Иван пошевелился на стуле, а Нюра как сидела, так и осталась сидеть – в гостях-то она знала, как себя вести;
Надо <…> развязней быть. Поговорить… <…> А то сидим, как аршин проглотили, –
советует герой жене.
Иван Расторгуев наделен автором некоторыми типологическими характеристиками героя-"чудика": он "не дает поставить себя в общий ряд", неподатлив к усвоению растиражированных схем восприятия и поведения, непосредствен, однако его "неокультуренность" окружающим кажется "неотесанностью" и даже "ненормальностью" персонажа. Шукшин же объясняет свойства "чудика" демократизмом и "глубоким, давним чувством справедливости", то есть "исконно" народными качествами, стираемыми в процессах цивилизующего обучения (дисциплинаризации). В "Признании в любви" он иллюстрирует эту идею сценой подчеркнуто "нецивилизованного" поведения, содержащего вызов формальному праву, административно и законодательно прописанным нормам, но более соответствующего, с авторской точки зрения, принципам социальной солидарности:
Как-то ночью в купе вошла тетя-пассажирка, увидела, что здесь сравнительно свободно (в бойкие месяцы едут даже в коридорах купейных вагонов, сидят на чемоданах, благо ехать близко), распахнула пошире двери и позвала еще свою товарку: "Нюра, давай ко мне, я тут нашла местечко!" На замечание, что здесь – купе, места, так сказать, дополнительно оплаченные, тетя искренне удивилась: "Да вы гляньте, чо в коридоре-то делается!.. А у вас вон как просторно". Отметая в уме все "да" и "нет" в пользу решения вопроса таким способом, я прихожу к мысли, что это – справедливо. Конечно, это несколько неудобно, но… но уж пусть лучше мы придем к мысли, что надо строить больше удобных вагонов, чем вести дело к иному: одни будут в коридоре, а другие – в загородочке, в купе. Дело в том, что и в купе-то, когда так людно, тесно, ехать неловко, совестно. <…> Человек, начиненный всяческими "правилами", но лишенный совести, – пустой человек, если не хуже.
То же презрение к регламенту и кодификации раскрывает эпизод из "Печек-лавочек", в котором Иван требует от директора санатория поселить с ним приехавшую без путевки жену ("Я один буду по санаториям прохлаждаться, а она дома сидеть? Несправедливо"). Всюду, где он наталкивается на внешние дисциплинарные предписания, он подозревает принуждение и обман и реагирует бунтом либо шутовством.