Пригов Дмитрий Александрович - Монады стр 85.

Возвращенная лирика

2002

Предуведомление

Давно, давно хочется найти пути возврата к прямому и искреннему высказыванию. Да я уже многажды твердил об этом, так что не буду очень распространяться по этому поводу. И опять-таки я, естественно, говорю не о чистой, невинной и невменяемой лирике нашего времени, просто не ведающей многих проблем; составленной и подставленной под сомнение подобной конвенциональности и рутинности якобы искренних и эмоционально-достоверных высказываний. Ну да речь не о ней. Мы о тех, кого опалил пламень сомнения и невозможности. Кого опаляет встречный пламень постоянных порывов найти-таки способ обойти эту роковую невозможность. Ну, естественно, невозможность, предстающую их глазам и являющуюся в их опыте. Так ведь мы именно о них.

То есть о себе. Вот именно такой попыткой (очередной) и является предъявляемая вашему просвещенному вниманию книжка, книжечка, книженция. Я сам неожиданно обнаружил в процессе писания и проговаривания механически расслабленными губами во время ходьбы, что выпадение в осадок, абсорбирование в тексте существительных в именительном падеже (независимо от падежа, употребленного в самом тексте) как-то так, независимо от способа и причины появления их в самом стихотворении, создает ситуацию онтологической очищенности, простоты, прохладности, незаинтересованности и даже, извините за выражение, истинности. Очищенные от размывающего влияния прилагательных и теребящих их, понукающих, тянущих в разные стороны глаголов, они стоят отдельно, как некие мегалитические камни Стоунхенджа, как некие молчаливые самодостаточные существа.

Ну, естественно, в отличие от сочинений минималистического толка, где все подобные чистые употребления отдельных слов являются в самодостаточности именно подобного метода, в нашем случае содержанием является именно драматургические мерцательные отношения существительных с самим текстом, откуда они выпали или от которого мягко отделились. Заметим и интересный эффект возникновения зачастую некоего нового содержания выстроенных самодостаточным порядком самодостаточных существительных в отличие от текста и контекста их положения в начальном стихотворении. Ну и еще одно – очень приятно, завершая стихотворный опус (а всякий из них является метафорой жизненного пути) произносить отдельные, как тяжелые и прозрачные капли, выстроенные вертикальным порядком, а не горизонтально рядомположенные слова. Процедура грамматической и интонационной незаинтересованности порождает в душе ощущение, близкое к возвращенной искренности и прямоте высказывания.

И под конец замечу, что не всегда, но очень-очень редко процедурная чистота нарушается атавистическим введением в этот ряд единичных глаголов и прилагательных. Ну что же, себя зараз не переделаешь.

1 |00647 Я себе под вечер шел
Миновал какой-то скверик
Дождик меленький пошел
И это вот совсем нескверно
Было
Поскольку – вечер
Я
Скверик
Дождик
Москва
Нет, нет, все совсем, совсем
Нескверно

1 |00648 Жара была, хоть выноси
Святых и заноси обратно
Лишь занесешь – и сразу, будто
Прохлада, даже моросит
Как будто
И жара
Святые
Церковь
Прохлада
Моросит даже
Как будто

1 |00649 Верхушка вермахта решила
Шального Гитлера убрать
Решила-то она решила
Да как его, ебена мать
Такого
Уберешь
И не убрали
Но все-таки – верхушка
Вермахт
Гитлер
Ебена мать
И все прочее
Убранное вместе с Гитлером и этой
самой неудачливой
верхушкой вермахта

1 |00650 Входит в комнату старушка
Соседская
Аккуратная как кошка
А в руках у ней игрушка
Так похожая немножко
На небесного ежа
А и вправду ведь – свежа
Рана-то
И комната
Старушка
Кошка
Игрушка
Ежик
И рана
Свежа

1 |00651 Крик ребенка, как раненой птицы
Он упал, и закапала кровь
Милый мой, это все повторится
Это все повторится и вновь
Повторится
И крик
Ребенок
Птица
Кровь
И ничего

1 |00652 Жара, в реке плывет китаец
Или кто-то там другой
Что-то выкрикнуть пытается
Электрической дугой
Внезапно ударяем
Испепелевается

И жара
Река
Китаец
Кто-то другой
Электрическая дуга
И все вокруг внезапно затмевается
черным испепелевающим
светом

1 |00653 Гремела музыка в саду
Таким невыразимым горем
Как будто где-то там в аду
Замучен юноша Григорий
За что? – отсюда не понять
Но – раз, два, три, четыре, пять -
Нет, все равно не понять

И музыка
Сад
Горе
Ад
Юноша Григорий
И раз
Два
Три
Четыре
Пять
Нет, все равно не понять

