Вхождение новых слов в общелитературный язык в значительной мере связано с творческой работой писателей. В русской литературе встречается немало индивидуально-авторских неологизмов, которые со временем вошли в наш язык. Так, например, слова атмосфера, упругость, человечность – введены Н.М. Карамзиным, халатный – Н.В. Гоголем, драмодел, прозоплет – А.П. Чеховым, стушеваться – Ф.М. Достоевским, прозаседаться – В.В. Маяковским.
Соблюдение смысловой точности особенно необходимо при употреблении многозначных слов. Противоположный смысл получает фраза, если перепутать наречия "ничком" (вниз лицом) и "навзничь" (вверх лицом). Но особенно много ошибок бывает при использовании паронимов (слов, близких по значению, но не совпадающих по смыслу): эффектный – эффективный, дипломник – дипломант, экономный – экономичный, одевать – надевать, гуманизм – гуманный, деловитый – деловой, терпеливость – терпимость и т. д.
В произведениях художественной литературы вполне уместны окказиональные сочетания и оксюмороны: живой труп (Л. Толстой), радостная печаль (В. Короленко), грустный восторг (Ю. Бондарев) и т. д.
Точность словоупотребления вовсе не заключается в догматичном следовании исконному значению слова. Это понятие складывается из суммы признаков:
– распространённость и регулярная воспроизводимость данного значения слова,
– соответствие его общему психолингвистическому механизму семантического развития,
– созвучность культурно-историческим и традиционным факторам,
– общественно-эстетическая оценка
– уместность в конкретной речевой ситуации.
Грамматические нормы включают в себя нормы морфологические, проявляющиеся на уровне слова и связанные со словоизменением, и синтаксические (на уровне словосочетания и предложения).
Морфологические нормы регулируют выбор вариантов морфологической формы слова и ее сочетаемости с другими формами. Несмотря на устойчивость письменной традиции, морфология продолжает претерпевать различные изменения, основная тенденция которых – уменьшение количества вариантных пар в морфологическом строе языка.
В русском языке наблюдается взаимодействие и смешение типов склонений и спряжений, воздействие территориальных диалектов, стремление освободиться от омоформ, даже колебание грамматического рода (рельс или рельса?).
Происходит уподобление параллельных форм слова, влияние на них продуктивных грамматических категорий. Например, притяжательные прилагательные с суффиксом – ин– в родительном и дательном падежах прежде имели формы с кратким окончанием (мамин, бабушкин, у мамина стола, к бабушкину креслу). Сейчас они активно вытесняются полными формами: у маминого стола, к бабушкиному креслу.
В литературном языке XIX века равноправно употреблялись варианты: зеркалец и зеркальцев, одеялец и одеяльцев, полотенец и полотенцев. Нормой употребления таких слов стала форма с нулевой флексией: зеркалец, одеялец, по лотенец. Колебания встречаются только у шести слов: волоконце, донце, копытце, корытце, полотенце и щупальце.
По сравнению с языком XIX века значительно сузилась сфера употребления инфинитивов на – сть: нанесть оскорбление, принесть удовольствие, свесть знакомство и т. д. Нормативными стали формы инфинитива на – сти: нанести, принести, свести, цвести, приобрести и т. д.
Важно учитывать также грамматическую зависимость выбора вариантов. Например, слово народ сохраняет форму на – у в сочетаниях со словами: много, мало, уйма, тьма и т. д. народу. Но в остальных случаях нормативной в родительном падеже является форма на – а: из народа, среди народа и т. п.
Вариантность форм родительного падежа сохраняется в определенных синтаксических конструкциях: не до жиру, ни слуху, ни духу, дать маху, спору нет и т. д.
При разграничении дублетных форм надо руководствоваться смыслом: туристические лагеря и общественно-политические лагери, образа (иконы) и образы (изображения; литературные характеры), нажать на тормоза и тормозы общественного развития и т. д.
Колебания происходят в грамматическом роде многих слов, которые недавно были неологизмами: широкая авеню и широкое авеню, крепкий кофе и крепкое кофе. По формальному признаку считается, что все несклоняемые существительные, обозначающие неодушевленные предметы, относятся к среднему роду, кроме слов: кофе, сирокко – мужской род, кольраби, солями – женский род. Слово "такси", ассоциируясь то с автомобилем, то с машиной, использовалось то в женском, то в мужском роде, теперь нормой является средний.
