Шагал из угла в угол,
Шагал из угла в угол,
Терзал запотелый ус!..
А мысль долбила по нервам:
"Успеть бы предать первым!
Суметь бы предать первым!..
Пока не предал Исус!.."
* * *
Переплелись пути добра и зла:
Святой продаст святейшего под мукой.
Пастух – и тот вонючего козла
С пахучим агнцем спутает под мухой…
Над Иудеей – огненный клубок,
Вокруг пески, шипящие, как щелочь…
И черт-те знает, кто там – полубог,
А кто, простите, – завтрашняя сволочь!..
* * *
Есть версия о том, что у Пилата
Была ума казенная палата.
Пилату доложили: "Ученик
Учителя запродал". Тот сказал:
"Ученика повесить как собаку! -
И, уходя, добавил: – Я – солдат".
И много лет протяжно пахнет псиной
То дерево, что мы зовем осиной.
Иудова баллада
Вот еврей еврея продал,
В кошелек награду ссыпал,
Летний дождь на землю выпал,
А казненный – душу отдал.
Но пока еще казненный
Испускал глухие вздохи,
Этот самый награжденный
Мыслил так: "Дела неплохи,
Даже очень. И покуда
Живо кесарево слово,
Будет жить еврей Иуда -
Страж спокойствия земного".
И с чего нам бить тревогу? -
Невредимо, слава Богу,
Наше собственное тело…
А безбожный – душу отдал!..
И кому какое дело,
Что еврей еврея продал?!
* * *
Иуда взял бездарно – серебром.
Сбил цену на предательство людское.
И праведный над ним разверзся гром!
А взял бы золотом – хоть помер бы в покое.
* * *
Все скрестилось. И Спаситель поднял голову,
Желчным оком разжигая произвол.
Как секирой по расплавленному олову,
По глазам первосвященников провел.
"Разве истина в кровавой человечности?!
Ха! – явились на позор, как на парад!.."
И таилось в предвечерней лунной млечности
Ухо Богово – округлый аппарат…
Покатилась иудейская история
Каплей крови по Господнему ребру…
И, похожие на пепел крематория,
Пейсы старцев трепыхались на ветру.
Иномирец
Триптих-гипотеза
Иномирцу тесно во Христе, -
Еле уместился на кресте.
1
Над Иудеей, прокаженной и святой,
Над человечьей срамотой и суетой,
Провисло корабля мерцающее дно,
И тучей грозовой окуталось оно.
И псевдобога тяжеленная рука
В миг расставанья по-отечески легка.
И псевдочеловек, прекрасный и нагой,
На огненный песок ступил босой ногой…
И хлынул ливень…
2
– Я – сын Господен! – что тебе во мне?!
– Нет, погоди. Однажды на войне
(Когда еще у кесаря в опале
Я не был) мы в шатре походном спали.
И я спросил: как долог римский век?
Ответил кесарь: "Мир стоит на страхе!
Но помни: розы не растут на прахе!.."
Мне жаль его… Он слабый человек…
А я живуч, коварен и силен.
Мой череп слишком густо заселен
Идеями, угодными судьбе.
Моя удача – кроется в тебе!
Смирись, мой сероглазый пьедестал!..
– Прости, Пилат! – я так от вас устал!..
– О, мудрый плут! Я верю в наш венец!
Легенда есть, но надобен конец! -
Эй, стража!..
3
Что видел Ирод? – только молнию в пыли…
Что слышал Понтий? – только бабий стон земли…
Взглянул с креста Христос на космолетный след,
И сам закрыл глаза. На много тысяч лет.
Книга третья "Едет Спаситель на драном осле…"
* * *
Странные слухи о странном после:
Хохот и гогот в народе посеяв,
Едет Спаситель на драном осле,
Едет Спаситель спасать фарисеев…
Пьяным народом гоним и храним,
Ногу поставил в тряпичное стремя…
Бог на осле! И, как крылья, над ним
Пагубно свищут Пространство и Время!..
* * *
Из песков – жара утробья
Смертной тяготой томит.
И ледовые надгробья
Чужемирных пирамид.
Над загадочным Египтом
Солнца сплющенный вопрос.
И божественный постскриптум:
Ослик, Дева и Христос.
* * *
Такая жуть, такая дичь в пустыне,
Что дьяволом почувствует себя
Не только дух, но даже раб земной…
"Эй, – кто живой?! Ни ворона, ни крысы…
Гадюка проблеснула по бархану,
Как жалкий отголосок Божьей мысли…
Кто прячется во мгле?!"
