Капитолина. Прям всю жизнь? С закрытыми шторками? В квартире? Ой, не дай Бог мне такого.
Нина. Ну а что, такая болезнь. Глаза ломит от света. Бывает.
Ираида. Ну и что?
Нина. А то, что у Натальи Семеновны такая же болезнь. Она сидит дома, даже свечку не зажигает…
Ираида. Ой, горе.
Нина. Ну вот, раз он хочет, чтобы мы были в темноте на заднем плане, то можно и Наталью Семеновну поставить там, в темноте.
Тамара. Да она никогда петь не могла.
Нина. Ну, пусть стоит для антуражу, пусть рот разевает хотя бы. Она статная, высокая, кокошник далеко будет видно.
Молчание. Все смотрят на себя в зеркало.
Капитолина. Девки, слушайте, у меня в доме на первом этаже продуктовый маленький магазин. Я вчера пошла за селедкой. Купить хотела. А продавщица говорит мне: "Вы ж вчера селедку покупали, съели уже?". Я не поверила ей. Пошла домой, смотрю, а селедка лежит на столе. Я и правда ее покупала уже вчера, а забыла. Девки, где моя смерть ходит? Почему я не умираю? Хожу, хожу, все мрут, как мухи, а я все нет. Утром проснусь, лежу на кровати, глаза открою и думаю: "Нет, не буду вставать, полежу еще так, может – помру".
Молчание.
Сара. Чушь какая-то. Проснись и пой. Ясно?
Капитолина. Куда пой. Не до коляды, когда полна хата беды. Жил-был царь Овес, он все песни унес.
Нина. Чего там ты ноешь опять? Капочка, люди сейчас при нынешней системе здравоохранения живут по сто пятьдесят лет. Девяносто – не возраст для женщины.
Капитолина. А сколько для женщины возраст?
Молчание.
Девчонки… Я ведь сто лет в зеркало не смотрела. Вынесла все на балкон. На ощупь умываюсь и зубы чищу. А чего смотреть? Какая-то старуха смотрит на тебя оттуда. А в душе мне – восемнадцать. А в душе – пацаненок-нахаленок. Нет, в душе я – девочка-припевочка. А по морде – старуха. Вот за что такая несправедливость?
Молчание.
Ираида. Как теперь жить? Он нас, практически, обесточил.
Капитолина. Девки, я все поняла. Это ведь вот отчего все.
Нина. Что, опять про селедку?
Капитолина. Нет, не про нее. Вы в него все тайно влюблены и вам хочется, чтобы он только с вами был, а тут эта – соперница, Баба Шанель. А неправильно вы себя в любовных делах ведете. Доверьтесь моему опыту. Я знаю. Нечего его приваживать, прикармливать, нахваливать. Потому что, чем больше кошку гладишь, тем больше она горб подымает.
Нина. Да какая она нам соперница?
Сара. Не влюблены, Капитолина Петровна, а просто – материнский инстинкт.
Тамара. Недоразвитый у некоторых.
Сара. Да хоть бы и недоразвитый. Понятно ежу, что никаких интимных отношений у нас с ним быть не может, но так – глаза пополоскать, молодость вспомнить, пофлиртовать, побеситься. Разве запрещается?
Тамара. В зеркало на себя иногда смотри. Или тоже на балкон вынесла?
Сара. Нет, смотрю часто. Очень даже хороша.
Капитолина. Каравай-то не по рылу. Нужны вы ему.
Ираида. Ну, а что ей-то? Она все ждет "Прынса" на белом конике и пукает розовыми духами: ах, Ахматова, Ахматова! Цветаева, Цветаева! А Демьяна Бедного не хочешь, нет?
Сара. Не хочу. Я еще поживу. (Говорит громко, кричит почти.) "Как забуду?! Он вышел, шатаясь! Искривился мучительно рот! Я сбежала, перил не касаясь! Я бежала за ним до ворот! Задыхаясь, я крикнула: "Шутка! Все, что было! Уйдешь, я умру!" Улыбнулся спокойно и жутко! И сказал мне: "Не стой на ветру!" (Пауза.) Анна Андреевна Ахматова сто лет назад сказала. Ясно?
Молчание.
Нина. Никуда он не уйдет. Вернется. Побесится и вернется.
Молчание. Стоят, смотрят в зеркала.
Тамара. В детстве никак не могла понять слов в песне: "Мы везем с собой кота, Чижика – собаку…" Я думала, что Чижик – плохой, его собакой все зовут…
Нина. А я не могла в другой песне понять слов: "То березка, то рябина! Куст раки! Ты над рекой…" Я все думала: "Что это за дерево – "раки"? "Ты над рекой" – это понятно, но "куст раки" – что это такое? И только лет в тридцать мне кто-то объяснил: "Куст ракиты над рекой"!
Тамара. А я детстве слушала радио, там пели: "Ах, Самара-городок!" А я слышала: "Ах, Тамара-городок!" и думала: это про меня.
