четыре стадии эротизма: Хавва (Ева), Елена (Троянская), Дева Мария и София. Этот ряд повторяется в "Фаусте" Гете, в виде фигуры Гретхен как персонификации чисто инстинктивного отношения (Ева); Елены как фигуры анимы21; Марии как персонификации "небесного", то есть христианского или религиозного отношения; наконец, "вечной женственности" как выражения алхимической Sapientia*, Как показывает приведенный перечень, мы имеем дело с гетеросексуальным Эросом или фигурой анимы, проходящей четыре стадии, то есть - с четырьмя стадиями культа Эроса. Первая стадия - Хавва, Ева, земля, -является чисто биологической; женщина приравнивается к матери и представляет собой нечто, подлежащее оплодотворению. На второй стадии все еще господствует сексуальный Эрос, однако он находится на том эстетическом и романтическом уровне, где женщина уже приобретает некоторую ценность в качестве индивидуальности. Третья стадия возвышает Эрос до уровня религиозного почитания и, таким образом, одухотворяет его: Хавва замещается духовным материнством. Наконец, четвертая стадия иллюстрирует нечто, неожиданно превосходящее почти не могущую быть превзойденной третью стадию: это Sapientia. Как может мудрость трансцендировать самое священное и самое чистое? - По всей видимости, лишь благодаря той истине, что меньшее иногда означает большее. Данная стадия представляет собой одухотворение Елены, а вместе с тем и Эроса как такового. По этой причине, Sapientia рассматривалась как параллель Суламифи из "Песни Песней".
2
362 Есть не только разные инстинкты, не сводимые друг к другу; есть также различные уровни, на которых они действуют. Ввиду такой далеко не простой ситуации неудивительно, что перенос - процесс также отчасти инстинктивный - с большим трудом поддается интерпретации и оценке. Инстинкты и специфические фантазии, образующие соответствующие содержания, отчасти конкретны и отчасти символичны (то есть "нереальны"), представляют собой то одно, то другое, сохраняя и при проецировании все тот же парадоксальный характер. Пе-
* Мудрость (лат.) - Прим. перев.
**************************
Перенос отнюдь не является простым феноменом, имеющим одно-единственное значение, и мы никогда не можем заранее знать, о чем здесь идет речь. То же можно сказать и о специфическом содержимом переноса, которое обычно называется инцестом. Нам известно, что можно интерпретировать содержания фантазии, соответствующие инстинктам, либо как знаки, автопортреты инстинктов -то есть путем редукции; либо как символы, как духовные значения природных инстинктов. В первом случае инстинктивные процессы считаются "реальными", во втором - "нереальными".
363 В каждом конкретном случае зачастую почти невозможно сказать, что представляет собой "дух", а что - "инстинкт".
Вместе они образуют непроницаемую массу, настоящую магму, вырывающуюся из глубин первозданного хаоса. Встретившись с подобными содержаниями, сразу же понимаешь, почему психическое равновесие у невротика оказывается нарушенным и почему при шизофрении рассыпается вся система психики. От них исходит зачаровывающая сила, не только подчиняющая (точнее, уже подчинившая) себе пациента, но и способная
индуктивным путем воздействовать на бессознательное беспристрастного наблюдателя, в данном случае - врача. Бремя таких хаотических бессознательных содержаний тяготит пациента; ибо хотя они имеются у каждого, только у него они стали активными и поместили его в изоляцию, в духовное одиночество, непонятное ни ему самому, ни другим, и как бы обреченное на ложные интерпретации. К сожалению, если мы не нащупаем
путь вхождения в ситуацию и приблизимся к ней чисто внешне, то будет слишком легко отмахнуться от нее с помощью каких-нибудь слов, либо подтолкнуть ее развитие в ложном направлении. Собственно, как раз этим пациент и занимается уже
давно сам по себе, предоставляя врачу массу возможностей для неверных интерпретаций. Поначалу кажется, что секрет связан с родителями пациента, однако когда эта его связь с ними ослабляется и проекция оказывается устранена, вся тяжесть сваливается на врача, перед которым в полный рост встает вопрос: "Что ты собираешься делать с переносом?"
