Эти события любовного романа разворачиваются не в предметном мире и не в объективно воспринимаемом времени: "было душно", "наклонился", "сливаются вещи и лица". Пространство изображается как недифференцированное, душное, предельно замкнутое. Время дифференцируется, но воспринимается подчеркнуто субъективно: "Я только вздрогнула", "Десять лет замираний и криков, все мои бессонные ночи". "Вздрогнула" здесь – метафора времени, ибо указывает на неожиданность, внезапность произошедшей встречи. "Десять лет" – метафора чувства, ибо отражает мучительность переживаний героини, вложенных в "тихое слово" признания. Пространство и время организованы по лирическому принципу, переданы через жест, позу, состояние, а не в привычных, адекватных им категориях. Поэтому можно сказать, что любовный роман разворачивается вне времени и пространства. Перед нами хронотоп любовного чувства, предельно напряженного, оставшегося безответным.
Чему же посвящены все остальные стихотворения цикла?
Развязкой, на которую мы указали, не завершается любовная история. Отношения между героем и героиней не обрываются. Ряд последующих стихотворений описывает встречи, разговоры, происходившие в различное время, в разных пространственных координатах:
Перо задело о верх экипажа..;
Безветрен вечер..;
И словно тушью нарисован (157)
В альбоме старом Булонский лес…<…>
Повторенье встреч, смена обстановки, течение времени, а в конечном счете – наличие внешней событийности (на нее, кстати, указывают и названия стихов: "Прогулка", "Вечером") не изменяют сложившихся между героями отношений. Все стихотворения по сути несколько раз повторяют ситуацию развязки: "И сказала его напрасно".
Повторяемость ситуации, ее внутренняя статичность подкрепляется и метафорическим описанием мира, в рамках которого она проявляется. Это мир городской, замкнутый, клетка, внутри которой невозможно движение и изменение:
На стенах цветы и птицы
Томятся по облакам.
Навсегда забиты окошки:
Что там, изморозь или гроза?
В такого рода событиях разрушена их исконная функция. И эпичность начинает проникать в текст не на их уровне, а на уровне организации хронотопа. Поэтому данные события протекают в рамках конкретного пространства и времени. И то, и другое либо безоценочно фиксируются <…> либо несут на себе след душевного состояния героини <…>
Далее в событийном сюжете цикла описываются не повторяющиеся, а сменяющие друг друга события: разлука, любовь мальчика, выпавшая на долю героини, ее новая встреча с героем. Однако каждое последующее событие опять не ведет хоть к какой-нибудь завершенности отношений, сложившихся между героями:
Все как раньше. В окна столовой
Бьется мелкий метельный снег.
И сама я не стала новой,
А ко мне приходил человек.
Номинально пространственно-временные рамки, в которые (158) включена теперь героиня, расширяются. Здесь упоминаются и "тверская скудная земля", и "журавль у ветхого колодца", и "выцветший флаг над таможней". Но от этого пространство героини не становится широким и открытым. Любой локус, в котором она находится, заполняется тоской, приглушенными страданиями:
Углем наметил на левом боку
Место, куда стрелять,
Чтоб выпустить птицу – мою тоску
В пустынную ночь опять. <…>
Время номинально расширяется за счет воспоминаний. Но прошлое, даже детство, не имеет самостоятельного значения, изображается сквозь призму настоящего, в которое единственно погружена героиня:
В ремешках пенал и книги были, <…>
Только, ставши лебедем надменным,
Изменился серый лебеденок.
А на жизнь мою лучом нетленным
Грусть легла, и голос мой незвонок.
В сменяющих друг друга событиях вновь обнаруживается внутренняя статичность ситуации. Поэтому раз найденная метафора: мир героини воспринимался как клетка, в которой нет движения, – закрепляется:
Сердце бьется ровно, мерно. <…>
Определяя функцию событий в цикле, мы можем сделать вывод о том, что не они цементируют текст. События любовного романа, как мы сказали, исчерпываются уже в триптихе. И тем не менее финала у любовной истории нет. Читательское внимание переносится на историю духовной эволюции героини. Именно здесь можно очень определенно выделить завязку, развитие действия, кульминацию и развязку, которые проявляются в масштабе всего текста цикла. Исходным пунктом духовной эволюции героини является провозглашенная ею позиция:
Пусть камнем надгробным ляжет (159)
На жизни моей любовь.
