Обратите внимание! В такой момент, когда уже буквально ни до чего хорошего, мы еще вспомнили о женах. Которые в это время преспокойненько отдавались своему любимому воскресному занятию. То есть вовсю настирывали в прачечной со скидкой пятьдесят процентов. Вот она, знаменитая колдыбанская заботливость по-мужски!
Продолжение следует…
* * *
Они, конечно, уже заждались. Нет, лучше не так! А то еще пойдут гулять по белу свету вымыслы и домыслы. Они, конечно, ни о чем не подозревали. Мы говорим, сами понимаете, не про жен, а про наших бедных артемид.
Когда мы, запыхавшись, примчали на вторую палубу теплохода "Маршал Жуков", они, то есть уралочки и сибирячки, шли как ни в чем не бывало из ресторана с обеда.
- Вы живы? - тревожным голосом вопросил их Самосудов, выходя из-за угла.
- Кажется, живы! - радостно воскликнул Безмочалкин. - И, кажется, невредимы.
Словно не веря своим глазам, Безмочалкин ощупал одну елочку, другую сосеночку, третью и так далее. Затем он взглядом пригласил и нас убедиться таким же образом, что наши милые гостьи пока еще не испытали никакого насилия. Последовав его указанию, мы подвергли милых туристочек тщательному, можно сказать, показательно-врачебному осмотру, наконец успокоились за них и горячо обняли всех по очереди на радостях.
- Что это вы вдруг? - удивились "маршалочки". О, святая наивность! Им все еще не понятно.
- Где истукан? - леденящим душу ментовским шепотом вопросил Самосудов.
Допрашиваемые переглянулись, хихикнули и дружно пожали плечами.
- Не знаете? - ужаснулся Безмочалкин. - А ведаете, что у него на уме?
Женский коллектив привстал на цыпочки от любопытства.
- Мы тоже не знаем, - сообщил Молекулов. - Но можно ручаться, что истукан затеял неслыханное деяние.
- Не описанное даже в больших энциклопедиях, - усилил Профанов.
- Не предусмотренное ни одной статьей Уголовного кодекса, - припечатал для надежности Самосудов.
- Вы понимаете? - хором подвели мы итог.
Они, урало-сибирские артемиды, будто только и ждали такого поворота событий и сразу оживились.
Нет, не так! Они совсем не ожидали такого поворота и сразу оробели.
- А-а-ах! - полным междометием отозвалась пермская артемида-овечка по имени Марфа и в испуге вцепилась в Самосудова. - Я вас никуда не отпущу!
- Мне тоже страшно, - задрожала омская артемида-козочка Дарья. - Спасите нас!
- Заварили кашу! - всхлипнула томская артемида-заинька Анфиса. - Теперь расхлебывайте.
- Время дорого, - подвела итог красноярская артемида-паинька Прасковья. - Уважаемые наши спасатели! Пора приступать к исполнению своего долга.
- Давно пора, - согласились мы. - Только запомните, пожалуйста: мы - спасатели особые. Мы спасаем… эпоху.
- Нам нравятся особые спасатели, - обрадовались наши подзащитные. - И очень нравится, что вы будете спасать так долго… аж целую эпоху.
Ну-ну! Однако возражать некогда. Тем более что логика колдыбанская.
- И еще один пунктик, - заспешили мы. - Просим вас немедленно, буквально сию минуту присягнуть Особой Колдыбанской Истине.
- Давно пора, - согласились присяжные. - Но не здесь же.
Через несколько секунд все спасатели были расхватаны, и двери кают захлопнулись за ними. Остались один Роман Ухажеров и самая мощная, ну то есть самая робкая, овечка-козочка-заинька-паинька с Колымы по имени Глафира.
- Я у дверей вас буду охранять, - объявил Колдыбанский рыцарь своей подзащитной. - С этой стороны.
- Меня надо не охранять, а спасать, - возразила Глафира, взяла Романа под мышку и понесла к себе.
- У меня невеста! - дрыгал ногами колдыбанский Ромео. - Я - жених!
- И я невестой была, - спокойно поведала Глафира. - И у меня женихи были. И не единожды.
- Но я в первый раз жених, - честно отбивался Роман.
- В первый, да не в последний, - успокоила Глафира и, открыв каюту, прямо с порога кинула Романа, как мячик, прямо на диван.
