Таким образом, А. Н. Веселовский понимал анекдотический сюжет как взятый из жизни, "подсказанный", в противоположность сюжету, являющемуся комбинацией первичных мотивов. В нашем понимании анекдотический сюжет как сюжет с парадоксальной развязкой далеко не всегда оказывается непосредственно навеянным жизнью, "подсказанным" жизненным происшествием.
Рассмотрим отношения анекдотического сюжета и жанра анекдота. "Сущность анекдота сводится к неожиданному остроумному концу краткого повествования", – читаем у В. Я. Проппа. "Анекдот предельно краток" и "сводится к заострению парадоксально-комической реакции на одну ситуацию, часто – остроумному выходу из этой ситуации", – писал Е. М. Мелетинский.
Оба исследователя находили в анекдоте две характерные жанровые черты: формальную – предельную краткость повествования – и содержательную – необычность, парадоксальность его концовки. Остроумность, комичность анекдота – это уже необязательный и вторичный признак по отношению к парадоксальности. Не всякий анекдот комичен. Он может быть и ужасен, как ужасны анекдоты о Дракуле.
В плане содержания особенность анекдотического сюжета – парадоксальность его развязки – совпадает с особенностью анекдота. О форме нужно сказать следующее. В сюжете анекдота не может быть ничего лишнего. Всякое фабульное и сюжетное осложнение разрушает анекдот как жанр. Поэтому анекдотический сюжет в жанровом пространстве анекдота сжимается до предельно возможного объема – до пределов своего смыслового ядра.
Понятие смыслового ядра сюжета, применительно к "Повести о Басарге", вводил М. О. Скрипиль. Он писал о "ядре повести", которое представляет собой "законченную в сюжетном отношении часть повествования" и состоит из "основных компонентов" сюжета.
Попробуем выделить смысловое ядро сюжета "Повести".
Православный купец Дмитрий из Царьграда и его малолетний сын оказались в Антиохии, в которой правил "царь-законопреступник" латинской веры, а подданные его все были православные греки. Царь принуждал их перейти в свою веру. Имел царь обычай иноземным купцам загадывать трудные загадки. Неразгадавшие должны были принять царскую веру, в противном случае царь садил их в темницу. Дмитрия Басаргу в случае неудачи ждала казнь. Отгадывать загадки за отца взялся его сын Борзосмысл. Легко отгадал он первые две загадки и тогда спросил царь отрока: "Как сделать, чтобы "аз, поганой", не смеялся вам, православным християном?" Борзосмысл обещал дать ответ, если царь уступит ему престол и даст ему жезл и меч свой. Царь согласился. Отрок взошел на престол, взял жезл и меч и спросил собравшийся на площади народ: "Какую веру хотите веровати?" Все ответили: "Хотим быть в православной вере". Тогда Борзосмысл "отсече главу царю и рече ему: "Се ти моя третья отгадка, не смейся, поганой, нам, православным християном"". И назвали антиохийцы отрока своим новым царем.
Анекдотический сюжет в целом своеобразен тем, что в его развязке всегда происходит приращение смысла. Сюжетное противоречие не просто разрешается – оно разрешается парадоксальным образом. А парадокс – это всегда шаг в неведомое, за повседневность, это всегда открытие, пусть порой и совершенно фантастическое. Напротив, в развязке авантюрного сюжета никакого явного приращения смысла не происходит (если это "чистая", неосложненная авантюра). Развязка авантюры – это возвращение к исходному состоянию благополучия героя.
Выше было показано что Дмитрий Басарга попадает в ситуацию авантюры. Дальнейшее развитие центрального сюжета "Повести" весьма своеобразно. Сюжет распадается на две части – чисто авантюрную и анекдотическую, в которой авантюра теряет свое первостепенное значение. Она становится фабульно-событийной основой анекдотического сюжета. Героем авантюрной части сюжета является купец Дмитрий. Героем анекдотической части сюжета становится его сын Борзосмысл.
