Действие третье
Кабинет Долгова. Большая комната, старинная громоздкая мебель, на стенах старые портреты. Большие книжные шкафы. На широком диване сидят Полина Григорьевна и Долгов . Сидят рядом. Долгов держит ее за руку.
Долгов . Ну, милая Полина, ну расскажите еще что-нибудь. Значит, у вас много было поклонников?
Полина . Масса. Вы даже не поверите, какая масса. Только военных очень мало. Это оттого, что у нас в городе военных нет, так что я встречалась с офицерами только, когда к сестре в Новгород ездила, или вот на железной дороге. Ах, сколько у меня было романов на железной дороге, вы себе представить не можете. У меня какая-то необыкновенная способность в пять минут влюблять в себя человека. Прямо даже смешно. В пять минут. Серьезно. Можете даже по часам проверить.
Долгов . По часам? Ну, вот отлично. В следующий раз, когда начнете влюблять, предупредите меня, и я буду следить по часам.
Полина . Ну, нечего, теперь я вижу, что вы ужасный насмешник. Вы скоро уедете?
Долгов . Только когда вы это прикажете, не раньше.
Полина . Хи-хи-хи. А если я никогда не прикажу?
Долгов . Останусь навсегда у ваших ног.
Полина . Ах, какой вы Дон-Жуан.
Долгов . Вы очаровательны, милая Полина. Каждое ваше слово я готов записывать. И не записываю я его только потому, что все равно навеки запечатлею в моем сердце.
Полина (лукаво). Боюсь, что вы эти самые слова говорите и Клеопатре Федотовне, и Лизавете Алексеевне, и мадам Поповой.
Долгов . О, как вы не правы ко мне, очаровательная Полина. Неужели вы думаете, что я могу слушать кого-нибудь и с таким же упоением, как слушаю вас. Вы не знаете, что вы мне напоминаете.
Полина . Ах что бы то ни было, я предпочла бы, чтоб вы в моем присутствии жили настоящим, а не прошлым.
Долгов . Милая Полина. Вы мне напоминаете далекую невозвратную страну детства. Когда я был ребенком, я жил здесь, и мне кажется, что вы приходили сюда, очаровательная Полина. Только звали вас иначе – Софьей, Анной, Раисой – не знаю. Вы приходили, сидели, пили чай с вареньем и брали меня к себе на колени.
Полина . Ах. Ке се ке ву дит{Что вы говорите (искаж. фр .).}.
Долгов . И говорили, говорили, так же как теперь. Я помню как сквозь сон, вижу и слышу вас. Очаровательная, бессмертная Федосья Карповна.
Полина . Почему Федосья Карповна? Почему такое безобразное имя, ничего не понимаю. Вы ужасно странный человек, Андрей Николаевич.
Долгов . Не сердитесь, Полина. Это ничего, что вы не понимаете. Это показывает, что мой восторг перед вами выше человеческого понимания. (Звонит.)
Полина . Зачем вы звоните?
Входит лакей .
Долгов . Подайте нам чаю и варенья. Непременно варенья. Это очень важно.
Лакей уходит.
Полина . Батюшки, какой вы привередник. Еще непременно с вареньем.
Долгов . Не для себя, очаровательница. Не для себя. Я должен видеть, как вы пьете чай с вареньем. Это ваш стиль. Понимаете? Это ваша красота.
Полина . Ах финисе. Что за декадентство.
Долгов . Ну, зачем вы такие слова говорите. Ну вот все сейчас испортили.
Лакей вносит чай, ставит на стол и уходит.
Полина . Что же я испортила?
Долгов . Все равно. Расскажите лучше, как ухаживает за вами почтмейстер?
Полина . А вы откуда знаете, что он за мной ухаживает?
Долгов . Ну разве может быть иначе, разве можно быть почтмейстером и не ухаживать за вами?
Полина . Я на него не обращаю ни малейшего внимания.
Долгов . Вы ужасная кокетка, Полина. А скажите, как вам пришло в голову зайти сегодня ко мне?
Полина . Это вышло так, случайно.
Долгов . Как же вы не предупредили меня?
Полина . А что?
Долгов . Вы могли бы кого-нибудь застать у меня и пострадала бы ваша кристальная репутация. И, наконец, ваш супруг… Ведь не все же время занимается он своими пернатыми свиньями. Может быть, иногда приходит ему в голову вопрос – а что-то теперь поделывает моя очаровательная Полина. А? Разве это не может быть?