"Я – тень твоя!..
Твоя судьба по имени Иуда!.."
"А-а… Это ты… Меня предупредили,
Что ты живуч… Ты сделаешь свое…"
"Бессмертен дух! – и тень его бессмертна!..
Но тень имеет свойство отделяться…
Да и судьба, как зеркало времен,
Живет своей неуловимой тайной…"
"Ты знаешь больше, чем дано рабу.
Чтоб не прослыть в легендах слабовольным,
Бог как бы отвергает всю палитру
Полутонов…
Ты понял, иудей?.."
Так повстречались Небо и Земля.
Добро и Зло соприкоснули крылья.
Два мира параллельных в одночасье
Пересеклись крестом…
* * *
Сохнут простиранных тучек простыни…
Божий безумец уходит в пустыни…
А по следам боголепного сына
Вяло хромает приблудная псина.
Ищет безумец блаженное место,
Месит ногами песчаное тесто.
Псина натертую лапу замоет,
В спину Мессии по-бабьи завоет.
Ветры взывают: "Ах, дети вы, дети!
Дети вы, дети! – куда же вас дети?!
Все мы срамны в этом мире убогом,
Все мы равны перед Господом Богом…"
Ветры по-бесьи пески подвевают…
Да в занебесье свищи подвывают…
Так и бредут – обреченные, в паре,
Две сироты… Две безумные твари…
* * *
Рыжий апостол, замызган и бос,
Задал Учителю робко
Самый существенный полувопрос,
Глупый, как пробка:
"Если разверзнутся хляби и Суд
Всех безымянных разбудит?!"
"А-а, ерунда! – усмехнулся Исус, -
Хуже не будет.
Видишь? – и месяц прощально поник,
Но от него не убудет…"
"Благослови! – прошептал ученик. -
Хуже не будет…"
* * *
На драном лужке в Гефсиманском саду
Сбивались в бараний кружок,
А солнечный спрут в этом райском аду
По-черному жег.
Бесполые юноши вякнули тост
Во здравие рек и хлебов.
"Была бы любовь! – отозвался Христос. -
Была бы любовь!"
Лягушечья желчь исторгалась из уст,
Дымилась испарина лбов…
"Была бы любовь! – отмахнулся Исус. -
Была бы любовь!.."
Вселенская ржа не имеет границ!
И только любви – не распять!.."
А странное облако, падая ниц,
Взмывало опять…
* * *
Говорил Назарянин блуднице:
"Замоли перед Богом грехи,
Припади к сероглазой божнице -
К неземному зерцалу реки…
Та река непомерно глубока,
Меж пустынных течет берегов,
В ней глаза несравненного Бога
Потемнели от ваших грехов…"
И склонилась нагая блудница
К роковому зерцалу реки…
И темнела, чернела божница
От простертой греховной руки…
* * *
Он ей сказал: "Не бойся, ты – жена,
Достоинства мужского половина".
И обвила блудницу тишина,
И эта тишина была невинна.
Он пояснил: "Господние уста
Общаются с объектом бестелесно.
Ты – мотылек, взлетающий с куста,
Твоя любовь мгновенна и безвестна…"
Сказала дева: "Гефсиманский сад -
Всевышнее томительное поле!..
Ты дал мне жизнь… Возьми ее назад…
Я мотылек, я – бабочка, не боле…"
Стоял июль на солнечных часах,
Еще вовсю пускала соки плаха,
И тихий ангел плакал в небесах,
Как тайная невидимая птаха…
* * *
Внимал Иуда чуждому Христу -
"… познавший грязь – познает чистоту…"
Мрачнел Иуда: ха! – нагая ложь!.. -
"… познав суму, богатство обретешь…
…в клубке смертей – бессмертной жизни свет…"
...Клубок сетей на целый белый свет!..
* * *
"Будь счастлив!" – пожелал Христос Иуде.
Тот усмехнулся: "Вот так мышь на блюде!..
Был слеп осел в своем ослином счастье,
А что в итоге, кроме волчьей пасти?..
Остались от счастливца – хвост да грива…"
"Пожалуй, так", – сказал Христос игриво.
* * *
Христос врубил вопрос ребром,
Спружинил, как змея:
"Предашь – заплатят серебром,
А у тебя – семья!..