Вот заиграла музыка для всех -
И стар и млад, приученный к порядку,
Всеобщую танцуют физзарядку, -
Но я рублю сплеча, как дровосек:
Играют танго – я иду вприсядку.Объявлен рыбный день – о чем грустим!
Хек с маслом в глотку – и молчим, как рыбы.
Не унывай: хек – семге побратим…
Наступит птичий день – мы полетим,
А упадем – так спирту на ушибы!‹Между 1976 и 1978›
* * *
В Азии, в Европе ли
Родился озноб -
Только даже в опере
Кашляют взахлеб.Не поймешь, откуда дрожь – страх ли это, грипп ли:
Духовые дуют врозь, струнные – урчат,
Дирижера кашель бьет, тенора охрипли,
Баритоны запили, ‹и› басы молчат.Раньше было в опере
Складно, по уму, -
И хоть хору хлопали -
А теперь кому?!Не берет верхних нот и сопрано-меццо,
У колоратурного не бельканто – бред, -
Цены резко снизились – до рубля за место, -
Словом, все понизилось и сошло на нет.Сквозняками в опере
Дует, валит с ног,
Как во чистом во поле
Ветер-ветерок.Партии проиграны, песенки отпеты.
Партитура съежилась, ‹и› софит погас,
Развалились арии, разошлись дуэты,
Баритон – без бархата, без металла – бас.Что ни делай – всё старо, -
Гулок зал и пуст.
Тенорово серебро
Вытекло из уст.Тенор в арье Ленского заорал: "Полундра!" -
Буйное похмелье ли, просто ли заскок?
Дирижера Вилькина мрачный бас-профундо
Чуть едва не до смерти струнами засек.‹До 1978›
* * *
Мажорный светофор, трехцветье, трио,
Палитро-партитура цвето-нот.
Но где же он, мой "голубой период"?
Мой "голубой период" не придет!Представьте, черный цвет невидим глазу,
Все то, что мы считаем черным, – серо,
Мы черноты не видели ни разу -
Лишь серость пробивает атмосферу.И ультрафиолет, и инфракрасный,
Ну, словом, все что чересчур – не видно, -
Они, как правосудье, беспристрастны,
В них все равны, прозрачны, стекловидны.И только красный, желтый цвет – бесспорны,
Зеленый – тоже: зелень в хлорофилле, -
Поэтому трехцветны светофоры
‹Для всех› – кто пеш и кто в автомобиле.Три этих цвета – в каждом организме,
В любом мозгу – как яркий отпечаток, -
Есть, правда, отклоненье в дальтонизме,
Но дальтонизм – порок и недостаток.Трехцветны музы – но как будто серы,
А "инфра-ультра" – как всегда, в загоне, -
Гуляют на свободе полумеры,
И "псевдо" ходят как воры в законе.Всё в трех цветах нашло отображенье -
Лишь изредка меняется порядок.
Три цвета избавляют от броженья -
Незыблемы, как три ряда трехрядок.‹До 1978›
* * *
Возвратятся на свои на круги
Ураганы поздно или рано,
И, как сыромятные подпруги,
Льды затянут брюхо океана.Словно наговоры и наветы,
Землю обволакивают вьюги, -
Дуют, дуют северные ветры,
Превращаясь в южные на юге.Упадут огромной силы токи
Со стальной коломенской версты -
И высоковольтные потоки
Станут током низкой частоты.И взовьются бесом у антенны,
И, пройдя сквозь омы, – на реле
До того ослабнут постепенно,
Что лови их стрелкой на шкале.… В скрипе, стуке, скрежете и гуде
Слышно, как клевещут и судачат.
Если плачут северные люди -
Значит, скоро южные заплачут.‹До 1978›
* * *
У профессиональных игроков
Любая масть ложится перед червой, -
Так век двадцатый – лучший из веков -
Как шлюха упадет под двадцать первый.Я думаю – ученые наврали -
Прокол у них в теории, порез:
Развитие идет не по спирали,
А вкривь и вкось, вразнос, наперерез.‹До 1978›
I
Часов, минут, секунд – нули, -
Сердца с часами сверьте:
Объявлен праздник всей земли -
День без единой смерти!Вход в рай забили впопыхах,
Ворота ада – на засове, -
Без оговорок и условий
Все согласовано в верхах.Ликуй и веселись, народ!
Никто от родов не умрет,
И от болезней в собственной постели.
На целый день отступит мрак,
На целый день задержат рак,
На целый день придержат душу в теле.И если где – резня теперь, -
Ножи держать тупыми!
А если бой, то – без потерь,
Расстрел – так холостыми.Нельзя и с именем Его
Свинцу отвешивать поклонов.
Во имя жизни миллионов
Не будет смерти одного!И ни за чёрта самого,
Ни за себя – ни за кого
Никто нигде не обнажит кинжалов.