Полина . Пустяки. Он не может мне не верить. Жена Цезаря выше подозрения.
Долгов . Ах виноват, я ведь не знал, что Василий Петрович – Цезарь. Но вы меня, конечно, простите, я ведь человек приезжий. Ну-с, а теперь все-таки скажите, как вам пришла в голову мысль так меня неожиданно осчастливить?
Полина . Ах вы меня не знаете. Я, вообще, такая безумная и ужасно люблю играть с опасностью.
Долгов . Ну, неужели же вам было бы приятно, если бы вас кто-нибудь у меня увидел?
Полина . Ах, я не про ту опасность говорю, а совсем про другую.
Долгов . Про какую?
Полина (кокетливо). Про вас.
Долгов . Про меня?
Полина . Ну да. Ведь я же знаю ваше отношение ко мне и все-таки не боюсь придти.
Долгов . Ах, так вот оно что. Вам нравится подвергать опасности свою добродетель. Ах, Полина, какая вы демоническая женщина.
Полина . Разве это так чувствуется? Это вы, собственно, говорите о чем?
Долгов . Я о том, что вы демоническая женщина.
Полина . Ну да, а как вы узнали?
Долгов . Вижу.
Полина (загадочно улыбаясь). Ах, меня здесь никто не понимает.
Долгов . Даже почтмейстер?
Полина . Вы себе представить не можете, как тяжело жить в провинции для утонченного человека. Какие здесь интересы? Только сплетни. Ужасно. Ужасно. Буквально не с кем говорить. Клеопатра Федотовна уверяет, что она влюблена в своего мужа, а когда умер воинский начальник, кричала всем и каждому: "Ах, отчего я не вышла за него замуж. Теперь я была бы вдовой полковника и получала бы пенсию". А по-моему, это возмутительно. А Лизавета Алексеевна только хихикает. Ужасная кривляка и ломака эта Арданова.
Долгов . Ну, а почтмейстер неужели тоже не на высоте своего положения?
Полина . Все хороши. И Иван Андреич целый день ерунду изобретает.
Долгов . Как? Разве ерунда еще не изобретена?
Полина . Из сардиночных коробок делает кинематограф. А Ворохлов жулик. Знаете, когда был Пушкинский юбилей, ему город поручил купить бюст Пушкина. А он и тут надул. Взял да и купил Ломоносова.
Долгов . Ну и что же – сошло?
Полина . Учитель какой-то скандал поднял. А Ворохлов еще обиделся. Я, говорит, в интересах города. На Пушкина нынче спрос большой, а Ломоносова я дешевле купил, а в лицо все равно никто не знает. Так и отпраздновали. Речь говорили, стихи читали, Ломоносову-то про Пушкина. Ворохлов жулик, совсем серый купец.
Долгов . Бедная Полина. Как вам должно быть тяжело в такой неподходящей для вас среде?
Полина . Ужасно. Я исстрадалась. Все сплетни, сплетни. Никто ни про кого хорошего слова не скажет.
Долгов . Да, да, Полина. Вы одна счастливое исключение. Вы одна с такой необычайной нежностью говорите об них обо всех.
Полина . Вы понимаете меня, Андрей Николаевич. Ах, только вы. (Помолчав, жеманно.) Ну, а теперь я пойду, мне пора.
Долгов (вяло). Ни за что не отпущу вас.
Полина . Хи-хи-хи. А если я совсем останусь?
Долгов . Вы шутите. Это жестоко. Вы действительно демоническая женщина.
Полина . Знаете, Андрей Николаевич, уж если пошло на откровенность, вы ужасно робкий. Я вас считала Дон-Жуаном, а вы ужасно робкий. Вы, наверное, никогда не решились первый поцеловать женщину?
Долгов . Вы правы – никогда.
Полина . А если женщина сама первая поцелует вас?
Долгов . О, интересная женщина никогда первая не поцелует.
Полина . А если все-таки…
Долгов . Ну, тогда значит она не интересная.
Полина . Ну, почему же? Точно интересная женщина не может увлечься и не совладать с своим чувством?
Долгов . Ах, таких Дон-Жуанов, как я, больше всего пленяет в женщинах ее недоступность и холодность. Почему, например, вы, Полина Григорьевна, так обаятельны? А потому, что недоступны. Совершенно и окончательно.
Полина . Да… но… все-таки…
Долгов . И очень холодны.
Полина . Нет… я все-таки…