Эта позиция тут же и реализуется. Героине первоначально важен сам факт наличия любви, ибо она провозглашает последнюю высшей ценностью. Поэтому ее не заботит, чем может обернуться любовь, разделенным или неразделенным чувством и как в последнем случае строить свои отношения с миром. Такое понимание любви определяет хронотоп героини: "камнем на жизни", – в котором и время и пространство обозначены в присущих им категориях. Хронотопу любовного чувства, организующему событийный сюжет, найден пространственно-временной адекват, организующий лирический сюжет цикла.
Последующие стихотворения вплоть до стихотворения "Отрывок" передают такое душевное состояние героини, когда она, с одной стороны, пытается остаться верной провозглашенной позиции, а с другой – ощущает тоску о счастье, о разделенности чувства. Поэтому, наблюдая героя tet-a-tet в различное время, в различной обстановке, она накапливает наблюдения, демонстрирующие его холодность и фиксирует их от стихотворения к стихотворению:
Он снова тронул мои колени
Почти не дрогнувшей рукой.
Повторяемость ситуации, происходящей в конкретных пространственно-временных рамках является условием эволюции героини. Она убеждает героиню в противоестественности неразделенной любви. Подспудно зреющий бунт против первоначально провозглашенной позиции открыто проявляется в стихотворении "Отрывок". Оно организовано как спор с двойником, причем, точка зрения двойника оказывается по сути самоанализом лирической героини. Молодость, полнота жизненных сил восстают в ней против несчастья:
Что сделал с тобой любимый?
Что сделал любимый твой?Словно тронуты черной, густою тушью
Тяжелые веки твои.
Он предал тебя тоске и удушью
Отравительницы любви.
Найденная формула хронотопа героини – "камнем на жизни" – здесь реализуется. Героиня изображается как неживая. Это стихотворение можно считать кульминацией лирического сюжета. Героиня понимает, что позиция, с которой она первоначально подошла к миру, не сработала в рамках ее же собственного жизненного опыта (160).
Приходит ли героиня к примирению с миром и собой? Как и через что?
Последующие стихотворения "Не будем пить из одного стакана", "У меня есть улыбка одна", "Настоящую нежность не спутаешь", "Проводила друга до передней", "Сколько просьб у любимых всегда" демонстрируют желание героини вглядеться в героя. Это оправдано. Ведь если причина зла в нем, то ответственность за итог, к которому привел героиню ее первый жизненный опыт, можно будет переложить на героя.
Любовь мальчика, ставшего жертвой холодности героини, позволяет ей открыть в себе качества, родственные герою: глухоту к любовному чувству, возможность быть источником боли для другого. Поэтому мальчик описан так, что в нем героиня как бы удваивается. О себе она пишет: "От лица отхлынула кровь", о нем – "смуглый, мутно бледнел от любви". И далее о мальчике: "Следил за мной везде и всегда, как будто копил приметы моей нелюбви". Начальные стихотворения цикла обнаруживают, как копила "приметы нелюбви" героя сама героиня.
И несмотря на то, что роман с мальчиком протекает на фоне природы, вписан в живую жизнь природы, хронотоп мальчика тоже реализует формулу "камнем на жизни":
Прости меня, мальчик веселый,
Что я принесла тебе смерть.
В героине возникает чувство жалости. Печаль по поводу своей несчастной любви превращается в сочувствие другому. В этом открывается возможность выхода из замкнутого мира собственных переживаний. Они начинают сливаться с переживанием, впитыванием окружающего мира. Происходит душевная работа, направленная на осознание себя в окружающем. Состояние лирической героини может теперь определяться не внутренним импульсом, а окружающим миром:
Но все мне памятна до боли Тверская скудная земля.
Более того, она стремится управлять своим состоянием, находя опору для этого во внешнем мире:
Я научилась просто, мудро жить,
Смотреть на небо и молиться Богу,
И долго перед вечером бродить,
Чтоб умирить ненужную тревогу.
Изменяется и система ценностей героини (161). <…> Приходит осознание, что жизнь проживается в согласии с нравственным законом:
Знаю, брата я не ненавидела
И сестры не предала.
Через все это устанавливается утраченная связь с миром.
Память о любовном чувстве возвращается, когда героиня стала уже внутренне зрелым человеком (стихотворение "8 ноября 1913 г."). Теперь изменяется ее позиция по отношению к своему чувству. Она утверждает не просто ценность любви, а ценность духовной зрелости в ней. Отсюда ее активность в отношениях с героем:
Надоело мне быть незнакомкой,
Быть чужой на твоем пути.