Перейдем к анализу сюжетики "Повести" в целом.
Элементы сюжетики "Повести о Басарге" образуют определенную систему. Центральное место в этой системе занимает история состязания Дмитрия и его сына Борзосмысла с царем Несмеяном. В подчиненном отношении находится своеобразный "пролог" произведения – история пришествия Несмеяна в Антиохию. Эта история втянута в функциональную сферу сюжета истории состязания и частично выступает в роли его завязки (здесь формируется общее сюжетное противоречие царя и антиохийцев).
Завершающие "Повесть" "деяния" Борзосмысла-царя (поиски патриарха, вызволение купцов из темницы, крещение дочери Несмеяна, женитьба Борзосмысла, переселение его рода в Антиохию) обусловлены событиями развязки истории состязания, в которой, как будет показано ниже, качественно изменяется самый предмет изображения.
Взаимоотношения элементов сюжетики "Повести" приводят к процессу противоречивого взаимодействия различных жанровых начал.
Произведение невозможно отнести к какому-либо одному из сложившихся древнерусских жанров. Во-первых, центральная история состязания в своем сюжетном развитии проходит через начальные стадии различных жанров, и каждая стадия накладывает свой отпечаток на общий жанровый облик произведения. Во-вторых, сюжетные истории, в своей последовательности составляющие "Повесть" как целое, в своем развертывании также порождают различные жанровые смыслы. Они тяготеют к разным жанрам. В результате "Повесть о Басарге" оказывается в зоне притяжения целого ряда жанров – и сама становится полем их напряженного взаимодействия.
Сюжет истории состязания, развиваясь как авантюра, на пути к развязке трансформируется в сюжет анекдотический, в котором авантюра теряет свое первостепенное значение и становится фабульной основой последнего. Смысловое ядро сюжета истории состязания в жанровом отношении оказывается близким к анекдоту. Однако в целом история состязания тяготеет к другому, родственному жанру – авантюрной новелле.
"Переход от новеллистической сказки и особенно от анекдота к настоящей новелле сопровождается некоторым нарративистическим обогащением и расширением материала между исходной ситуацией и поворотным пунктом, преодолением чистой ситуативности и переключением внимания на героев и их индивидуальные качества", – писал Е. М. Мелетинский. Основной чертой средневековой новеллы – в сравнении с анекдотом – следует считать именно "нарративистическое обогащение". "Преодоление ситуативности" и индивидуализация героев характерны, как представляется, уже для новеллы Возрождения. Герои средневековой новеллы содержательно еще не выходят за пределы сюжетных ситуаций, полностью принадлежат сюжету.
Вернемся к истории состязания. Совокупность всех более или менее "служебных" событий и сюжетных ситуаций, оформляющих и распространяющих смысловое ядро сюжета, и составляет то "нарративистическое обогащение", о котором писал Е. М. Мелетинский. История состязания перерастает жанровые рамки анекдота и тяготеет к новелле.
Тяготеет – но не укладывается и в рамки этого жанра. Мешает то, что можно назвать содержательной масштабностью истории состязания и сопряженной с ней истории пришествия Несмеяна в Антиохию. Напомним, что сюжетные противоречия "Повести о Басарге" наполнены политико-религиозным содержанием. Политико-религиозный план "Повести" вообще раздвигает масштабы ее сюжетов и ее проблематики: частный конфликт купца Дмитрия и Несмеяна становится сопряженным с конфликтом глобального характера (православный Царьград и греки Антиохии – "государь царь Несмеян Гордый" и католический Рим). В итоге масштабность происходящего противополагает "Повесть" и новелле и анекдоту, которые отличаются частным характером проблематики, содержания. И сама система активных начал сюжета "Повести" иная, неновеллистическая. Это не только система частных действующих лиц, но и переплетенная с ней система масштабных "действующих сил" – народа Антиохийского царства и враждебной ему власти.