По узенькой тропке кремнистой
Вершину, что в дымке видна,
Идут штурмовать альпинисты,
Меж ними горянка одна.Молоденький киномеханик -
Любимого дела знаток.
Чуть выше - народный избранник:
Над сердцем багряный флажок.Цовкринские канатоходцы.
Из Итля Кура, что здоров
И весит, как сам признается,
Без малого десять пудов.На каждом мужчине папаха.
Доступно здесь чудо вполне:
Смотри-ка, вот агент соцстраха
На вздыбленном снялся коне…Фотограф, хоть я и потрафил
В стихах тебе, глянь-ка вокруг:
Жизнь ярче любых фотографий,
Пойми меня правильно, друг.А день разгорался погожий…
Перо мое, к делу быстрей!
Фотографа звали Сережей.
Вот Асю увидел Сергей.Он, галстук поправив зачем-то,
Сказал: "Заходите. Прошу".
"Две карточки мне. К документам".
"Для вас что хотите. Прошу".И вот ты застыла на стуле,
Назад отступил он на миг.
"Головку слегка перегнули.
Вот так. Улыбнитесь! Вот так!"Побыв под накидкою черной
Согнувшимся, как старичок:
"Снимаю!" - сказал и проворно
Сиял желтый с трубы колпачок…Увидел я снимки назавтра
И был огорчен как поэт.
Нет, это не Ася. Неправда!
Вот я нарисую портрет.Взгляните: на этом портрете,
Как день, ее щеки белы,
Алей, чем восток на рассвете,
И, будто бы вечер, смуглы.А брови - летящие птицы.
Такие встречал я порой
У женщин в казачьих станицах
И в селах над быстрой Курой.Как мне, вам нисколько не странно,
И вы не смеетесь в усы,
Что родинку дочь Индостана
Рисует на лбу для красы.Здесь должен я без промедленья
Сказать, что, темней, чем агат,
На левой щеке от рожденья
Есть родинка у Асият.А стан ее тонок, как будто
У стройных черкесских невест.
А косы такие, что трудно
В один описать их присест.Когда я на Асины косы
Гляжу, то, поверьте, друзья,
Мне кажется, будто с утеса
Два черных сбегают ручья.Их утром, бывало, в ауле
Она расплетет у окна,
И словно полночного тюля
Окно заслоняет волна.Всю жизнь бы, до смерти хотелось
Мне петь о глазах Асият.
В них робость, и нежность, и смелость.
Сражает сердца ее взгляд.С днем каждым в горах хорошея,
Красавицей стала она.
И грудь, и улыбка, и шея
Достойны, клянусь, полотна.О бедный фотограф, как многим,
Тебе не везет по сей день!
Ведь ты аппаратом треногим
Лишь снял ее облика тень.
* * *
С ветвей утомившихся свесясь,
Пылают хурма и кизил.
Богатства созревшего месяц -
В права свои август вступил.И, схожий с зеленой подушкой,
Забытой на старом ковре,
Стог сена с широкой макушкой
Сверкает росой на заре.Птенцы повзрослели и круто
Взвиваются в небо, парят…
И вызов из пединститута
По почте пришел к Асият.В надежде она и тревоге,
В сомненьях она и тоске,
У края Хунзахской дороги
Стоит с чемоданом в руке.Никто ее не провожает,
Стоит у дороги одна.
И руку опять поднимает,
Завидев машину, она.И вскоре, сжимая баранку,
Ей крикнул водитель: "Садись!
Пешком ты ходила, горянка,
И так уже целую жизнь!"И скрылась с певучим сигналом,
Вздымая по ветру дымок,
Полуторка за перевалом -
Царица районных дорог.И в сторону горской столицы
Отправились вслед Асият
Поля невысокой пшеницы,
Гривастый, как лев, водопад.Сердечные песни Махмуда,
И отчего дома порог,
И гребень вершины, откуда
Срывается шумный поток.Проклятье отца дорогого,
Кинжала его лезвие,
И матери горькое слово,
И тайные слезы ее.Читатель, с судьбою не споря,
И мы, оглянувшись назад,
Последуем на берег моря
За нашей с тобой Асият.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
Баюкает Каспий мятежный
В объятьях своих небосвод,
Где город Махача прибрежный,
На белый похож пароход.Я помню, как в солнечных бликах
Сверкал он в преддверии дня,
Когда в остроклювых чарыках
Впервые увидел меня.Безусый юнец, не без страха
На город глазел я в пути.
Большая, как туча, папаха
Весь лоб закрывала почти.Окрашенный краской багряной,
С висячим железным замком,
В руке чемодан деревянный
Был с дедовским схож сундуком.Пустой, но закрытый, он, видно,
Тому из дворов был под стать,
Овец на котором не видно,
Но пса продолжают держать.Шла улица, как портупея,
Вдоль города наискосок.
