Ангел-хранитель
У ангела всегда
Распахнутые крылья.
Ему твоя беда -
Пожар в его груди.
И он летит к тебе -
Последнее усилье
Помочь твоей судьбе
Спасти тебя, спасти…
Твой ангел грубоват,
И он неважно скроен,
И лик – одутловат…
Он – ангел во плоти!
Но если ты в беде -
Пойми, он так устроен -
Он поспешит к тебе
Спасти тебя, спасти…
Виновен ангел твой…
Подрезанные крылья…
Он – падший, он – влюблен,
Но ты его прости.
Ведь если ты в беде -
Отчаянным усильем
Он прилетит к тебе
Спасти тебя, спасти…
2010
Сон
(Арон Вергелис "Холэм" – по мотивам)
Нет, – никогда не говори, что опоздал.
Забудь лета́ – и ни о чём не беспокоясь,
Возьми билет – и отправляйся на вокзал,
Откуда в детство по ночам уходит поезд.
Займи местечко у окошка поскорей,
И там – немым кино в оконной рамке,
При свете памяти, как в свете фонарей
Увидишь лет изжитых полустанки.
Мы волки старые – седеет наша шерсть,
Клыки прокурены и круто лбы нависли.
Мы всех собак за жизнь успели съесть
И всё понять – и хмуры наши мысли.
Но в эту ночь – уже в конце пути,
Когда светает – в утреннем тумане,
Всплывает дом, где довелось расти,
Где сделал первый шаг в ладони к маме.
А там – весна, и яблонь белый цвет,
И кошка лапки моет на пороге,
И петухи горланят в белый свет,
И блеет стадо где-то на дороге.
И ты бежишь за стадом босиком -
Ты сам ягненок – белый и пушистый.
И волки – это сказка, страшный сон,
А в жизни будет всё светло и чисто…
2005
"Не скажи, что это просто"
Не скажи, что это просто, -
Не скажи.
Исчезают – рано ль, поздно -
Миражи.
Облетают наши шалые
Мечты -
Обрывные, обветшалые
Листы.
Не даёт нам, как когда-то,
Радость грог.
Не на первый – на девятый
Раунд – гонг.
Да и ринг уже не больше
Пятачка.
Мы проигрываем бой наш
По очкам.
И не клич, а лишь натужный
В глотке – стон.
Весь канатами обужен
Горизонт.
Был ли выбор, есть ли выход? -
Что пенять!
Дал бы Бог последний вывод
Прошептать…
1996
Терпкая мелодия
"На свете счастья нет,
Но есть покой и воля…"
А. Пушкин
Наша жизнь разложена по полочкам,
И из них – под множеством забот -
Выступают острые иголочки,
Каждого пронзая в свой черёд.
И скользя по жизненному подиуму,
Изъязвле́нны множеством заноз,
Мы выводим терпкую мелодию,
Лучшую – и личную до слёз…
В этот театр с распахнутыми стенами
Вброшены не волей, но судьбой,
И влекомы дедовскими генами, -
Всё-таки мы путь проходим свой.
И итог не меряем обидами,
И не прячем со стыдом лица́,
И чужой строке не позавидуем,
И свою допишем до конца.
2009
Памяти Булата Окуджавы
Тоскливая труба. В арбатском переходе
Стоит седой старик, неряшливый на вид.
Мелодию любви старательно выводит
И путает лады, фальшивит и смешит.
Горячая труба иное помнит время
И губы, что в мундштук вжимались до крови́,
И пальцы тонких рук, и их прикосновенье,
Их власть и чистоту мелодии любви.
Что сталось с тем, другим, и с первою любовью,
Куда и с кем исчез заезжий музыкант.
Он променял судьбу – ну, что же – на здоровье.
Не мне его судить. Вот только жаль талант.
Горячая труба не в те попала руки.
Но кто-то из толпы застыл на краткий миг.
Пусть слышатся ему совсем иные звуки, -
Он бросил медный грош – спасибо, мол, старик.
Случайный и чужой, стремительный прохожий,
Ты бросил этот грош – свободен, – проходи…
Но – слёзы на глазах, и губы так похожи,
И тонкие – его – запястья у груди.
Тоскливая труба. В подземном переходе
Неряшливый старик, понурившись, стоит.
Поет его труба и чистый звук выводит,
И плачет о судьбе, пронзительно, – навзрыд.
2002
Памяти Александра Галича
Ах, – нещадно трещали цикады,
О вещах оповещали – не вещных.
