В этой связи Сумароков вновь и вновь поднимал профессиональные вопросы. Так, продолжая спор о стихосложении, он связывал ошибки Тредиаковского с его (Тредиаковского) необоснованной установкой на некое правильное чтение стихов читателями даже тогда, когда это не определено ритмически: "Г. Тредиаковский, колико много он от меня не наслышался о спондеях, никак не мог поняти, что спондей у нас иногда хорей, иногда ямб, и полагал он по непонятию своему, что претворение спондеев в хореи и ямбы зависает от единого благоволения писателя. Но сие благоволение будет ли читателю законом, а паче будет ли такое стопосложение слышно читателю, как мыслил автор. <…> Автор узаконяет, но и сам узаконению разумного читателя подвержен" (122).
Упрек Ломоносову также серьезно мотивирован: Ломоносов, "не будучи ни грамматистом, ни знающим чистоту московского произношения", "местоимения включил <…> в частицы речений, а некоторые наречия во предлоги". В сущности, Сумароков подчеркивал, что эмфатика связана только со знаменательными частями речи и служебные части речи не несут эмфатического ударения и не могут, выражаясь современным языком, стать "сильной позицией" текста; в ряде случаев его не несут и местоимения (в первую очередь личные). Если происходит немотивированное смешение функций знаменательных и служебных частей речи, то возникает ситуация, определенная Сумароковым как "вся нечистота стопосложения", которая "от худого употребления спондеев, местоимений, союзов и предлогов и происходит" (122).
В результате, Сумароков уже в условиях XVIII века подчеркивал: "стихи без чистого стопосложения есть труд легкий и самая скаредная проза". Эта мысль будет развита Ю.Н. Тыняновым в работе "О композиции "Евгения Онегина"" (1921–1922, полностью опубл. в 1974 г.): "Деформация звука ролью значения – конструктивный принцип прозы; деформация значения ролью звучания – конструктивный принцип поэзии". Ю.Н. Тынянов выдвинул понятие семантического порога: "Исключительная установка на имманентное звучание в поэзии <…> влечет за собою сугубую напряженность в искании смысла и таким образом подчеркивает семантический элемент слова; наоборот, полное небрежение звуковой стороной прозы может вызвать звуковые явления (особые стечения звуков etc.), которые перетянут центр тяжести на себя".
В заключение следует отметить, что критическому анализу Сумароков подверг не только произведения своих современников-соотечественников, но и зарубежных авторов, прежде всего французских – Ж.-Б. Мольера, Ж. Расина, Вольтера и др.
Таким образом, в трудах Сумарокова окончательно сформировались классицистические представления о законах искусства. Активный участник литературного процесса в целом и литературно-критических споров в частности, Сумароков отстаивал разумность как организующий принцип в создании произведения. Это требование касалось всех сторон художественного целого – собственно содержательной, жанрообразующей и словесно-языковой. Сумароков зарекомендовал себя незаурядным полемистом, убедительность логики которого способствовала упрочнению классицистических норм "словесных наук".
ЛИТЕРАТУРНО-КРИТИЧЕСКИЕ РАБОТЫ М.М. ХЕРАСКОВА
Михаил Матвеевич Херасков (1733–1807) – поэт, писавший оды, дружеские послания и элегии, автор басен и поэм ("Чесменский бой", "Россияда" и др.), драматург (трагедиограф и комедиограф), романист, был также издателем (журналы "Полезное увеселение", 1760–1762; "Свободные часы", 1763) и организатором науки – директором, затем куратором Московского университета (1763–1802, с перерывом). Литературно-критическое творчество Хераскова принято рассматривать как переходное, поскольку в нем отразилась смена приоритетов русской культуры – от норм и требований классицизма к ценностям сентиментализма.
В 1772 г. для французского перевода поэмы "Чесменский бой" в качестве сопровождающего слова автора Херасковым была написана работа "Рассуждение о российском стихотворстве". Автор "Рассуждения" представил европейскому читателю историю русской литературы, от древнейших времен до современности. Истоки русской словесности Херасков видел в фольклоре, прославляющем подвиги воителей и героев. Значимость введения христианства рассматривалась им в связи с книгопечатанием, в первую очередь с появлением переводных книг – "важных и глубокомысленных" (277).
