Мы были, естественно, поражены и схватились как по команде за сердце. Пылкий Ромео-Ухажеров даже закачался, словно пьяный, и упал. Но все-таки не навзничь, словно пьяный, а на колени. То есть словно рыцарь.
Милые артемиды остались нами довольны. Зато проявил недовольство и заметал молнии в нашу сторону экскурсовод Показушников.
- Дамы и барышни! - обратился он к своим подопечным милашкам. - Вы имеете редкую возможность видеть на свежем воздухе самую удивительную достопримечательность Самарской Луки. Колдыбанские философы-мыслители. Так сказать, тринадцатое чудо света.
Ирония была очень тонкой. Но недаром говорится: где тонко, там и рвется. Милые посланницы дальних регионов восприняли слова гида буквально.
- Нам нравится число тринадцать, - решительно заявила от их имени Дуся. - В нем есть что-то роковое.
Показушников, однако, продолжал поливать нас дождем своей иронии.
- А еще они именуют себя истинными колдыбанцами, - саркастически характеризовал он своих земляков. - От обычных смертных отличаются тем, что полдня сидят в своем кабачке, а остальные полдня лежат на диване. Силы берегут.
Здесь сарказм гида достиг очень большой тонкости, а где очень тонко, там рвется с особым звуком.
- А-а-а! - уважительно молвила женская капелла.
Солистка-уралочка опять пошла еще дальше.
- А-а-ах! - прямо-таки простонала она. - Нам нравятся мужчины, у которых много нерастраченных сил.
Ну что, читатель? Если даже ты не очень ушлый и не очень дошлый, все равно догадался, что в нашем дивном балагане сегодня состоится совершенно особое, очень увлекательное представление. С новым невиданным поворотом. Занавес уже открыт, игра уже пошла.
- О прекрасные представительницы самоцветной Уральщины, таежной Сибирщины и свободолюбивой Колымщины! - поплыл над великой рекой классический колдыбанский речитатив. - Нам понятна ваша благородная отпускная боль. Вы жаждете удивительных приключений. Таких, о которых можно было бы порассказать внучкам и правнучкам.
- Вам повезло. На Самарской Луке всегда есть место удивительным приключениям. Достаточно стать нашими надежными союзницами и партнершами.
- Предлагаем вам осуществить одну удивительную, совершенно особую акцию, участвуя в которой вы испытаете восторг и ликование.
Мы потомили милашек театральной паузой. От знаменитой мхатовской паузы она отличалась только тем, что никто не хватал милашек с московской жадностью. За талию и за другие классические показатели женской красоты.
Томились сестрички-провинциалочки бесподобно. Во всяком случае, затаив дыхание, с верой и надеждой.
- Наше приятное знакомство, - сделал шаг вперед эстет Безмочалкин, - совпало с другим знаменательным событием, которое потомки назовут историческим. Буквально сию минуту на этом легендарном волжском берегу установлена статуя. Я бы даже сказал, монумент. В честь Луки Самарыча, героя Самарской Луки, без пяти минут легендарного.
- По решению нашего коллектива философов-мыслителей, а равно с согласия самого Луки Самарыча, подхватил Самосудов, - его монументальный двойник будет… оживать.
- Сейчас мы как раз составляем перспективный план легендарной деятельности статуи Луки Самарыча, - вышел на финишную прямую Профанов. - План составляется с учетом запросов и пожеланий гостей города. Какие виды монументальной деятельности могут, на ваш взгляд, стать легендарными?
Нелегкий экзамен мы устроили "маршалочкам". Но верили, что родственные провинциальные души поймут нас как надо. И тогда игра пойдет и будет удивительной.
- У-у-у… - кокетливо зау-у-умничали артемиды.
Судя по интонации, отсутствием воображения они не страдали.
- У-у-ух! - с кокетливым ухарством подтвердила это уралочка Дуся. - Ух, есть такие виды деятельности!
Да, уралочка знала толк в у-у-убийственных междометиях. Видно, была в разводе не первый навигационный сезон.
- Все зависит от того, - продолжила она, - на что способен сам Лука Самарыч. - Как, например, он относится к женскому вопросу, то есть к молодым отпускницам? Чует сердце, ваш лихой монумент хоть и без пяти минут, но в женском вопросе времени зря не теряет. Мы заранее влюбились в него. Где он?
Ну что ж, пожалуй, уже и время переходить к делу.
- Как автор шедевра я счастлив, что его первыми ценителями будете именно вы, - расшаркался Безмочалкин. - Итак… Лука Самарыч-монумент! Прошу жаловать и… любить!
- И-раз, и-два, - затрубил Профанов, - и…
Последовала мхатовская пауза. Нет, не для того, чтобы еще потомить милых путешественниц. Чтобы дать время Луке Самарычу номер один, то есть нашему удалому и лихому врио всех времен, осуществить свой коронный маневр. То есть смыться в кусты. В данном случае - буквально.
- Три!
Мы расступились и…
Ба! Что это?