Согласно правилу грамматический род аббревиатур определяется по стержневому слову: ВАК – женского рода (высшая аттестационная комиссия), МПГУ – мужского рода (Московский педагогический государсвенный университет). Однако теперь аббревиатуры, оканчивающиеся на твердый согласный, стали опознаваться как слова мужского рода (МГТС, МИД), а например, слово РОЭ (реакция оседания эритроцитов) – среднего. Причиной этого является внутреннее противоречие между этимологической и морфологической мотивированностью рода, а также трудность расшифровки словосочетаний.
Пока нет грамматических правил о нормах употребления сложносоставных слов. Например, кафе-столовая открылось или открылась? Н.М. Шанский предлагает делить дефисные образования на две группы: сложные составные слова (платье-костюм, встреча-банкет) и сложные слитные слова (шеф-повар, яхт-клуб, плащ-палатка, генерал-лейтенант). Признаком первых является расчлененность восприятия слова и склоняемость первой части (диплом инженера-электрика, у телефона-автомата, в кресле-кровати), вторых – смысловая слитность компонентов слова и неизменяемость первой части при склонении (к премьер-министру, от генерал-полковника, на альфа-распаде и др.). Характерным для развития этих языковых единиц является стремление к смысловой слитности и к утрате склоняемости.
Конкурирующими формами родительного падежа множественного числа являются сочетания типа "сто граммов" или "сто грамм", а также таких слов как "апельсинов – апельсин", "носков – носок". Рассматриваемые варианты, оказывается, обнаруживают зависимость от значения падежа и характера словосочетаний. Принято говорить: пять мандаринов, запах апельсинов, ящик из-под помидоров, но в то же время разговорной нормой являются формы сто грамм, килограмм апельсин, тонна помидор.
Синтаксические нормы регулируют выбор вариантов построения словосочетаний, простых и сложных предложений.
Синтаксические нормы по сравнению с морфологическими менее изучены и разработаны, тогда как в речи немало трудностей, связанных с выбором форм управления и согласования: отзыв о диссертации или на диссертацию, контроль на производстве или за производством, способны на жертвы или к жертвам и т. д.
Многие ошибки в форме управления объясняются неразличением близких, но не тождественных по смыслу слов: "Важно различать друзей от врагов" (ошибка вызвана смешением глаголов "различать" и "отличать"); "уверенность в победу" (ошибка вызвана влиянием конструкции "вера в победу"). Часто говорят "преимущество над кем (чем)" и "превосходство перед кем (чем)" вместо правильных: преимущество перед кем (чем) и превосходство над кем (чем). Следовательно, чтобы избежать ошибок в форме управления, следует различать не только лексическое значение слов, но и грамматическое содержание той или иной конструкции.
В современной речи наблюдается распространение конструкций с винительным падежом. Так, например, утратили управление дательным падежом глаголы: благодарить, бранить, журить, поносить, судить, терпеть, укорять, хвалить и др. Ср.: "вы презираете отцам" (А.С. Пушкин). Вытеснен винительным падежом и родительный: "не можете ли вы одолжить мне карандашика" (И.С. Тургенев). Родительный же падеж употребляется лишь в устойчивых выражениях: ждать у моря погоды, ждать как манны небесной и т. п.
Наблюдаются колебания и в употреблении количественных числительных с предлогом "по". Еще в конце XIX века говорили и писали: по пяти, по семи, по двадцати. Теперь: по пять, по семь, по двадцать. Однако числительные "два", "три", "четыре", "двести", "триста", "четыреста" продолжают употребляться в винительном падеже, как и раньше: по два, по три и т. д.
Новое употребление "ждать автобус" (а не автобуса), "ждать праздник" (а не праздника) складывалось под влиянием аналогии со стороны таких словосочетаний, как "встречать автобус", "продолжать праздник". И все же становление новой формы управления с винительным падежом происходит избирательно. Мы говорим: он ищет дорогу, но он ищет славы.