Накануне вечером контрабандист и его друзья, вооружившись солидной рекомендацией, явились к начальнику тюрьмы Виктории и добились немедленного свидания с Пей-Хо.
Пей-Хо ждал смерти с равнодушием буддиста, не тронутого ядом европейской цивилизации. Сидел он в одиночной камере. В надежде вытянуть у него какие-нибудь показания надзор за ним поручили ловкому надзирателю, с приказом обращаться с ним вежливо и гуманно. Но никакие мелкие услуги и поблажки не заставили его заговорить. Он говорил обо всем, но только не о "Водяной Лилии", и ни разу не назвал базы пиратов.
Два или три раза, когда ему задавали вопрос, кто заместил его как главу пиратов, Пей-Хо, казалось, вот-вот готов был заговорить: глаза его наливались кровью, но он с трудом овладевал собой, и слова, готовые сорваться, так и оставались невысказанными.
И только тюремщики часто слышали, как он шептал про себя страшные проклятия.
В таком настроении застали его Перкинс и друзья. Пей-Хо поразил их своим ростом и огромной физической силой, грубыми чертами, но энергичным и необычайно умным для пирата выражением лица.
Увидев входящих англичан, он поднял голову, но не встал с циновки и только глянул на них тревожно и вопросительно. Клифтон знаком отпустил тюремщика. Тот поставил на скамейку фонарь и вышел из камеры, заперев за собою двери. Доктор, капитан и сэр Артур остались наедине с пиратом.
- Знаешь ли ты, - спросил доктор, - что тебя завтра утром повесят?
- Знаю, - мрачно ответил пират.
- Хочешь жить?
- Жить? А для чего?
- Почем я знаю… Может быть, для любви, а может быть, для мести. В твои годы всегда кого-нибудь любят или ненавидят.
Пират вздрогнул. И доктор понял, что попал в самую точку.
- Послушай, - продолжал он, - ты вынес пытку и молчал, несмотря на то что тебе обещали помилование.
Пират пожал плечами.
- Правильно. Ну так что же?
- Почему ты не отвечал?
- Потому что не хотел выдавать своих иностранцам.
- Это неправда.
- Других причин у меня нет.
- Неправда, говорю тебе. Ты отлично понимаешь, что мы достаточно знакомы с вашей "Водяной Лилией". От тебя только требовалось подтвердить существование молчаливого соглашения между вами и китайским правительством о том, что можно безнаказанно грабить иностранцев, но не своих. Да еще требовалось, чтобы ты сказал, как зовут того, кто стал на твое место, и на каком из Латронских островов находится ваша база.
- Они хотели, чтобы я был лоцманом во время вашей экспедиции, - поправил Пей-Хо.
- Да, но за такие показания тебе предлагали не только помилование, но и свободу, полную безнаказанность за все твои прежние преступления и денежную награду в тысячу пиастров. И ты отказался.
- Да, отказался.
Доктор пододвинулся ближе и сказал, смотря ему прямо в глаза:
- Так я тебе скажу, почему ты отказался. Ты боялся, что губернатор Гонконга тебя обманет и прикажет тебя повесить по возвращении из экспедиции.
Клифтон вторично прочел в душе пирата его сокровенные мысли. Пей-Хо снова вздрогнул от неожиданности, но ответил с напускным равнодушием:
- Может быть - да, а может быть - нет.
- Хочешь, - продолжал доктор, - я укажу тебе средство, чтобы не быть обманутым?
- Какое?
- Такое, что дашь показания после казни.
Пей-Хо подумал, что ослышался или что доктор, плохо говорящий по-китайски, неправильно выразился.
- Сейчас объясню, - продолжал Клифтон. - Завтра тебя повесят. Поклянись памятью своего отца ответить нам на все вопросы только после того, когда тебя вынут из петли.
- То есть когда я буду мертв.
- После того, как тебя повесят.
Не понимая, как люди с такими серьезными физиономиями могут шутить, пират растерянно переводил глаза с одного на другого, точно желая найти в их лицах нужное ему объяснение. Но лица Перкинса и Муррэя были настолько серьезными, что он окончательно растерялся.
- Чем ты, собственно, рискуешь? - спросил Клифтон.
- Ничем… Чего же вам, собственно, надо?
- Мы хотим, чтобы ты взял вот эту бутылочку и хорошенько ее понюхал.
- А вдруг это яд?
Доктор улыбнулся.
- Однако ты не из храбрых. Уж если умирать, то не все ли равно, когда - сейчас или завтра утром?
- Что же будет, если я понюхаю?
- Тебя повесят, но ты от этого не умрешь - правда, лишь в том случае, если ты поклянешься нам ответить на все вопросы и верить нам слепо и безусловно.
Пей-Хо закрыл лицо руками и просидел так несколько минут. Потом внезапно выпрямился и глянул на своих гостей. Лицо его дышало силой и энергией.
- Ладно, - сказал он. - Согласен. Клянусь вам памятью отца, что после того как меня повесят, я скажу вам все, что вам хочется знать. А теперь делайте со мной все, что хотите.
