, а во-вторых – верил лекарю. К общим общественным настроениям все явственнее примешивается потребность познания самих себя – то есть индивидуализм, который, естественно, не религиозен. И Фрейд талантливо, педантично объединяет все эти разбросанные "очевидности".
Итак, "космология" и "эволюция". Разумеется, Фрейд не строит никакой "космической теории", но он впервые создает целостную "теорию личности". Личность предстает пред публикой как система. Она состоит из уровней и динамических отношений между ними, изначальными и приобретенными закономерностями и так далее. Вместо "эволюции" Фрейд предлагает нам индивидуальную эволюцию – от оральной стадии младенчества до развернутого невроза и психоаналитической кушетки. А чтобы "одухотворить", вдохнуть жизнь в свое детище, Фрейд перенимает у Ницше идею сверхчеловека: человека, лишенного своих "человеческих слабостей". Теперь, если человек начинает сомневаться в себе, он сразу "отдает себе отчет" в том, что это не его слабость, а агрессия его комплексов со стороны бессознательного, это вытесненные и подавленные желания, но не он сам. Если же художник создает гениальное полотно, он "понимает", что таким образом сублимировалась на холсте накопленная им сексуальная энергия. Все становится просто и ясно, жизнь представляется как работа моих детских сексуальных комплексов, как борьба моего бессознательного с моим сознанием. После терапии я могу все это осознавать, и в этом – "свобода".
Итогом психоаналитической терапии является осознание пациентом его вытесненных желаний, их истории и роли в формировании невротического симптома. Согласно теории, это избавляет от страданий, связанных с этими желаниями и вытеснениями, достигается некий личностный "идеал" существования. И как ни странно, именно этот "идеал" дает жизнь психоанализу. Осознавая свою сущность, свои желания, влечения и связанные с ними запреты, человек перерождается, становится другим, он как бы поднимается над самим собой и смотрит на себя со стороны. Достижение этого метауровня рефлексии, формирование отношения к себе как к объекту – это и есть цель психоанализа, она в духе времени и дает ощущение некой перспективы. После долгих лет в обществе, теряющем свои религиозные ценности, наконец появляется некий вектор развития, стремление к некоему идеалу.
Философия Ницше, если иметь в виду ту ее часть, где Ницше изобличает мораль и человека, раздавленного этой моралью, как нельзя лучше ложится в основу психоаналитической доктрины. Но тут есть серьезная проблема. Идеал ницшеанской философии устремлен в бесконечность. Его Заратустра – это еще не результат развития человека, не сверхчеловек, а устремленность к сверхчеловеку, вектор, направление, призыв. Ницше откровенно противоречив, афористичен и не стесняется этого. Разумеется, он не смог создать законченную теорию, да и не ставил перед собой такой цели. Он самого себя считал "системой", исходящей от "общего корня" и "основной воли", и этого ему было достаточно. Но психоанализ спустил Ницше на землю, прежние свободные принципы оказались связаны в систему. Появилась теория личности, которая формализовала все эти экзистенциальные метания и определила их причину и природу: сексуальность – вытесненная, извращенная, подавленная.