Ираида. Конечно про тебя, Томишна. Тамара-городок, ага. Ой, впали все в детство. Такое вот соседство. Стихи. Ахматова прям.
Капитолина. Какие дуры вы редкие. Да и я тоже. Песни поем в ансамбле, а? Какие песни вам? Поздно, Соня, пить "Боржоми", если почка отвалилась.
Молчание.
Тамара(Нине). Ты водишь машину?
Нина. Конечно. Вон она, под окнами стоит.
Тамара. И не боишься?
Нина. Чего?
Тамара. Ну не ту педаль вдруг нажмешь посреди дороги и в столб въедешь. Или на встречку выпрешься и – капут.
Нина. Не выпрусь. Не боюсь. Знаешь, сколько на дороге парней молодых, красивых за рулем? Все на меня внимание обращают, вот так пальцы мне показывают, руками машут.
Тамара. Дура. Они тебе машут: смотри, какая прикольная бабулька за рулем, ей сто лет, она в парике, у нее вставные челюсти, она в очках минус пятнадцать, а она гоняет, ей все нипочем, а ей уже давно пора отправляться в "Первый квартал".
Нина. Сама ты в "Первый квартал". Где моя губнушка?
Пошла, нашла свою сумку, роется в ней. Достала помаду, красится у зеркала. Все посмотрели на нее, тоже пошли к своим сумкам. Принялись рыться, достали косметички.
Встали у зеркал, красятся.
Я даже "бомблю" ночами, бывает.
Тамара. Кого бомбишь?
Нина. "Бомблю" – значит, таксисткой подрабатываю. Мне денег не надо, мне для веселья. Знаешь, какие кадры бывают? Ого-го!
Тамара. Стыдоба. У нас не у одной Сары Абрамовны пунктик на этом деле.
Сара. А что Сара Абрамовна? Как что, так сразу: Сара Абрамовна! (Громко.) "О, не вздыхайте обо мне! Печаль преступна и напрасна! Я здесь, на сером полотне! Возникла странно и неясно!"
Тамара. Да, да, конечно. Случайно ты возникла. Выгнать не можем.
Сара. Что?!
Нина. Я очень люблю сесть за руль и куда-нибудь ехать, ехать, ехать.
Тамара. Ехать, взади вехоть. Куда ехать-то? Зачем ехать-то?
Нина. Куда-нибудь. В светлую даль.
Молчание.
Врывается Сергей, хватает баян, шипит.
Сергей. Как вы не понимаете! Вы сами задушили нашу песню! У Розы Николаевны связи в администрации! Она обещала поездку на Острова Зеленого Мыса!
Капитолина. Кого?
Сергей. Того! Наш город побратим с Островами Зеленого Мыса, и мы могли бы туда поехать! Но из-за вас, из-за вас, из-за вашего склочничества, из-за вас…
Сара. Да что ты ее слушаешь, Сережа?! Она тебе впаривает по самые гыгышары лабуду толченую, а ты, как петух со шконки, повелся на ее опарыши!
Сергей. Лабуду?! Опарыши?! Да, да! Цветаева, Ахматова – отдыхают!
Тамара. Сядьте, Сергей Сергеевич, поговорим. Раз вам так охота, мы и без нее на Острова Зеленого Мыса съездим, слышите?! У нас тоже кой-какие связи есть. Там ведь тоже есть общество инвалидов. Созвонимся. Договоримся. Обменяемся. Они к нам со своими африканскими танцами, а мы к ним. Какие проблемы, раз вам туда так хочется?
Сергей. Нет, я поеду – но без вас! Правильно она сказала: вувузелы! Вувузелы вы!
Капитолина. У всякого Федорки свои отговорки. Наш Филат не быват виноват.
Сергей. Вувузелы африканские! Не дождетесь! Не дождетесь! Ребрендинг! Ребрендинг!
Ираида. Постойте…
Сергей убежал, все молчат.
Сара(грустно). "А за окном шелестят тополя: "Нет на земле твоего короля!"
Капитолина. Вот ведь вахлак какой: взял и испортил праздник. А?
Сара. Помните, в опере Шостаковича "Леди Макбет Мценского уезда", как Катерина жалобно поет, обращаясь к Сергею?
Ираида. Как не помним. Каждое утро эту оперу слушаем. Как проснемся, так давай сразу Штож-таковича слушать.
Сара. Как она жалобно поет, как жалобно! (Поет тихо, страдая.) "Сере-ожа-а! Сере-ожа-а! Сере-ожа-а!"…
Нина. Да помолчите, Сара Абрамовна! Куда это он баян потащил?
Сара. Он будет дома сидеть, играть и грустить, и смотреть в темное окно, и думать… (Поет "по-оперному".) "Сере-ожа-а! Сере-ожа-а! Сере-ожа-а!"…
Тамара. Да ладно тебе, хватит выть!
Сара. Какой он, все-таки, красавец. Ну, просто – Аватар! Аватар! (Декламирует.) "Муж хлестал меня узорчатым вдвое сложенным ремнем…"