Жанна. Подписать? То есть написать свое имя? Я не умею писать.
Кошон. Но ты ведь раньше подписывала множество писем.
Жанна. Да, но всегда кто-нибудь держал мне руку и водил пером. Я могу поставить свой знак.
Капеллан(который слушал все это с растущим беспокойством и возмущением). Монсеньер, вы что, в самом деле позволите этой женщине ускользнуть от нас?
Инквизитор. Все совершается по закону, мессир де Стогэмбер. А что гласит закон, вы сами знаете.
Капеллан(вскакивает, багровый от ярости). Я знаю, что ни одному французу нельзя верить!
Общий шум.
(Всех перекрикивает.) Я знаю, что скажет мой господин, кардинал Уинчестерский, когда услышит об этом! Я знаю, что сделает граф Варвик, когда узнает, что вы хотите его предать! У нас тут восемьсот солдат, и уж они позаботятся о том, чтоб эта мерзкая ведьма была сожжена, наперекор всем вашим хитростям!
Асессоры(выкрикивают то один, то другой, пока говорит капеллан). Что такое? - Что он сказал? - Обвиняет нас в измене? - Неслыханно! Ни одному французу нельзя верить! - Нет, вы слышали? - Что за невозможный человек! - Да кто он такой? Это в Англии все священники такие? - Пьян он, что ли? Или сумасшедший? (И т. д.)
Инквизитор(встает). Прошу замолчать! Господа, прошу всех замолчать! Капеллан! Вспомните на мгновение о своих священных обязанностях, о том, кто вы и где вы. Предлагаю вам сесть.
Капеллан(решительно складывает руки на груди; лицо его все дергается от гнева). Не буду сидеть.
Кошон. Брат инквизитор, этот человек уже не первый раз называет меня в глаза изменником.
Капеллан. А вы и есть изменник. Вы все изменники. Что вы тут сегодня делали? Ползали на коленях перед этой гнусной ведьмой и всячески ее умасливали, чтобы она только отреклась!
Инквизитор(спокойно усаживается на свое место). Ну, не хотите сидеть, так стойте. Пожалуйста.
Капеллан. Не буду стоять. (С размаху садится.)
Ладвеню(встает с бумагой в руках). Монсеньер, вот я составил отречение. Деве остается только подписать.
Кошон. Прочитайте ей.
Жанна. Не трудитесь. Я и так подпишу.
Инквизитор. Женщина, ты должна знать, к чему прикладываешь руку. Читайте, брат Мартин. А всех остальных прошу молчать.
Ладвеню(медленно читает). "Я, Жанна, обычно именуемая Девой, жалкая грешница, признаю себя виновной в следующих тяжких преступлениях. Я ложно утверждала, что получаю откровения от бога, ангелов его и святых угодников, и, упорствуя в своей неправоте, отвергала предостережения церкви, внушавшей мне, что видения мои суть соблазн дьявольский. Я мерзко кощунствовала перед богом, ибо носила нескромный наряд, осужденный Священным писанием и канонами церкви. Я также стригла волосы по-мужски, и, отринув женскую кротость, столь приятную богу, я взяла меч и запятнала себя пролитием человеческой крови, ибо побуждала людей убивать друг друга и обманывала их, вызывая злых духов и кощунственно выдавая внушения демонов за волю всевышнего. Я признаю себя виновной в грехе мятежа, в грехе идолопоклонства, в грехе непослушания, в грехе гордости и в грехе ереси. От всех этих грехов я ныне отрекаюсь и отказываюсь, и обещаю не грешить больше, и смиренно благодарю вас, докторов и магистров, вновь открывших мне путь к истине и благоволению божию. И я никогда не возвращусь к своим заблуждениям, но буду верна святой церкви и послушна его святейшеству папе римскому. И во всем том я клянусь богом всемогущим и святым Евангелием и в знак сего подписываю под этим отречением свое имя".
Инквизитор. Ты поняла, Жанна?
Жанна(безучастно). Чего ж тут не понять. Все ясно.
Инквизитор. И ты подтверждаешь, что это правда?
Жанна. Может, и правда. Кабы не было правдой, так костер не ждал бы меня на рыночной площади.
Ладвеню(взяв перо и книгу, быстро подходит к ней, видимо опасаясь, как бы она опять не сказала лишнего). Ну, дитя мое, подпишем. Я буду водить твоей рукой. Возьми перо.
Она берет, и они начинают вместе писать, положив лист на книгу.
И-о-а-н-н-а. Хорошо. Теперь, уже сама, поставь свой знак.
Жанна(ставит крест и, удрученная, возвращает перо; душа ее восстает против того, на что толкает ее рассудок и телесный страх). Вот!
