Вторым стрелком из захваченной у конвоира винтовки вызвался быть есаул Забродин. Расположившись за ящиками у стены, он должен был поддержать Ганевича из трёхлинейки, если конечно Аженову удастся её добыть. Назначили две группы по пять человек для быстрого броска вперёд и рукопашной, если что-то пойдёт не так, как спланировали. Нашёлся ещё один нож, остальных вооружили деревянными брусками от ящиков. У крайнего окошка выставили наблюдателя, соорудив ему подставку, чтобы он мог достать до окна. Полуметровая толща стен сокращала обзор, позволяя видеть всего саженей десять перрона, но и это давало возможность вовремя заметить охрану и подготовиться. Потянулось томительное ожидание, состоящее из беспрерывного топтания на месте, короткой дрёмы и нескольких счастливых минут у разожжённого костерка. День закончился как обычно. Ночью похолодало и мороз пробирал до костей, хотя топливо жгли уже не жалея. И лишь кружка крутого кипятка делала чудо. Тому, кто этого не испытал, трудно понять, что значит кружка кипятка для человека, у которого всё тело трясётся каждой жилкой от собачьего холода, ступни намертво примёрзли к подошвам сапог, а лицо стянуло так, что челюсти уже не стучат, а застыли в ледяной неподвижности. А окаменевшие твёрдые губы, не чувствуют уже ничего, даже оббитого края раскаленной кружки. И лишь несколько глотков кипятка, пробежав по горлу и опалив желудок, мгновенно заставляют тело оживать, изгоняя мерзкую дрожь, даруя тепло и возвращая к жизни.
Утром, едва светало, к станции подкатил эшелон. Выбитый ударом Чернецова из Лихой, отряд Саблина, разделившись, отходил на Дуванное и Провалье. Комиссар тоже отъезжал с эшелоном.
- Всё Лукин, отступаем. Калединцы получили подкрепление от добровольцев и крепко ударили со стороны Сулина. Мы потеряли уже до сотни человек, - коротко инструктировал комиссар вызванного к вагону взводного. - Времени тебе один час. Грузи людей и пулемёт на паровоз, разводи пары и вслед за нами по харьковской ветке. И поторопись, если не хочешь, чтобы казачки Чернецова тебе башку срубили или вздёрнули на водокачке.
- А с офицерьём чо делать?
- С офицерьём? - Расстрелять! Если не мы их, то завтра уже они нас к стенке поставят.
Комиссар махнул рукой машинисту, поднимаясь на площадку и эшелон пошёл.
- Два вагона, четыре теплушки, платформа с двумя орудиями, - перечислял наблюдатель, пританцовывая на ящиках и не отрывая взгляда от окна. - Засуетились, гады, спозаранку. Мимо меня уже дважды пробежал этот скот в бекеше, что у них за старшего.
- Подъём, господа! Кажется пришла пора! - скомандовал Потапов. - Ганевич, грейте руки! Все кто в первой пятёрке, ближе к огню. И кипятка всем по паре глотков, - распорядился подполковник.
Лукин, между тем, кулаками поднимал своих подчинённых, разморенных теплом и самогоном. Трезвыми были только двое, стоявшими последними в карауле. Два часа на морозе основательно повыветрили у них винные пары. Им он и поручил снять с крыши пулемёт и установить его на паровозе. Дольше всего взводный мучился с машинистом, не просыхавшим уже третий день.
- Смотри мне, Макарыч, если паровоз через полчаса не будет готов, я сам, не дожидаясь калединцев, тебя шлёпну!
- Ты, Лукин, револьвертом то не махай, лучше стакан поднеси на опохмелку. Тодыть... - икнул Макарыч, пьяно шатаясь, - и паровоз вовремя пойдёт, - не устояв на ослабевших ногах, опустился он обратно на лавку.
- Тьфу! - злобно сплюнул взводный. - Ривин, налей ему стакан, да и остальным, кто пожелает. Сейчас офицерьё пойдём кончать! Комиссар распорядился....
- Идут! Раз, два, три... восемь человек, господа! - доложил Лазарев, сменивший замёрзшего наблюдателя.
- В браунинге шесть патронов, - напомнил Озереев, чувствуя себя в некотором роде виноватым, что обойма неполная.
- По местам! - негромко скомандовал Потапов.
Офицеры рассредоточились по пакгаузу, кто у костра, кто на ящиках. И лишь обе пятёрки заняли своё место, прижавшись к стенам у самых ворот, перед которыми стояли Аженов с Ганевичем.
-Побольше выдержки, если не получится по плану, действуем по обстановке, - предупредил подполковник, отходя вглубь склада.
Снаружи, матерясь, начали открывать неподатливый замерзший замок и воротная створка пакгауза приоткрылась.
- Выходи по одному, согласно фамилий! Комиссар приказал вас в тёплое помещение перевести! - выкрикнул Лукин, стоя в пяти шагах от ворот. - Аженов ...
Пётр чуть нажал на створку, расширяя проход и почувствовав за ней красногвардейца. " Трое значит",- подумал он, видя только двоих: одного с винтовкой наперевес слева и одного впереди, водившему по строчкам списка стволом нагана и выкрикивавшего фамилии.
- У ворот трое, - шепнул он Ганевичу, и надавив на створку плечом хорошенько, чтобы сделать проход пошире, шагнул на улицу. Пять стволов с десяти шагов уставились на него и тёмную щель, из которой он появился.