И щепкой казался себе я,
В людской угодивший поток.Хотелось вернуться мне в горы.
Они громоздились вдали,
Но ты удержал меня, город,
Мы вместе с тобою росли.Влюбляться не раз еще буду
Во многие я города.
А спросят, встречая: "Откуда?",
А спросят, прощаясь: "Куда?" -Я гордо тогда - не иначе -
Вновь имя твое назову,
О доблестный город Махача,
Ушедший по плечи в листву!Лишь на море гляну - и близкий
Встает предо мною моряк,
Что вынес на берег каспийский,
Огнем полыхающий флаг.Ночные туманы, растаяв,
Росой покрывают причал.
О, если б Махач Даходаев
Из смертного плена восстал!Он гордо расправил бы плечи,
Увидел бы город в цвету.
И сорок гортанных наречий
Его б окружили в порту.Пред ним бы предстали впервые -
На нас, военком, мол, взгляни -
И вышки в строю нефтяные,
И лова ночного огни.Он, помнящий грохот тачанок,
В час утренний встретил бы тут
С портфелями юных горянок,
Шагающих в свой институт.Снега, на вершинах растаяв,
Несутся по склонам, звеня.
Хочу, чтобы горский Чапаев
На цоколе вздыбил коня.Хочу, чтобы ночью и днем он
Привычно встречал поезда
И чаек проснувшихся гомон
Над ним не смолкал никогда.Хочу, чтобы видел он зори,
Бульваров и улиц красу
И то, как в распахнутом море
Братается с Волгой Койсу.По Цельсию тридцать четыре.
Колышется воздух. Жара.
Как будто бы в каждой квартире
Печь топит хозяйка с утра.Стал мягок асфальт, как резина,
И, в полной дорожной красе,
Покрытая пылью машина
К почтамту свернула с шоссе.Водитель в кабине горячей
Сказал, не скрывая тепла:
"Желаю, студентка, удачи!
Пока…" И машина ушла.Ушла в направленье вокзала
Какой-то разыскивать склад.
И очень тоскливо вдруг стало
На сердце моей Асият.Ей людная площадь казалась
Шумящим чужим островком.
Она постояла здесь малость
И двинулась дальше пешком.Зеленый бульвар. На дорожке
Прохладные тени лежат,
И тоненьких веток ладошки
Тянулись к плечам Асият.И тот, кто так памятен с детства
Приехавшей девушке с гор,
Ее поздравляя с приездом,
Навстречу он руку простер.И на сердце не потому ли
Растаяла горечь, как снег,
Что встретился, словно в ауле,
Ей этот родной человек."Иди! Я надеюсь, что цели
Ты сможешь, горянка, достичь.
Не бойся ни бурь, ни метели", -
Безмолвно сказал ей Ильич.Прошла еще несколько улиц.
Вот каменный красный фасад.
Заветные двери, волнуясь,
Открыла моя Асият.
* * *
Средь улиц, сей повести близких,
Есть в горской столице одна,
Что в честь комиссаров бакинских
Давно уже наречена.Был в каменном здании красном
Во время войны еще тут
Решением партии властным
Особый открыт институт.Табличка у входа.
Не глянув,
Читаю ее наизусть.
Друзья, с институтом горянок
Я вас познакомить берусь.Зачеты папахи носившим
В нем не приходилось сдавать,
Как не приходилось кассиршам
Стипендию им выдавать.Не роясь в студенческом списке,
С любым я поспорить готов,
Что здесь комендант для прописки
Не брал у парней паспортов.Я многое видел на свете,
Но только скажу без прикрас:
Нигде института не встретил
Такого, как этот у нас.Звонков его всех расписанье
Когда-то неплохо я знал
И с ним по соседству свиданья
Студентке одной назначал.Марьям ее звали… Забуду ль?
Была из Мискинжа она…
Любовь моя,
молодость,
удаль,
Да будет вам память верна!..…Седой, с красноватым оттенком,
Рокочет вечерний прибой.
Давай в общежитье к студенткам
Заглянем, читатель, с тобой.На час невидимками станем,
Чтоб нас не заметил никто.
Нашла у себя в чемодане
Одна из студенток чохто.Смеется. "Ей-богу, девчата.
Сойти можно просто с ума!
В Анди эту тряпку когда-то
Не я ли носила сама?!"А тонкая девушка справа,
Шитье разложив на столе,
Сказала:
"У всех свои нравы.
Вот в нашем Кахибском КалеУкрашены бронзой у женщин
Чохто с незапамятных лет.
Два с четвертью фунта - не меньше
Уходит на это монет.Для тонкости талий полезный,
Не кожаный носят они,
А кованый пояс железный,
Что обручу только сродни.И головы также несчастным
Пред свадьбою брили". - "Вот жуть!.."
"И мазали сливочным маслом…"
"Да ты сочиняешь?"
"Ничуть!