Он с сожалением оглядел мягкий овал ее тела, невинное, почти детское, лицо. Жене Князя исполнилось двадцать, но уже в двенадцать она испытала его грубые ласки, доставшись ему в одном из боев, став его игрушкой, а потом через год, когда она родила мальчика, чудесного крепкого младенца с серьезным, как у отца, взглядом и способностью читать мысли, он не раздумывая больше ни секунды, женился на ней, тринадцатилетней. Она всегда жила в Аль-Ришаде, со страхом, – всегда со страхом! – ожидая его возвращения из очередной переделки.
– Поднимайся, – снова тронув ее ногой, грубо сказал он. – Оденься и приведи сына. Да быстро ты! – рывком поднял он ее на ноги.
«Глупое безмозглое создание, не чувствующее своей гибели», – зло подумал он.
Она украдкой обтерла кровь, натянула новое платье, вышла и тут же вернулась с мальчиком. У него были странные серьезные серые, как у матери, глаза. Князь подошел к мальчику, положив, почти придавив, ему на плечи свои огромные руки.
– Здравствуй, сын, – мысленно сказал Князь.
– Мы должны уходить? – так же мысленно спросил мальчик.
– По подземному ходу. Я надеюсь, мы продержимся еще день, и вы успеете уйти далеко.
– Можно остаться с тобой?
– Нет. – Он прижал сына к себе. – Это смерть. Идите как можно быстрее несколько дней. Ты всегда почувствуешь опасность. Идите лесом. Даст Бог, дней через пять доберетесь до княжества твоего дяди, там будете в безопасности. И еще. – Нахмурился он. – Позаботься о матери. Я знаю, тебе нужна не такая, но помни всегда – она тебя родила и поэтому ты кое-чем обязан ей. Тем более, ты знаешь, она мало хорошего видела от меня.
– Я позабочусь о ней, – кивнул мальчик.
Через пятнадцать минут небольшой отряд, чуть меньше ста человек, состоявший из женщин и детей, в сопровождении пяти вооруженных мужчин, скрылся в подземном ходе, выводящем их за несколько километров от замка. Князь надеялся, что им удастся спастись.
Он заглянул в зал, где вовсю шел пир, раздавались возбужденно пьяные крики, но не присоединился к пировавшим. Освещая себе факелом путь, Князь спустился по винтовой лестнице в подвал, в большое помещение для допросов и пыток. Подкинув дров в большой камин, он взял длинный железный прут, и, решив, что тот может понадобиться, грубо вдвинул его в жадные струи огня, которые принялись облизывать холодный металл. Вошел стражник, ведший перед собой высокого светловолосого мужчину. Пленник был скован по рукам и ногам, что, однако, не мешало ему держать голову высоко поднятой. Лицо пленника никак не отражало боль, вызываемую кандалами. Казалось, эта боль не имела к нему никакого отношения.
Князь опустился в высокое кресло с жестко выступающей спинкой, внимательно оглядев обнаженное, покрытое шрамами тело пленника.
– Здравствуй, Князь, – мысленно нарушил молчание заключенный.
– Здравствуй, Колдун, – так же мысленно ответил Князь, тщательно обдумывая свои слова. – Твое мерзкое предсказание сбылось. 17 августа 1616 года завтра, и нас всех ждет смерть?! – полувопросительно-полуутвердительно сказал он.
– Ждет, – подтвердил Колдун.
Князю показалось, что губы пленника тронула улыбка, и это вызвало его гнев.
– Ты говорил, что узнал день нашей гибели по звездам?
– Это так. – Колдун слегка двинул плечами, заставив звякнуть цепь. – Еще три месяца назад я предсказал тебе это. Как видишь, все сбылось.
– А может, ты сам приблизил нашу гибель? – понизив голос, спросил Князь, впиваясь пленнику в глаза.
– Судьба.
– А я думаю – не так. Знаешь, сколько раз я жалел, что не дал тебе сгореть в той деревушке в огне костра?
– Ты неплохо там повеселился, Князь. – В мозгу Колдуна быстро пронеслось: полусгоревшая деревня, повсюду мужские и женские трупы, вопли насилуемых и убиваемых женщин.