364 Врач, добровольно и осознанно принимая на себя психические страдания пациента, становится открытым для всепоглощающих содержаний бессознательного и, следовательно, для их индуктивного воздействия. Клинический случай начинает "зачаровывать" его. Это также легко объяснить в терминах личных симпатий и антипатий; правда придется закрыть глаза на тот факт, что мы получим лишь еще одно ignotum per igno-tius*. На самом деле, если эти личные чувства и существуют в какой-либо существенной мере, то ими управляют все те же активизировавшиеся бессознательные содержания. Возникает бессознательная связь, которая затем в фантазиях пациента принимает все формы и размеры, описанные в литературе в большом изобилии. Благодаря индуктивному воздействию, в большей или меньшей степени всегда исходящему от проекций, пациент, перенося на врача активизировавшееся содержимое своего бессознательного, вызывает у того констелляцию соответствующего бессознательного материала. Таким образом, врач и пациент вступают в отношения, основанные на взаимной бессознательности.
365 Врачу нелегко осознать этот факт. Обычно крайне неприятно признавать свою способность подпадать под воздействие самого что ни на есть личного свойства со стороны практически любого пациента. Но чем более бессознательным образом это происходит, тем больше врач испытывает искушение занять позицию "предотвращения"; persona medici, личина, за которой он прячется, служит (или кажется) отличным инструментом для подобных целей. От persona врача неотделимы и врачебная рутина, и претензии на знание всего наперед - одна из излюбленных подпорок опытного практика с его непогрешимой авторитетностью. Однако такое нежелание вникать в суть дела - плохой советчик, поскольку инфицирование на бессознательном уровне создает в ходе терапии возможность (которую не следует недооценивать) переноса болезни на врача. Мы, само собой разумеется, должны предполагать, что врач лучше своего пациента способен осознать констеллированные содержания; в противном случае все сведется к тому, что оба будут загонять друг друга в плен одного и того же состояния бессознательности. Наибольшее затруднение состоит в том, что у врача зачастую активизируются содержания, которые в норме могли бы оставаться латентными. Он может оказаться настолько нормальным, что никакие бессознательные установки подобного рода не нужны ему для компенсирования ситуации его сознания. По крайней мере часто положение внешне выглядит так, хотя остается открытым вопрос, таково ли оно в более глубоком смысле. Предположительно, врач имел
*Неизвестное через еще более неизвестное (лат.) - Прим. перев.
************************
основательные причины для выбора профессии психиатра и для особого интереса к лечению психоневрозов; и он не смог бы преуспеть в этом, не приобретя кое-какого понимания своих собственных бессознательных процессов. Да и сам его интерес к бессознательному не может целиком объясняться свободой выбора; скорее, за ним стоит фатальная предрасположенность, изначально склонившая его к занятиям медициной. Чем больше наблюдаешь за человеческой судьбой и замечаешь потайные пути, по которым она осуществляет свое действие, тем прочнее впечатление силы бессознательных мотиваций и ограниченности возможностей свободного выбора. Врач знает - или по крайней мере должен знать, - что свой выбор профессии он сделал не случайно; в особенности же психотерапевт обязан ясно понимать, что, какими бы излишними ни казались ему психические инфекции, они фактически заранее предполагались как нечто сопутствующее его работе и, таким образом полностью согласуются с инстинктивной предрасположенностью, имеющейся в его собственной жизни. Осознание этого позволит ему занять верную позицию в отношении пациента. Пациент тогда будет что-то значить для него лично, и тем самым будет обеспечено наиболее благоприятное основание для лечения.
3
366 В старой до-аналитической психотерапии, восходящей еще к врачам романтической эпохи, перенос уже был определен как "раппорт". Он составляет основу терапевтического воздействия, раз исходные проекции пациента рассеиваются. В процессе подобной работы становится ясно, что проекции способны затемнять также и суждения врача - в меньшей мере, конечно, ибо иначе любая терапия была бы невозможна. Хотя мы вправе ожидать от врача как минимум какого-то знакомства с действием бессознательного на его собственную личность, а потому можем выставлять требование, чтобы всякий, кто намеревается заняться практикой психотерапии, прежде сам подвергся подготовительному анализу, - тем не менее даже наилучшая подготовка не обеспечит его знанием всего о бессознательном. О полном "исчерпании" бессознательного не может быть и речи, хотя бы по той причине, что его творческие возможности постоянно порождают новые образования. Сознание, при всей своей широте, всегда обречено оставаться чем-то вроде меньшего круга внутри большего круга бессознательного, неким островом, который окружает море; и, подобно настоящему морю, бессознательное производит на свет бесчисленное, само себя пополняющее множество живых существ, богатство коего не поддается измерению. Можно давно уже знать значение, действия и характеристики бессознательных содержаний, но так и не определить их потенциальной глубины, так как они способны к бесконечному варьированию и никогда не теряют своего потенциала. Единственный способ на практике добраться до них - добиться такой сознательной позиции, которая позволяет бессознательному сотрудничать с сознанием, а не выступать оппозицией к нему.