Ладвеню(кладет перо обратно на стол и с поклоном вручает отречение епископу). Восхвалим господа, братие, ибо заблудшая овца вновь приобщена к стаду; и пастырь радуется о ней больше, чем о девяноста девяти праведниках. (Возвращается на свое место.)
Инквизитор(берет отречение у Кошона). Объявляем, что этим актом отречения ты избавлена от грозившей тебе опасности отлучения от церкви.
Жанна. Спасибо.
Инквизитор. Но так как ты в гордыне своей тяжко согрешила против бога и святой церкви, то, дабы не было у тебя соблазна снова впасть в заблуждение и дабы ты могла в молитвенном уединении оплакать совершенные тобой ошибки и смыть свои грехи покаянием и в смертный твой час незапятнанной предстать перед богом, мы, ради блага твоей души, постановляем: отныне и до конца твоих дней на земле ты будешь вкушать хлеб скорби и пить воду горести в вечном заточении.
Жанна(встает у охваченная ужасом и неудержимым гневом). В вечном заточении! Как? Значит, меня не отпустят?
Ладвеню(кротко изумляется). Отпустить тебя, после всех твоих прегрешений?.. Ты бредишь, дитя!
Жанна. Дайте мне эту бумагу. (Подбегает к столу, хватает отречение и рвет его на куски.) Зажигайте свой костер! Лучше сгореть, чем так жить - как крыса в норе! Мои голоса были правы.
Ладвеню. Жанна! Жанна!
Жанна. Да. Они сказали мне, что вы все дураки.
Всеобщее возмущение.
И что я не должна была слушать ваши сладкие речи и верить вашему милосердию. Вы обещали мне жизнь. Но вы солгали.
Негодующие восклицания.
По-вашему, жить - это значит только не быть мертвым! Хлеб и вода - это мне не страшно. Я могу питаться одним хлебом; когда я просила большего? И разве плохо пить воду, если она чиста? В хлебе нет для меня скорби и в воде нет горести. Но запрятать меня в каменный мешок, чтобы я не видела солнца, полей, цветов; сковать мне ноги, чтоб никогда уже не пришлось мне проскакать по дороге верхом вместе с солдатами или взбежать на холм; заставить меня в темном углу дышать плесенью и гнилью; отнять у меня все, что помогало мне сохранить в сердце любовь к богу, когда из-за вашей злобы и глупости я готова была его возненавидеть, - да это хуже, чем та печь в Библии, которую семь раз раскаляли огнем! Я согласна: пусть у меня возьмут моего боевого коня; пусть я буду путаться в юбках; пусть мимо проедут рыцари и солдаты с трубами и знаменами, а я буду только смотреть им вслед в толпе других женщин! Лишь бы мне слышать, как ветер шумит в верхушках деревьев, как заливается жаворонок в сияющем весеннем небе, как блеют ягнята свежим морозным утром, как звонят мои милые-милые колокола и голоса ангелов доносятся ко мне по ветру. Но без этого я не могу жить. И раз вы способны отнять все это у меня или у другого человеческого существа, то я теперь твердо знаю, что ваш совет от дьявола, а мой - от бога!
Асессоры(в страшном волнении). Кощунство! - Кощунство! - В нее вселились бесы! - Она говорит, наш совет от дьявола! А ее от бога! - Чудовищно! - Дьявол среди нас! (И т. д.)
Д’Эстиве(стараясь перекричать шум). Она снова впала в ересь! Нераскаянная еретичка, неисправимая, недостойная милосердия, которое мы ей оказали! Я требую ее отлучения!
Капеллан(палачу). Зажигай огонь. На костер ее!
Палач и его помощники торопливо уходят во двор.
Ладвеню. Безумная! Если твой совет от бога, почему же бог не освободил тебя?
Жанна. Его пути - не ваши пути. Он хочет, чтобы я пришла к нему сквозь пламя. Я его дитя, а вы недостойны, чтобы я жила среди вас. Вот вам мое последнее слово.
Солдаты хватают ее.
Кошон(встает). Погодите! Еще не время.
Солдаты останавливаются. Наступает мертвая тишина. Кошон обращает к инквизитору вопросительный взгляд. Тот утвердительно кивает. Оба встают и начинают торжественно возглашать по очереди, как два хора при пении антифона.
Мы объявляем, что ты нераскаянная еретичка, повторно впавшая в ересь.
Инквизитор. Отколовшаяся от единства церкви.
Кошон. Отрезанная от ее тела.
Инквизитор. Зараженная проказой ереси.
Кошон. Уд сатаны.
Инквизитор. Мы постановляем, что ты подлежишь отлучению от церкви.
Кошон. И ныне мы извергаем тебя вон, отчуждаем от тела церкви и передаем в руки светской власти.