– Большинство историков, кроме шведских, эскимосских, да, пожалуй, эстонских, считают меня злодеем. Прожив столько лет тенью, я в последнее время думаю: а может, не так уж и неправо это большинство. Хотя по сравнению с Серым Вальгардом я просто Франциск Ассизский.
– А как же так вышло, что ты стал его тенью? – спросила принцесса.
– Длинная история, – отмахнулась Тень. – Скажу лишь, что он был моей правой рукой, когда мы бесчинствовали в северных и южных морях. Но когда из мрака кошмарных снов детей мансийских шаманов, подчиняя себе всё вокруг, вынырнул Менг, и я был последним, кто оказывал ему яростное сопротивление на северо-восточных рубежах правого полушария головного мозга одного весьма посредственного писателя, Вальгард предал меня. И вот я здесь. Удары в спину, предательство – его обычная практика.
Харальд всё говорил и говорил. Соню клонило в сон, глаза слипались.
Раздался грохот, плиты потолка разъехались, как двери лифта. В проёме показалась голова какого-то противного огненно-рыжего викинга. Почесав всклокоченную густую бороду, он презрительно процедил:
– На допрос к Его Величеству! Живо. – И бросил вниз верёвочную лестницу.
Принцесса открыла глаза и подняла голову. За окном слышались постоянно сбивающиеся звуки расстроенной виолончели. За столом при свете свечей сидели
Дикий Кролик Дуглас и Дикий Ёж Дик.
– Принцесса проснулась! – радостно воскликнул Кролик.
Ёж поставил чайник на огонь. Принцесса вылезла из-под пледа. Правая ладонь болела, но никакой шишки на лбу не было.
– Это тебя рак спросонья нечаянно цапнул. Прости его, он больше не будет, – сказал Дикий Ёжик (а Кролик расхохотался), – Мы ему пригрозили: если он будет так же неосторожен, отправим его в Трою, на ужин к Ахиллу. Он с перепугу тут же уснул и перед сном просил передать 10 000 извинений.
– Мне опять приснился какой-то странный сон, – сладко потянувшись, сказала девочка. – А вот какой – не могу вспомнить.
Дикий Ёж Дик вскинул брови:
– Ну-ка, постарайся, милая, это очень важно.
А Кролик, явно сгорая от нездорового любопытства, даже засунул в рот свои замечательные уши.
Принцесса напрягла всю свою хрупкую девичью память:
– Какой-то древний дикий Король, не могу вспомнить: то ли Кавалергард, то ли Ван Вармердам, заманил меня в кинотеатр и бросил в страшную темницу. Какая-то тень, а может, мальчишка или девчонка, – Пеппи или Эмиль, меня предали, а возможно, спасли. Просили что-то украсть из дома и принести кому-то в дико влажный лес.
Да! И ещё – щемящее предчувствие гражданской войны.
– Умоляю! Вспомни, дорогая, – взмолился Дик. – имя его: Карл? Эрик? Зигфрид?
Гуннар? Атли? Слонопотам? Гьюки? Харальд? Вальгард?
– Вальгард! – радостно закричала Сонечка. – А его бывшая тень – Харальд! И ещё – король ждал гонца от какого-то Менга, которому вначале он хотел меня сдать, а потом он хотел, чтоб я стала его союзницей, против кого – я не поняла. Глупый и неприятный сон.
– Да, чужие сны нагло вторгаются в нашу жизнь, – мрачно сказал Ёжик. – Охота началась.
– Бывший Лётчик прав: построив корабль, нельзя остановить войну, – добавил
Кролик Дуглас.
– Что всё это значит? – встревожилась принцесса.
– То, что время не всегда работает на нас. Оно идёт, и дети исчезают.
Превращаются во взрослых, но исчезают. Так принято в этом мире.
– Но это нормально, – возразил Кролик.
– Да, – согласился Дик. – Но когда кошмары вплывают в нашу жизнь, как недостроенные корабли, они подчиняют себе всех и вся, превращая личности в тени или в рабов, парализованных первобытным страхом, и время начинает вертеться чёрт знает как. Пути завязываются в узел, и не найти выхода из этого сна. А мерзкий Менг питается смятенными душами глубоко спящих людей, и сила его растёт, как и жестокость.
– Особенно он любит нежные души детей, просоленные безутешными слезами в страшных снах, и дети исчезают бесследно. Не умирают, но исчезают, – добавил
Кролик и почему-то плотоядно облизнулся.
Соня испуганно вздрогнула, а Ёжик удивлённо уставился на старого приятеля.
– Ой! – сказал Дуглас и дико смутился. Чтобы замять неловкую паузу, Кролик подошёл к тазику и тихо спросил у рака:
– Интересно, а чем питаются дикие писатели и поэты?
