Плавильщиков призывал разграничивать смешное и комическое: "…не всякий смех и не всякая шутка пристойны комедии" (232). Автор статьи "Театр" подчеркивал, что "благородство комическое состоит в том, чтобы не выбирать происшествий площадных или подобных тому содержаний, которые именовать запрещает благопристойность" (236). А подлинные "свойства Талии" – "благопристойность, ум и острота". В выборе предмета осмеяния и художественных средств комедии следует быть "разборчивой". В сферу комического Плавильщиков включал только те человеческие недостатки, "которые происходят от нашей воли, а не от естества", поскольку "последние не могут быть исправлены ничем" (235).
Комедия является не только "забавным зеркалом нравоучения", – во главу угла Плавильщиковым ставилось просвещение: "комедия должна забавлять и просвещать вместе" (232, 233). Кроме того, "не мудрено выдумать смешное для простого народа, – писал Плавильщиков, – но трудно произвести улыбку на лице просвещенном". Комедия должна "срывать маску с порока", и, возвращаясь с представления, осмеянный должен переосмыслять свою жизнь, казнясь "внутренним судом".
В комическом выделены и разграничены две центральные линии его существования и развития – шутка (юмор) и сатира. "Недостатки душевные, нравственные пороки и слабости подлежат комической шутке, – писал Плавильщиков, противопоставляя шутку сатире, – испорченное сердце и злая воля суть пища комической сатиры" (235). Иными словами, автор статьи справедливо определил как сферу юмора – человеческие слабости, не представляющие социальной опасности, так и сферу сатиры – общественные пороки, подлежащие искоренению.
Поэтика комедии обозначена Плавильщиковым только в соотношении с трагедией. В комедии не может быть споров о герое или о триединстве – они, по его мнению, очевидны.
Участие Плавильщикова в литературном процессе не ограничивалось статьей "Театр". Предполагается, что критик, стремясь развить идеи, выдвинутые в этой работе, использовал прием оппонирования (активно востребованный критикой конца XVIII века) и сам написал письмо под названием "Возражение неизвестного на предыдущую статью о театре", и журнал "Зритель" получил его якобы "из Орла". Это предположение небезосновательно уже потому, что в качестве эпиграфа использована строчка из написанного "орловским жителем": "Вода без течения зарастает, словесность без критики дремлет" (238).
В результате откликом на письмо стала работа Плавильщикова "Ответ сочинителя на возражение неизвестного", написанная в жанре "отметки" (заметки, 250). Предмет "Ответа" иной, нежели в статье "Театр", – это в первую очередь размышление о критике и критиках, о том, в частности, что "справедливое суждение, обнажая пороки сочинения, служит сочинителю наукою впредь их остерегаться и, следовательно, просвещает его" (247). "Ответ" содержал повторное, уже краткое, изложение программных пунктов концепции Плавильщикова – о литературных переводах (прежде всего для театра), о традициях русского искусства и его воспитательной миссии.
Таким образом, работы Плавильщикова, относящиеся к 1790-м годам, как в 1760-е годы работы другого драматурга – Лукина, являются органической частью русского литературного процесса 2-й половины XVIII века. Литературно-критические выступления Лукина были связаны с идеей создания и развития "всенародного театра". Плавильщиков отстаивал не только мысль о самобытности национального театра, но и был, по существу, проводником просветительской идеи демократического жанра драмы.
ПРОСВЕТИТЕЛЬСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ Н.И. НОВИКОВА
Уже с середины XVIII века обозначились факты активного обогащения литературного процесса ценностями Просвещения. В качестве публициста, журналиста и литературного критика выступал Николай Иванович Новиков (1744–1818). Свои просветительские идеи Новиков проводил в жизнь, будучи издателем ряда запрещаемых и неустанно и последовательно учреждаемых им сатирических журналов.
Так, в названии журнала "Трутень" (1769–1770) метонимически был обозначен объект критики – вельможи, власть имущие. В полемику с Новиковым вступил журнал "Всякая всячина" (1769), за публикациями которого стояла Екатерина II. После временного прекращения издания "Трутня", а затем запрещения его сатирические традиции были подхвачены новиковскими журналами "Пустомеля" (1770) и "Живописец" (1772–1773). Издание последнего не ограничилось одним годом. Так, по свидетельству исследователей, ""Живописец" с успехом переиздавался в 1773, 1775, 1781 и 1793 гг. (причем начиная с издания 1775 г. в него были включены и наиболее острые материалы "Трутня")".
