Я - связная.
Пусть грохот сражения стих:
Донесеньем из боя
Остался мой стих -
Из котлов окружений,
Пропастей поражений
И с великих плацдармов
Победных сражений.Я - связная.
Бреду в партизанском лесу,
От живых
Донесенье погибшим несу:
"Нет, ничто не забыто,
Нет, никто не забыт,
Даже тот,
Кто в безвестной могиле лежит".
"За утратою - утрата…"
За утратою - утрата,
Гаснут сверстники мои.
Бьют по нашему квадрату
Хоть давно прошли бои.Что же делать? - вжавшись в землю.
Тело бренное беречь?..
Нет, такого не приемлю,
Не об этом вовсе речь.Кто осилил сорок первый,
Будет драться до конца.
Ах, обугленные нервы,
Обожженные сердца!..
"Кричу, зову - не долетает зов…"
Кричу, зову - не долетает зов.
Ушли цепочкою, шаг в шаг впечатав,
Как будто на разведку в тыл врагов.
Солдат Сергей Сергеевич Смирнов,
Солдат Сергей Сергеевич Орлов,
Солдат Сергей Сергеич Наровчатов.Зову. Опять лишь тишина в ответ.
Но и она кричит о побратимах.
Кто говорит - незаменимых нет?
Забудьте поскорее этот бред:
Нет заменимых, нету заменимых!
"И странно, и не странно…"
И странно, и не странно -
Мне говорит она:
"Зовут меня Татьяна,
Фамилия - Война".
…Есть в этом, право, что-то -
Мне отвечает он:
"Фамилия - Пехота,
Зовут меня Семен".…Могут представить живо,
Как все произошло:
Затоптанная нива,
Отбитое село.
Девчонки из санбата
Застыли, не дыша:
Как гадкие утята,
Два тощих малыша
Откуда-то прибились,
Измучены до слез…
Их, бедолажек, "Виллис"
Потом в тылы увез.
В приемнике детдома
Лишь удалось узнать.
Что мальчугана - Семой,
Девчушку - Таней звать.
Постановили с лёту
(Нет, надо же суметь!)
"Войною" и "Пехотой"
Именовать их впредь…
Вторая мировая,
Ты все-таки живешь!
Права я, не права я,
Но в сердце мне, как нож,
Когда промолвит кто-то,
Добавив имена:
"Фамилия - Пехота,
Фамилия - Война".
В ДАЛЬНЕМ УГОЛКЕ ДУШИ
Леониду Кривощекову, однополчанину, ныне писателю
Как он отглажен, все на нем блестит -
Нет, вы на фото только поглядите:
Мой командир санвзвода Леонид,
Что в переводе значит "победитель".Тебя другим видала, командир,
Я после контратаки отраженной:
В шинелишке, светящейся от дыр,
Осколками и пулями прожженной.В одной траншее нас свела война.
Тебе - за двадцать, ну, а мне -
под двадцать.
Была в тебя по-детски влюблена:
Теперь могу в таком грехе признаться.И, может, чище не было любви.
Чем в этой грязной и сырой траншее…
Ах, юность, юность! - только позови:
Я сразу бросилась бы к ней на шею.И сразу стала бы такой смешной -
До глупости застенчивой и строгой…
Уже вся жизнь, пожалуй, за спиной,
Иду своей, а ты - своей дорогой.Но в дальнем уголке души стоит
Иконкой потемневшей (не судите!)
Мой командир санвзвода Леонид,
Что в переводе значит "победитель".
"Пожилых не помню на войне…"
Пожилых не помню на войне,
Я уже не говорю про старых.
Правда, вспоминаю, как во сне,
О сорокалетних санитарах.
Мне они, в мои семнадцать лет,
Виделись замшелыми дедками.
"Им, конечно, воевать не след,-
В блиндаже шушукались с годками.-
Побинтуй, поползай под огнем,
Да еще в таких преклонных летах!"Что ж, годки, давайте помянем
Наших "дедов", пулями отпетых.
И в крутые, злые наши дни
Поглядим на тех, кому семнадцать.
Братцы, понимают ли они,
Как теперь нам тяжело сражаться?-
Побинтуй, поползай под огнем,
Да еще в таких преклонных летах!..
Мой передний край -
Всю жизнь на нем
Быть тому, кто числится в поэтах.
Вечно будет жизнь давать под дых,
Вечно будем вспыхивать, как порох.Нынче щеголяют в "молодых"
Те, кому уже давно за сорок.
ОТ ИМЕНИ ПАВШИХ
(На вечере поэтов, погибших на войне)
Сегодня на трибуне мы - поэты,
Которые убиты на войне,
Обнявшие со стоном землю где-то
В своей ли, в зарубежной стороне.
Читают нас друзья-однополчане,
Сединами они убелены.
Но перед залом, замершим в молчанье,
Мы - парни, не пришедшие с войны.
Слепят "юпитеры", а нам неловко -
Мы в мокрой глине с головы до ног.
В окопной глине каска и винтовка,
В проклятой глине тощий вещмешок.