Он схватил хрустальный флакончик, услужливо раскупоренный доктором, и стал глубоко вдыхать его запах. Через мгновение Пей-Хо лежал на циновке без движения. А через полчаса сэр Артур Муррэй вышел из камеры вместе с капитаном Перкинсом, оставив доктора с осужденным на всю ночь.
На другой день, перед полуднем, когда начальник тюрьмы делал обход и заглянул к своему постояльцу, которого вот-вот должны были отправить на виселицу, он нашел его с трубкой в зубах и с виду совершенно спокойного. Только лицо его было бледнее, чем накануне, точно он чувствовал себя нездоровым.
Контрабандист и сэр Артур, сопровождавшие начальника тюрьмы, невольно переглянулись и, взглянув на часы, отправились к месту казни.
Когда они подъехали к лобному месту, публика успела разойтись. Все вокруг казалось пустынным. Только что приехавший палач и его помощники ставили виселицы. Ру-Ми сделал вид, будто вовсе не знает капитана. Он спокойно распоряжался рабочими, флегматично посасывая трубочку.
Одни складывали брусья для виселиц в виде буквы "Т", другие копали узкие и глубокие ямы для установки этих брусьев.
Увидев, что все разыгрывается как по нотам, Перкинс пришпорил коня и поскакал домой, на дачу. Здесь он прежде всего разбудил Минга, уснувшего в кресле.
Мандарин испуганно открыл глаза, но, узнав хозяина, облегченно вздохнул, и на его круглом толстом лице отразилась неподдельная радость.
- Ах, это вы, мой друг, - сказал он. - Я ждал вас с таким нетерпением!
- Беззаботно уснув в этом кресле, - улыбнулся англичанин.
- О, я спал с ужасным нетерпением. Уверяю вас… У меня столько новостей! Во-первых, вы действительно колдун.
- Как так?
- Вы угадали, кто убил Линга.
- Вот как.
- Да. Это - сосед мадам Лиу по Фун-Зи, Чу, мясник с улицы Златокузней. Тот, кого прозвали Красным Пауком.
- Вот видите, я оказался прав. Как вы это узнали?
- От мадам Лиу.
И он подробно рассказал все, что случилось под сводом Тенанских ворот.
Потом он рассказал о своих ночных поисках по предместьям Кантона вместе с Фо-Гопом и так преувеличил все опасности, что Перкинс, прекрасно знавший храбрость Минга, не удержался и отпустил по его адресу несколько безобидных шуток.
Правда, Минг старательно умолчал о приключении в "Доме куриных перьев", а то англичанин не дал бы ему покоя.
- И несмотря на это, - закончил он с глубокие вздохом, - дело по-прежнему стоит на точке замерзания. Правда, я знаю имя преступника. Но что мне в этом имени, раз он для нас недосягаем?!
- Терпение, дорогой председатель, терпение, - вмешался сэр Артур. - Половина дела сделана. Вторая делается сама собой.
- Может быть. А между тем прошло уж две недели… Ну а вы, капитан, как ваше дело с трупом повешенного? Должно быть, на казни было много народа. В общем, я рад, что опоздал.
- Вы совсем не опоздали: казнь отложена.
- Что вы?
- Уверяю вас. Осужденные были готовы. Не было палача, его помощников и виселиц.
- Значит, Ру-Ми нас надул. Дело ясное. Я его самого повешу. Я…
- О, не так скоро, - перебил капитан. - Ру-Ми никого не надул. Он немного опоздал - вот и все. Но сегодня, ровно в семь часов вечера, казнь состоится, и он чисто сделает свое дело. Будьте покойны. А для ваших планов это даже удобнее. Поэтому убедительно прошу вас не сердиться и не наказывать его за опоздание.
- Пожалуйста. Очень рад, если вам удобно. Но только позволю себе напомнить, что я на вас рассчитываю в деле поимки этого негодяя.
- О, разумеется. А пока - милости просим за стол.
Слово "за стол" действовало на Минга сильнее порции брома. Он сразу успокоился, взял капитана под руку, и вся компания перешла в столовую.
Смакуя великолепный паштет из дичи, чревоугодник-мандарин окончательно забыл все невзгоды - Лиу-Сиу, Чу, пиратов и сто бамбуковых палок, отравляющих ему существование. Он так плотно покушал, что когда гостеприимный хозяин напомнил ему, что пора ехать на казнь, он ответил, благодушно скрестив руки на толстом животе:
- Умоляю вас, дорогой мой. Не заставляйте меня тащиться в такую даль. Я - человек мягкий, и такое зрелище только расстроит мне нервы. А потом, я так плотно пообедал, что всякое волнение будет для меня излишним.
И, дотащившись до широкого кожаного кресла, на которое Минг давно заглядывался с умилением, председатель Кантонского уголовного суда опустился в него со вздохом наслаждения и зажмурил глаза.
- Как вам угодно, дорогой Минг, как вам угодно, - ответил Перкинс. - Я совсем не настаиваю, чтоб вы меня сопровождали. Помечтайте за трубочкой, пока мы вернемся.