Не во щах – верещали – награды,
Не в существенном – в несуетном, вечном…
Мы ж и выбрали тот путь – не пищали,
Освещали его чуть не лучиной.
И стреляли в нас отнюдь не пищали,
Посвящая нас, мальчишек, – в мужчины.
Просвещали нас прямые подонки -
Били морду, материли площадно,
Улещали – мол, какие потомки,
Будьте проще, мол, – просите пощады.
Может, кто-то и просил, – но не чадно,
Обжигая, догорали лучины.
И отметили наш путь беспощадно
Преждевременные наши кончины.
Мы во тьме теперь лежим – и не дышим.
Кто в ПотьмЕ лежит, а кто – под Парижем.
И кладбищенские жирные мыши
Просвещают нас по части престижей.
В той Большой Стране – от края до края
Сколько раз мы собирали котомки…
Но пророчества сбылись вертухая -
Нас давно не вспоминают потомки.
Так о чем там верещали цикады,
О каком таком – несуетном, вечном…
Мы лежим – не ожидаем награды.
Но зажгите поминальные свечи…
2002
Пророк
Короб Пророка пуст.
Гонят с порога – пусть.
Спутник Пророка – гнус.
Кровля Пророку – куст.
Краток Пророка срок.
Кроток Пророк, но горд.
Слово Пророка – Весть.
Слава его – не здесь.
А здесь у Пророка – роль:
Весь он – чужая боль,
Жить не по лжи – устав,
Сжаты – молчат – уста.
Грязен Пророк – изгой,
Вязнет – все гниль и гной,
Души полны пороком -
Душно с людьми Пророкам.
Сгорблен Пророк, – устал,
Скорбны его уста.
Робок для Бога стих.
Ропот Пророка тих:
"Господи, – я твой раб,
Отче, – мой разум слаб,
Боже, – велик мой страх,
Аз есмь лишь червь и прах…"
Странно, – от робких строк
Встал он – высок и строг,
Перед судьбой – Пророк,
Веря в свой дар и срок.
Но всуе гремят уста,
Но Площадь давно пуста, -
И нет от Пророка прока,
И Вечности с ним – морока…
2002
Песни гетто
Я скучаю по дому
L. Rosenblum – "ICH BENR"
(по мотивам)
Когда ты юн
И лепет струн
Душе расти велит,
Ты бросишь дом, -
Пусть в горле ком, -
И время – не простит…
Вот ты уже старик, -
Жизнь промелькнула вмиг,
Забыта горечь слёз
И лишь один вопрос
Волнует не шутя, -
Где то дитя?…
Я вижу сон -
Мой старый дом -
Там всё, как в детстве, как тогда:
И тот забор, и тот же клён,
И крыша виснет над окном -
Мой бедный дом…
Стол и скамья, и вот – окно,
Подслеповатое – одно…
Здесь я растил, тая от всех,
Мою мечту, мой юный смех -
Ты знал, мой дом…
Я слышу – звуков полон дом,
И песня мамы дарит тёплый сон, -
О сколько дивных сладких грёз
Мне мамин голос в детстве нёс…
Пусть старый дом скрипит в тоске,
Пусть он стоит на волоске, -
Он стоит слёз…
Мой милый край,
Мой детский рай
Я не могу забыть.
Мой добрый дом,
Мой тёплый сон -
Оттуда жизни нить.
Оттуда льётся свет,
Которым я согрет.
Всего лишь жизнь назад
Там цвёл мой райский сад -
Мой старый дом, мой тёплый сон
и мамин взгляд…
2011
Еврейский мальчик
C. Chaitin – "A Yiddish Kind"
(по мотивам)
Там, – в литовской стороне,
От деревни – в стороне,
За окошком в два паза́
Любопытные глаза…
Три головки за окном -
Две льняные – заодно.
А у третьей – за виском
Чёрный локон – завитком…
Сколько выплачет ночей
Этот мальчик – здесь ничей.
Как теперь он будет жить?
Дети станут с ним дружить?
Станет дом ему родным?…
Мама плакала над ним
И, целуя, между слёз
Говорила, – как всерьёз:
Чтоб он стал, как прежде, – весел,
Чтоб не пел еврейских песен,
Чтоб еврейскими словами
Не расспрашивал о маме, -
Что теперь – он должен знать -
Надо тётю мамой звать,
Что отныне он – литвин…
Чтоб не плакал – нет причин…
2012