Простите, что ворвалось с нами пламя,
Что еле-еле видно нас в дыму,
И не считайте, будто перед нами
Вы вроде виноваты, - ни к чему.
Ах, ратный труд - опасная работа,
Не всех ведет счастливая звезда.
Всегда с войны домой приходит кто-то,
А кто-то не приходит никогда.
Вас только краем опалило пламя,
То пламя, что не пощадило нас.
Но если б поменялись мы местами,
То в этот вечер, в этот самый час,
Бледнея, с горлом, судорогой сжатым,
Губами, что вдруг сделались сухи,
Мы, чудом уцелевшие солдаты,
Читали б ваши юные стихи.
МОЙ КОМИССАР
Не в войну, не в бою,
Не в землянке санвзвода -
В наши мирные дни,
В наши мирные годы
Умирал комиссар…
Что я сделать могла?..
То кричал он в бреду:
- Поднимайтесь, ребята!-
То, в сознанье придя.
Бормотал виновато:
- Вот какие, сестренка, дела…До сих пор он во мне
Еще видел сестренку -
Ту, что в первом бою
Схоронилась в воронку,
А потом стала "справным бойцом",
Потому что всегда впереди,
Словно знамя,
Был седой человек
С молодыми глазами
И отмеченным шрамом лицом.След гражданской войны -
Шрам от сабли над бровью…
Может быть, в сорок первом,
В снегах Подмосковья
Снова видел он юность свою
В угловатой девчонке -
Ершистом подростке,
За которым тревожно,
Внимательно, жестко
Все следил краем глаза в бою…Не в эпохе,
Военным пожаром объятой,
Не от раны в бою -
От болезни проклятой
Умирал комиссар…
Что я сделать могла?..
То кричал он, забывшись:
- За мною, ребята!-
То, в себя приходя,
Бормотал виновато:
- Вот какие, сестренка, дела…Да, солдаты!
Нам выпала трудная участь -
Провожать командиров,
Бессилием мучась:
Может, это больней, чем в бою?..
Если б родину вновь
Охватили пожары,
Попросила б направить меня
В комиссары,
Попросилась бы в юность свою!
НА ВЕЧЕРЕ ПАМЯТИ СЕМЕНА ГУДЗЕНКО
Нас не нужно жалеть, ведь и мы б никого не жалели,
Мы пред нашей Россией и в трудное время чисты.С. Гудзенко
Мы не трусы. За жизнь заплатили хорошую цену.
А стоим за кулисами робки, строги и тихи.
Так волнуемся, будто впервые выходим на сцену -
Мы, солдаты, читаем ушедшего друга стихи.Я и впрямь разреветься на той трибуне готова.
Только слышу твой голос: "Не надо, сестренка,
держись!"
Был ты весел и смел, кареглазый наш
правофланговый,
По тебе мы равнялись всю юность, всю зрелость,
всю жизнь.И в житейских боях мы, ей-богу, не прятались
в щели.
Молча шли напролом, стиснув зубы, сжигали мосты.
Нас не нужно жалеть, ведь и мы никого б не жалели,
Мы пред нашей Россией во всякое время чисты.
ПАМЯТИ ВЕРОНИКИ ТУШНОВОЙ
Прозрачных пальцев нервное сплетенье,
Крутой излом бровей, усталость век,
И голос - тихий, как сердцебиенье,-
Такой ты мне запомнилась навек.Была красивой - не была счастливой.
Бесстрашная - застенчивой была…
Политехнический. Оваций взрывы.
Студенчества растрепанные гривы.
Поэты на эстраде, у стола.Ну, Вероника, сядь с ведущим рядом,
Не грех покрасоваться на виду!
Но ты с досадой морщишься: "Не надо!
Я лучше сзади, во втором ряду".Вот так всегда: ты не рвалась стать "первой",
Дешевой славы не искала, нет,
Поскольку каждой жилкой, каждым нервом
Была ты божьей милостью поэт.БЫЛА! Трагичней не придумать слова,
В нем безнадежность и тоска слились.
Была. Сидела рядышком… И снова
Я всматриваюсь в темноту кулис.Быть может, ты всего лишь запоздала
И вот сейчас, на цыпочках, войдешь,
Чтоб, зашептавшись и привстав, из зала
Тебе заулыбалась молодежь…С самой собой играть бесцельно в прятки,
С детсада я не верю в чудеса:
Да, ты ушла. Со смерти взятки гладки.
Звучат других поэтов голоса.Иные голосистей. Правда это.
Но только утверждаю я одно:
И самому горластому поэту
Твой голос заглушить не суждено,
Твой голос - тихий, как сердцебиенье.
В нем чувствуется школа поколенья,
Науку скромности прошедших на войне -
Тех, кто свою "карьеру" начинали
В сырой землянке - не в концертном зале,
И не в огне реклам - в другом огне…
И снова протестует все во мне:
Ты горстка пепла? К черту эту мысль!
БЫЛА? Такого не приемлю слова!
И вновь я в ожидании, и снова
Мой взгляд прикован к темноте кулис…
МУЖЕСТВО
Памяти Людмилы Файзулиной