Рак подпрыгнул как ошпаренный и, выпучив глаза, зарычал, как раненый бык:
– ЧИТАТЕЛЯМИ!!! Вернее, их больным сознанием, уснувшим от дикой скуки над чудовищным по своей бездарности текстом.
Из ярко пылающего камина высунулась огромная голова Михасса и хрипло рявкнула.
– А по ушам!!! Будете дразниться – вас обоих безжалостно съедят где-то в четвёртой части! Причём ваши самые близкие друзья.
Зловеще захохотав, голова исчезла. По пещере пополз запах рагу из дикого кролика. Дуглас зябко пожал плечами.
– Надеюсь, сбудется древнее пророчество, – сказал он.
– Какое? – спросила принцесса.
– Дай вспомнить, – Кролик наморщил пушистый лоб и, громко фальшивя, запел.
У Вальгарда закончились рабы.
Нам сообщили пленные арабы,
Что у придворных Короля горбы,
А ратников его съедают крабы.
У Вальгарда во рту растут гробы.
Он думает, что наши силы слАбы,
И ошибается: мы очень не слабЫ.
В Гренландии засохнут баобабы,
Его верблюды встанут на дыбы,
А волосы вассалов встанут дыбом,
На их могилах вырастут грибы;
Его драконов мы отправим к рыбам.
Не выплывут драконы из воды.
И, как писали сонные магрибы:
В десятый круг ведут его следы.
Мы победить его давно могли бы,
Но он послал предчувствие беды.
Непознанное обернул кошмаром,
Завлёк невинных в дикие миры.
Скажи-ка, граф Дзержинский, ведь не даром
От ужаса издохли комары?
Но скоро лопнет Вальгард от обиды.
В его стране нет света и еды.
Тропический Шпицберген сдавят льды.
Горстями жрёт Король псилоцибиды.
– Не слишком ли оптимистичный прогноз? – улыбнулся ёж. – Война даже ещё не началась, а ты её уже выиграл. И не забывай про Менга. Серый Вальгард – мальчишка перед ним.
В окно заглянула серая тень старика в капюшоне. Соня вздрогнула:
– А что мне делать?
– Чтобы найти сестёр, тебе надо пройти сто восемь дико чистых рек, – сказал
Дикий Кролик.
– Ищи следы, читай знамения и действуй по обстоятельствам, – добавил Ёж.
Девочка понимающе кивнула и, глотнув горячего молока, поинтересовалась:
– В какую сторону мне идти?
– На Северо-Восток к Берингову морю. Путь далекий, более двадцати тысяч километров.
– И смотри, по какую сторону чьего-то сна ты находишься, – сказал Кролик.
– А я что, в чьём-то сне? – удивилась девочка.
– Конечно, нет, – замахал ушами и лапами Дуглас. – Но сестёр отправили из Замка, кажется, именно таким транспортом.
– Вернее, выкрали таким способом, – поправил Кролика Дик.
Сонечка не вслушивалась в спор друзей. Она мучительно размышляла про себя: "Так всё-таки – КОНЕЧНО или НЕТ?"
Кролик тряс девочку за плечо:
– Проснись и смотри. Пора в путь, дорогая. Удачи.
Принцесса взяла меч, накинула тёплый плащ, повесила на плечо сумку с едой, поцеловала приятелей и вышла из хижины в Бесконечную Зимнюю Ночь. Ёжик закрыл окно.
* * *
Девочка стояла на платформе и ждала электричку. Она прошептала заклинание, которому её научил Дикий Ёжик ещё в те времена, когда они с Мартой сидели в тихом парке у Маленькой Музыкальной Школы, и волшебный меч превратился в длинную серую ленточку. Сонечка обернула её несколько раз вокруг талии и завязала бантиком.
Шёл мелкий бесконечный дождь. Холодный ветер растрепал её густые тёмные волосы.
Было холодно и тихо. Вдруг кто-то тронул принцессу за плечо. Девочка подняла голову…
* * *
Класс был ярко освещён. Повсюду были разбросаны театральные костюмы и конфеты.
Декорации качались от ветра. Атли крепко вцепился мне в руку.
– Михасс, Михасс, это похоже на сон. Мне кажется, я вижу сон.
– А ты уверен, что это не сон? Может, я снюсь тебе или ты снишься мне. А может,
– я на секунду задумался, – а может, мы с тобой снимся ещё кому-то?
Представляешь, что будет, если этот кто-то проснётся? Куда мы с тобой тогда попадём? Я не знаю. А самое странное, мой дорогой мальчик, что мы с тобой никому не снимся. Это и есть эта… как её там… "Явь".