- Правее отходи, побежишь, стрелять будем,- предупредил Лукин, - показывая наганом место. - Озереев! - выкрикнул он следующую фамилию, читая список с конца. " Сначала "новичков" человек восемь, а "старичков" мы и в пакгаузе добьём, они уже и так готовы - неделю сидят".
- Забродин! - подождав, пока прапорщик займёт место рядом с Аженовым, выкликнул он следующего кандидата в покойники. " Держится ещё есаул, сука! ...А бурки фетровые надо будет с него снять. Хватит, отходил своё..."
- Ганевич! " И этот ещё хоть куда, волком смотрит, сволочь!"
- Лазарев! Побыстрей давай, ваше благородие! - поторопил он. " А этот видно слабоват, уже околел совсем" - расплылся в улыбке Лукин, наблюдая, как пытавшегося гордо вышагивать подпоручика, била мелкая дрожь.
- Артамонов! ...
- Болен он, лежит в лёжку, не поднимается! - выкрикнул из пакгауза Потапов. " Молодец, Александр Михайлович, вовремя отвлёк, подумал Аженов, показав глазами Ганевичу на того, что с револьверов и на тех пятерых, что держали вход под прицелом.
- Тогда Ракитин, Дубровский и Трунов! - выкрикнул Лукин сразу три фамилии и Пётр понял, что компания определилась. Это поняли и все остальные, и топтавшаяся чуть в стороне кучка офицеров начала незаметно смещаться ближе к воротам, приближаясь к охране.
Ганевич тоже соображал не хуже Петра. Он застрелил командира красногвардейцев именно в тот момент, когда последний из названных офицеров выбрался из пакгауза. Капитан стрелял не вынимая руку из шинели и всё получилось настолько неожиданно, что только Аженов успел среагировать на этот приглушённый пистолетный хлопок, метнувшись к падающей навзничь бекеше. Стволы пяти винтовок потянулись за ним, ловя на мушку, а поручик уже распластался в снегу и, прикрывшись упавшим телом, выкрутил из еще тёплой руки белый от снега наган. Эти пятеро, что целились в него - мишени Ганевича. А для него вот эти два: один, что замахнулся сбоку штыком, собираясь всадить его в спину Трунова - на, получи! И второй - с испуганным вскриком побежавший вдоль стены. Получи и ты! Метко послал наган вторую порцию свинца.
Из пяти винтовок красных успели бухнуть только две. Ганевич разрядил свой браунинг в пять секунд. Стрелком он оказался действительно знатным. Все красногвардейцы оказались убиты в голову. Из своих не повезло только Дубровскому, оказавшемуся на линии огня и получившему винтовочную пулю в ногу. И когда распахнулись ворота и с десяток офицеров высыпало с короткими палками на подмогу, дело, казалось, было уже сделано. Не ударь минутой спустя со стороны тупика пулемёт. Первая очередь прошла выше, а вторая ударила прямо в гущу скопившихся около пакгауза арестованных, скосив сразу несколько человек и заставив остальных броситься в рассыпную. Третья уже никого не достала.
- С паровоза бьёт, собака! - определился Забродин, высунув голову из-за угла пакгауза. - Тем, кто ещё внутри остался - не выйти!
- А паровоз наверняка исправный, если на него затащили пулемёт, - с раздумьем сказал Аженов. - А не прокатиться ли нам господа на паровозе?!
- А что, это дело, поручик! - согласился есаул. Попробую-ка я с прапорщиком зайти сбоку, а вы отсюда шумните, чтобы отвлечь.
Из восьми офицеров, укрывшихся за стеной, оружие имели только половина. И когда ушли обладатели двух винтовок Забродин и Озереев, среди оставшихся вооружённым оказался только Аженов. Тот разжился аж двумя наганами, успев забрать свой офицерский самовзвод из-за отворота бекеши убитого Лукина.
- Кстати у меня не было времени поблагодарить вас, Александр Львович, - сказал он Ганевичу. - Вы стреляли настолько быстро, что эта расстрельная команда просто не успела отправить меня на тот свет.
- Браунинг - хорошая штука, жалко патронов больше нет.
- Вот вам на память вместо браунинга, - протянул ему Аженов наган красногвардейца. - Правда, два выстрела из него я уже сделал.
Они подождали ещё пару минут, давая возможность Забродину с Озереевым обойти станционное здание.
- Пора наверное, - решил Ганевич и высунувшись из-за угла дважды выстрелил по паровозу. Пулемёт тут же отозвался очередью, искрошив пулями весь угол склада.
- Метко бьёт, зараза, да и мы не лыком шиты, - высунув наган, пальнул в паровозную трубу Аженов. И видно попал, потому что пулемёт длинно и зло огрызнулся снова. И едва он затих, дважды саданула винтовка. Это Забродин, забравшись на крышу станционного здания, ударил сверху, распластав пулемётчиков на паровозной будке.
Ганевич высунул из-за угла папаху, но больше никто не стрелял.
- Всё, господа, броском к паровозу! По пути подобрать винтовки, которые остались.
Аженов рванул первым, остальные за ним. Когда Пётр подбежал, там уже хозяйничал Озереев, успев поймать пытавшегося сбежать машиниста.