Нашему взору, а главное, любопытным взорам наших союзниц открылось диво. В центре видовой площадки, купаясь в лучах ясного солнца, красовались два удивительных предмета. С виду похожих на чурбаны. А главное, абсолютно похожих друг на друга.
Очевидно, наш врио тоже увлекся. Заслушался, заинтересовался и остолбенел от любопытства: кто же там в него влюбился?
Мы поняли, что удивительная колдыбанская игра принимает новый поворот.
С этой минуты в ней участвуют два истукана. Сейчас они стоят по стойке "смирно" и даже не дышат. Как часовые у ленинского мавзолея в Москве или как телохранители колдыбанского рэкетира по кличке Хряк.
Провокатор Показушников сразу воспрянул.
- О! - саркастически изобразил он восторг. - Мадам и барышни, вам чрезвычайно повезло. Рядом с нетленным скульптурным образом Луки Самарыча стоит сам герой. Лука Самарыч, здравствуйте!
Ни тот ни другой истукан не удостоил ответом Показушникова. Он растерялся. Зато родственные наши души из далеких регионов правильно оценили ситуацию. Видно, тоже были философами-мыслителями. Хотя и в юбках.
- Лука Самарыч! - от имени всех сказала уралочка Дуся. - Можете не отвечать нам. Мы понимаем, что сейчас вы передаете свою энергию монументу, чтобы он ожил перед нами.
- Опомнитесь, барышня! - воззвал Показушников. - Какой такой монумент! Перед нами - просто чурбан.
Он хотел было постучать пальцем по одному из предметов, но вовремя спохватился. Вдруг не угадает и покажет себя полным невеждой, не способным определить с первого взгляда истинный шедевр высокого искусства.
- Истинный мужской дух может быть везде, даже в чурбане, - назидательно заметила уралочка экскурсоводу. - Сейчас вот оживет и даст нам у-у-ух какой ответ на наш женский вопрос.
- У-у-у… - по-философски глубокомысленно поддержали подругу елочки-сосеночки.
Показушников явно впал в отелловскую ревность.
- Ха-ха, женский вопрос! - запричитал он с сарказмом. - Это же дуб! К тому же престарелый. Посему, мадам-барышни, к женскому вопросу, если мы с вами говорим об одном и том же, монумент интереса не проявляет. В печке горит, но в алькове, ха-ха, не воспламеняется.
Ловко сказано, но зря стараешься. Артемиды вошли в охотничий азарт.
- Не загорается? - вызывающе переспросила уралочка. - Смотря как зажигать. Попробуем это сделать мы. Разу меется, не по-московски, а… по-нашему.
Оба предмета - да что там предметы, теперь мы и сами вкупе с Показушниковым - стояли, как истуканы.
- Сейчас произойдет чудо, - голосом многоопытной колдуньи объявила уралочка-разведеночка и бросила лукавый взгляд на одного из истуканов. - Лука Самарыч! Вы не возражаете, если я поцелую вашу художественную копию?
Предмет, к которому обращались, ответил, естественно, молчанием, и оно, естественно, означало полное согласие. Милая волшебница лукаво улыбнулась, порхнула к другому предмету, стоящему рядом, нежно обвила руками то место, где предположительно должна быть шея, и чмокнула в то место, где игра воображения определила бы щеку. Звонко чмокнула, смачно, с полной самоотдачей.
И… вот чудо! Деревянный неотесанный чурбан мгновенно ожил. То место, которому выпала честь стать объектом поцелуя, а равно симметричный ему объект, иначе говоря, обе щеки чурбана вспыхнули и ярко запылали. Прямо как пионерский костер. Или даже как северное сияние. Наверное, даже и похлеще, но тут, правда, мы не можем дать стопроцентную гарантию, потому что северного сияния никогда не наблюдали…
Правда, Показушников пытался потом доказать, будто бы хитрая уралочка чмокнула вовсе не деревянного истукана, а его двойника, то есть Луку Самарыча. Но мы считаем, что надо верить на слово самой красавице.
- Вот видите! - торжествующе воскликнула она. - Монумент Луки Самарыча обожает женщин. Ах, сердцеед! Я влюбилась в него еще больше.
Уралочка даже схватилась за сердце. Да так отчаянно, что вырез на платье стал совсем глубоким. Если бы на месте истукана был кардиолог, он немедленно приложился бы к тому месту, где возник острый сердечный симптом. Но истукан застеснялся. Может, потому, что на нем не было белого халата. Может, потому, что сам боялся получить инфаркт.
Честно признаемся, у нас тоже перехватило дыхание. Проняло и Показушникова, который воззрился на декольте уралочки с такой пристальностью, будто он Виктор Гюго и ему предстоит описать увиденное не меньше чем в двух главах. Потом гид все-таки вспомнил, что находится при исполнении служебных обязанностей, раздраженно всхлипнул и едко спросил:
- Вы откуда, мадам-синьорина? С Урала? А позвольте уточнить, по какую сторону разделительного меридиана вы проживаете: в Азии или в Европе? Ах, в Азии! Я так и думал. В вас есть что-то дикое, ну прямо очень дикое.