Вечный студент больше не спорил с Глафирой, но мысленно поклялся Рогнеде, что все равно он - именно ее жених. Если уж не в первый раз, то хотя бы в последний. Колдыбанское благородство, не так ли?
…К ужину пугливые уральские овечки, сибирские козочки, дальневосточные заиньки и колымские паиньки наконец-то успокоились. Мы - тоже. В том смысле, что вряд ли теперь истукан заявится в их каюты: нечего тут уже делать.
Первым на палубу вышел от спасенной пермячки Марфы истинный рыцарь Самосудов. Затем - Молекулов, спасший томскую Анфису. К ним присоединился Безмочалкин - от омской Дарьи. Профанов - от красноярской Прасковьи. И так далее. Последним появился Роман Ухажеров. Ему почему-то казалось, что штормит, и он покачивался от борта к борту. Но колымская Глафира выглядела вполне спасенной. Так что Профанов имел все основания поздравить своего юного друга с удачным дебютом в роли дамского угодника… Нет, не так: спасателя.
Да и все истинные колдыбанцы поздравили друг друга: они совершили еще одно удивительное эпохальное деяние.
- Так вы поняли, в чем истинный смысл нашего совместного мероприятия? - на всякий случай еще раз экзаменовали мы своих союзниц и соратниц. - Во имя Особой Колдыбанской Истины, во спасение родной эпохи, по благословению Волги-матушки…
- Да, поняли, поняли, - заулыбались союзницы и соратницы. - Не первый раз в разводе.
- Вы у нас не были, - пояснили они нам.
- Но когда будем плыть из Астрахани, чтобы были у нас как миленькие! Прямо с утра…
Трубачи трубят, гитаристы бренчат, ложечники так и захлебываются хвалебными трелями.
Операция по спасению на водах транзитных дам прошла успешно и без потерь. Но вдруг… нас как током ударило.
- А кто охранял каюту номер двадцать один? - леденящим ментовским шепотом спросил Самосудов.
- Да, кто спасал Дусю? - ужаснулся Безмочалкин.
- Абсолютно никто! - усилил Молекулов.
- Но ведь это значит, что… - хотел припечатать приговор Профанов, но не успел.
Мы уже мчались к каюте номер двадцать один, проклиная вслух свое легкомыслие. Как же это в наши светлые колдыбанские головы сразу не пришло, что Лука Самарыч тире статуя направится прежде всего к своей симпатии? Ах, какое роковое упущение с нашей стороны! Что увидим мы сейчас за порогом двадцать первой каюты? Просто страшно подумать…
Мы хотели сразу же выломать дверь, но Самосудов (все-таки законник) сначала для порядка постучал. Каково же было наше удивление, когда в ответ мы услышали веселый женский голосок: "Одну минуту!" И действительно, в дверях показалась Дуся.
- Чурбан…
- В смысле монумент…
- Ну, в общем, знаете кто…
- Ищет вас!
- Ищет? - улыбнулась в ответ хозяйка. - Давно нашел.
- И вы живы?
- Я бы даже сказала, живу! - похвалилась уральская елочка.
- А дуб?
- Я бы сказала, еще жив.
Елочка (а судя по острым иголочкам - и сосеночка) мельком глянула через плечо:
- Угощается нашей уральской семгой. И шоколадом закусывает. Все-таки вы, колдыбанцы, - большие оригиналы. Даже в виде дуба.
- Можно взглянуть на него? - попросили мы.
- Ах, нет, что вы! - возразила уралочка. - Он же само воплощение колдыбанской скромности и застенчивости. Сами же знаете…
- Хоть одним глазком, - застенчиво попросил один из нас.
- Ведь он - дубликат нашей славы, - скромно пояснил другой.
- Нам же рассказывать об этом внукам и правнукам, - заверил в чистоте намерений третий.
- Очень хочется повествовать интересно и содержательно, - пояснил четвертый.
- Я вас понимаю, - отвечала уралочка и поднесла пальчик к губам. - Чурбан, в смысле монумент, ну, сами знаете кто… обещал покатать меня по Волге на своем легендарном челне. Примерно через час мы будем на берегу. Только, пожалуйста, чтобы он вас не заметил…
- А вы, пожалуйста, проследите уж, чтобы он не упал в набежавшую волну, - попросили мы.
- Потому что плавает он только топором.
- Да и то в положении руками по дну.
- И водолазам его ни за что не достать: живот непреподъемный.
Уралочка закрыла дверь, но…
Продолжение следует…