В работе "То, что употребил я вместо предисловия" (1770), опубликованной в журнале "Пустомеля", Новиков сформулировал просветительские требования к сочинителям – к художникам и критикам. Графоманов Новиков заклеймил как "бумагомарателей", поскольку не может быть художником тот, "кто пишет, не имевши дарований и способностей, составляющих хорошего писателя" (155). Программа для критиков сформулирована с опорой на базовые ценности Просвещения: "потребно учение, острый разум, здравое рассуждение, хороший вкус, знание свойств русского языка и правил грамматических и, наконец, истинное о вещах понятие" (155). К вопросу о задачах, стоящих перед литературой и литературной критикой, Новиков обращался неоднократно, в том числе в другой работе - "Автор к самому себе", опубликованной в журнале "Живописец" (1772).
Среди значимых для своего времени и для будущих поколений авторов Новиковым отмечены А.П. Сумароков, Д.И. Фонвизин и др. Нелицеприятные суждения адресованы им придворному поэту В.П. Петрову, писателю М.Д. Чулкову, поэту и драматургу A. А. Ржевскому, самой Екатерине II как автору комедий, комических опер и др.
Особое место в литературно-критическом творчестве Новикова следует отвести его работе "Опыт исторического словаря о российских писателях" (1772). Словарь важен для истории русской культуры не только как факт системного описания жизни и деятельности русских авторов XVII–XVIII веков. И на сегодняшний день работа не потеряла своего значения, благодаря тем сведениям, начиная с древнерусского периода, которые в ней представлены. Ряд персоналий (например, статьи, посвященные М.В. Ломоносову,
B. К. Тредиаковскому, актеру и драматургу Ф.Г. Волкову, поэту и дипломату А.Д. Кантемиру и др.) подан Новиковым в жанре очерка жизни и творчества этих выдающихся деятелей русской истории, науки и культуры. В героях отечества и выдающихся современниках Новиков ценил общественное служение, знание, талант. В этих характеристиках он стремился дать объективно-точные оценки. Так, Ломоносов – "муж <…> великого разума, высокого духа и глубокого знания" (185), а Тредиаковский – "муж <…> великого разума, многого учения, обширного знания и беспримерного трудолюбия" (195). "Северный Расин" – А.П. Сумароков – "приобрел <…> великую и бессмертную славу не только от россиян, но и от чужестранных академий и славнейших европейских писателей" (194).
Словарь Новикова – это свидетельства человека, который больше всего ценил интеллект и нравственные достоинства личности. Не случайно любимой позитивной отметкой становится указание на остроту ума и мировосприятия: "молодой, острый" – о Д.И. Фонвизине, "острый, ученый и просвещенный" – о М.М. Хераскове, "человек острого и проницательного разума" – о Ф.А. Эмине, "человек острый, ученый" – о Н.Н. Поповском и др. Кроме того, Новиков в ряде случаев прозорливо отмечал собственно художественное новаторство авторов. Так, в статье "Фонвизин" высказана мысль о реалистических, по сути, творческих установках молодого и подающего надежды автора: его комедия "Бригадир" "сочинена <…> точно в наших нравах, характеры выдержаны очень хорошо, а завязка самая простая и естественная" (196). Эту формулировку Новикова можно рассматривать как объективное зарождение представлений о реализме в литературе.
В предисловии к книжке своего журнала "Санктпетербургские ученые ведомости" (1777. № 1), озаглавленном "О критическом рассмотрении издаваемых книг" (название условное), Новиков так отозвался о своем словаре: это "споможение ко приведению <сведений и фактов> в лучшее совершенство" (204). Действительно, систематические сведения содержатся в освещении общественного положения, событий жизни и творческих биографий И.Ф. Богдановича, И.П. Елагина, Б.Е. Ельчанинова, В.И. Майкова и др. Информация, содержащаяся в словаре, составленном в XVIII веке, и поныне важна фактами жизнедеятельности Симеона Полоцкого, Феофана Прокоповича, историка В.Н. Татищева, историка и публициста М.М. Щербатова, путешественника и исследователя Камчатки С.П. Крашенинникова, профессора Московского университета Н.Н. Поповского, изобретателя-самоучки И.П. Кулибина и др.