Никто навечно не уснет,
И не взойдет на эшафот
За торжество добра и идеалов.И запылают сто костров -
Не жечь, а греть нам спины.
И будет много катастроф,
А жертвы – ни единой.И, отвалившись от стола,
Никто не лопнет от обжорства.
И падать будут из притворства
От выстрелов из-за угла.Ну а за кем недоглядят,
Того нещадно оживят -
Натрут его, взъерошат, взъерепенят:
Есть спецотряд из тех ребят,
Что мертвеца растеребят, -
Они на день случайности отменят.Забудьте мстить и ревновать!
Убийцы, пыл умерьте!
Бить можно, но – не убивать,
Душить, но – не до смерти.В проем оконный не стремись -
Не засти, слазь и будь мужчиной! -
Для всех устранены причины,
От коих можно прыгать вниз.Слюнтяи, висельники, тли -
Мы всех вас вынем из петли,
Еще дышащих, тепленьких,
в исподнем.Под топорами палачей
Не упадет главы ничьей -
Приема нынче нет в раю господнем!
II
… И пробил час – и день возник, -
Как взрыв, как ослепленье!
То тут, то там взвивался крик:
"Остановись, мгновенье!"И лился с неба нежный свет,
И хоры ангельские пели, -
И люди быстро обнаглели:
Твори что хочешь – смерти нет!Иной – до смерти выпивал,
Но жил, подлец, не умирал,
Другой -
в пролеты прыгал всяко-разно,
А третьего душил сосед,
А тот – его, – ну, словом, все
Добро и зло творили безнаказно.И тот, кто никогда не знал
Ни драк, ни ссор, ни споров, -
Тот поднимать свой голос стал,
Как колья от заборов.Он торопливо вынимал
Из мокрых мостовых булыжник, -
А прежде он был – тихий книжник
И зло с насильем презирал.Кругом никто не умирал, -
И тот, кто раньше понимал
Смерть как награду или избавленье,
Тот бить стремился наповал, -
А сам при этом напевал,
Что, дескать, помнит чудное мгновенье.Ученый мир – так весь воспрял, -
И врач, науки ради,
На людях яды проверял -
И без противоядий!Вон там устроила погром -
Должно быть, хунта или клика, -
Но все от мала до велика
Живут – все кончилось добром.Самоубийц – числом до ста -
Сгоняли танками с моста,
Повесившихся скопом оживляли.
Фортуну – вон из колеса…
Да, день без смерти удался! -
Застрельщики, ликуя, пировали.… Но вдруг глашатай весть разнес
Уже к концу банкета,
Что торжество не удалось:
Что кто-то умер где-то -В тишайшем уголке земли,
Где спят и страсти, и стихии, -
Реаниматоры лихие
Туда добраться не смогли.Кто смог дерзнуть, кто смел посметь?!
И как уговорил он смерть?
Ей дали взятку -
смерть не на работе.
Недоглядели, хоть реви, -
Он взял да умер от любви -
На взлете умер он, на верхней ноте!‹До 1978›
* * *
Дурацкий сон, как кистенем,
Избил нещадно.
Невнятно выглядел я в нем
И неприглядно.Во сне – ‹и› лгал, и предавал,
И льстил легко я…
А я ‹и› не подозревал
В себе такое!… Еще – сжимал я кулаки
И бил с натугой, -
Но мягкой кистию руки,
А не упругой…Тускнело сновиденье, но
Опять являлось:
Смыкал я веки – и оно
Возобновлялось!… Я не шагал, а семенил
На ровном брусе,
Ни разу ногу не сменил -
Трусил и трусил.Я перед сильным лебезил,
Пред злобным – гнулся…
И сам себе я мерзок был
Но не проснулся.Да это бред – я свой же стон
Слыхал сквозь дрему!
Но – это мне приснился он,
А не другому.Очнулся я – ‹и› разобрал
Обрывок стона,
И с болью веки разодрал -
Но облегченно.И сон повис на потолке -
И распластался…
Сон – в руку ли? И вот в руке
Вопрос остался.Я вымыл руки – он в спине
Холодной дрожью!
… Что было правдою во сне,
Что было ложью?Коль этот сон – виденье мне, -
Еще везенье!
Но – если было мне во сне
Ясновиденье?!Сон – отраженье мыслей дня?
Нет, быть не может!
Но вспомню – и всего меня
Перекорежит.А после скажут: "Он вполне
Всё знал и ведал!.." -
Мне будет мерзко, как во сне,
В котором предал.Или – в костер! Вдруг нет во мне
Шагнуть к костру сил, -
Мне будет стыдно, как во сне,
В котором струсил.Но скажут мне: "Пой в унисон -
Жми что есть духу!.." -
И я пойму: вот это сон,
Который в руку!
* * *
Зарыты в нашу память на века
И даты, и события, и лица,
А память – как колодец глубока:
Попробуй заглянуть – наверняка
Лицо и то неясно отразится.