1 |00654 Вот и берег северного моря
Вот граница наших бед и слав
Не пойму, от счастья или горя
Плачешь ты к ногам моим припав
Белым
Прохладным
И берег
Море
Граница
Беды
Слава
Счастье
Горе
Мои ноги
Остывающие

1 |00655 Убитого опять тревожат
Вновь вынимают из могилы
Под пение Хавана Гилы
Не то, чтоб массою творожной
Но некиим веществ смешеньем
Что даже у людей смущенье
Вызывает
И это понятно

Ведь убитый
Могила
Пение
Масса
Смущение
Судьи
Полицейские
И все окружающее

1 |00656 Ножи мелькали в темноте
И следом трупы выпадали
Их незаметно убирали
И снова – те, или не те -
Под утро появлялись

И ножи
Темнота
Трупы
Утро
И все опять

1 |00657 В саду полураздетый дачник
Не поднимаясь целый день
Валяется – он неудачник
Ему вставать не то, чтоб лень
Иль, скажем, слабость – много хуже! -
Тоска и беспредельный ужас
Дачный

И сад
Дачник
День
Неудачник
Лень
Слабость
Тоска
И ужас дикий
Беспредельный

1 |00658 Мясник нес тушу на плече
Я проходил случайно мимо
Она со мной заговорила
На ассирийском языке
Я отвечал: Что, брат, беда? -
Да нет, как раз наоборот! -
Легко! -
Вот так вот странно

Мясник
Туша
Плечо
Язык
Брат
Легко
И все это по-ассирийски

1 |00659 Вот безумные креветки
Оккупировали разом
Три березовые ветки
И поют, поют заразы

А о чем поют? – о счастье
И еще, еще отчасти
О малой своей Родине

Да, да креветки
И ветки
Заразы
Счастье
Родина
Но малая

1 |00660 В окошко маленькой избушки
Виднейтся сморщеное личко
А это древняя старушка
В руках ее дрожит яичко
Дрожит, и воздух сему внемлет
С ужасом
Вдруг раз – и падает на землю
Яичко-то
И разбивается

И окошко
Избушка
Личко
Яичко
Воздух
Земля
Ужас

1 |00661 Один гомосексуалист
Глядит в глаза другому
Другой спокоен, нежен, чист
Но чувствует истому
Он говорит: Нехорошо
Мне стало что-то, я пошел
Пожалуй! -
И я с тобой! -
Нет, нет, я один! -
Уходит

И гомосексуалист
Глаза
Спокойствие
Нежность
Чистота
Истома
Нехорошо что-то

1 |00662 Я вижу зимние жилища
Простых российских обитателей
Их скот, нехитрая их пища
Снега, унынье – обязательный
Почти незыблемый канон
И несдвигаемый
Но он
Но и он
Сдвигается все-таки
Не скажу, что непременно в лучшую сторону
Но сдвигается

И жилища
Обитатели
Скот
Пища
Снега
Унынье
Канон
Несдвигаемый
Ан, движется

1 |00663 Прошел еврей, как некий заяц
Сокрытый
На нем его звезда горит
И наблюдатель говорит
Незаинтересованно:
А вот еврей прошел, Бог знает
Куда пошел
Еврей
Заяц

Звезда
Наблюдатель
Бог

1 |00664 Давным-давно на перегоне
Каком-то
Увидел я его зимой
В нацистской форме при погонах
И с нездоровой синевой
Лица
Чем кончилось? – да под Москвой
Наверное
Остался лежать мертвым

И перегон
Зима
Форма
Погоны
Лицо
Синева
Москва

1 |00665 Всю ночь кричали у порога
Себе на поприще врага
Вызывая
Качая мощные рога
Но я сидел, я их не трогал
В потьме сидел, как некий Будда
Я знал: прйдет все, позабудут
Всё
Поутру

И порог
Поприще
Враг
Рога
Потьма
Будда
Всё

1 |00666 Серебристый мерседес
Подлетел к обочине
Некто очень озабоченный
Вышел
Пописать
А тут из лесу обрез
Высунулся и стрельнул
Вот конец-то – то ли был
Здесь кто
То ли не был!

Но ведь мерседес
Некто озабоченный
Обрез
Конец
Вот, как и не было никого

1 |00667 В саду под зонтиком пьют чай
Оса большая прилетает
Жужжит, кого-то невзначай
Вдруг в верхнюю губу кусает
Губа мгновенно разрастается
Он падает и начинается
Для него
Совсем иная жизнь
Почти посмертная

И сад
Зонтик
Чай
Оса
Губа
Жизнь
Посмертная