Преображение России, в понимании Хераскова, связано с деятельностью Петра I. Преобразования, осуществленные в XVIII веке, коснулись в том числе и актуального для литературы этого времени вопроса стихосложения. Уже "кн. Кантемир и г. Тредиаковский, – писал Херасков, – исправили в некотором роде свое стихосложение" (278). Однако действительную реформу русского стиха, по убеждению автора "Рассуждения", провел Ломоносов – он обучил "россиян правилам истинного стихотворения". Завершающим этапом в формировании русского поэтического слова стала, по мнению Хераскова, деятельность Сумарокова. Его трагедии, являющие "мощь, сладость, изобилие и величественность наречия нашего", эклоги, демонстрирующие "чистоту языка нашего", басни, "равные Лафонтеновым", стихи, соотносимые с "чарами Анакреонтовыми", способствовали развитию отечественной культуры и "снискали ему <Сумарокову> похвалы и признательность его единоземцев" (279).
Таким образом, Херасков заложил основы того понимания расстановки поэтических сил, которое принято в современной науке, – определил формирование Тредиаковским, Ломоносовым и Сумароковым значимого этапа в становлении русской литературы. Роль творчества этих художников была охарактеризована Херасковым как формирование "основ вкуса изящного в российской словесности" (279).
Дальнейшее развитие отечественной словесности автор "Рассуждения" связал с творчеством молодой генерации – Д. И. Фонвизина ("Фон Визина", в написании того времени), В.И. Лукина, А.А. Ржевского, В.И. Майкова и др. Кроме того, Херасков подчеркивал, что есть и многие другие авторы, – "имеется довольно молодых сочинителей и дам, в стихотворстве упражняющихся", чьи произведения достойны перевода на "языки чужестранные" (281).
В 1779 г. Херасков написал работу "Взгляд на эпические поэмы". Поводом для этого литературно-критического выступления Хераскова явилась необходимость сочинения предисловия к его поэме "Россияда". Если в "Рассуждении о российском стихотворстве" он осветил историю русской словесности, то в работе "Взгляд на эпические поэмы", вновь с позиций исторического осмысления процессов развития словесного творчества, дал обзор европейской культуры. Материалом рассмотрения стал значимый для общественно-гражданского и художественно-эстетического развития Европы жанр эпической поэмы.
В рассмотрении выдающихся фактов античной и западноевропейской культуры Херасков вступил в мысленную полемику с ушедшим из жизни одиннадцать лет назад Тредиаковским, а именно с его работой "Предъизъяснение об ироической пииме" (1766). Напомним, что образцами жанра Тредиаковский считал только четыре произведения – поэмы Гомера "Илиада" и "Одиссея", "Энеиду" Вергилия и свою поэму "Тилемахида". Изменив угол зрения и заместив одно типологическое наименование – "героические" другим – "эпические", но сохранив при этом понимание проблематики и жанрового содержания произведений, Херасков значительно расширил их круг. Если Тредиаковский прямо отказал произведениям М.А. Лукана, Т. Тассо, Л. ди Камоэнса, Дж. Мильтона и Вольтера в праве называться героическими поэмами, то Херасков возвратил им этот статус и провел краткий анализ указанных произведений, начав, как и Тредиаковский, с поэм Гомера и Вергилия.
В свете проблематики и художественно-эстетической направленности этих произведений Херасков оценил и свою "Россияду". Эпическая поэма, в представлении автора историко-литературного обзора, "заключает какое-нибудь важное, достопамятное, знаменитое приключение, в бытиях мира случившееся и которое имело следствием важную перемену, относящуюся до всего рода человеческого" (282). Иными словами, речь идет об изображении событий, имеющих значение для исторических судеб народов и наций. Кроме того, предметом эпической поэмы может быть событие, очертившее лицо определенной нации, – "случай, в каком-нибудь государстве происшедший и целому народу к славе, к успокоению или, наконец, ко преображению его послуживший". Поэмы создаются "для людей, умеющих чувствовать, любить свою отчизну и дивиться знаменитым подвигам своих предков, безопасность и спокойство своему потомству доставивших" (283). Эта цель, подчеркивал Херасков, двигала и им самим при создании "Россияды".
Херасков наметил возможные, с его точки зрения, пути дальнейшего развития эпического направления русской литературы. Среди ставших легендарными событий прошлого автор работы выделил период татаро-монгольского ига, взятие Казани и Петровскую эпоху, отмеченные как "бедствами нашего отечества", так и героической борьбой народа и его выдающихся сынов. Читателю, был убежден Херасков, надо показать "торжествующую" Русь – Россию и "отечество наше, победоносными лаврами увенчанное" (283).