- Не может же король отставать от моды. А вам я приказываю: вы не должны принимать никого из тех, кто вам неугоден.
- Разумеется, на королей приказ не распространяется? - улыбнулась Флавия.
- На других распространяется. А я буду просить вас о снисхождении.
Слушая меня, принцесса подошла к окну и выглянула на улицу.
- Герцог! - воскликнула она. - Герцог Стрелсау приехал!
Я улыбнулся и промолчал. Принцесса тоже не возобновляла беседы. С минуту мы молча смотрели друг на друга. Шум на улице утих. Зато послышались шаги в прихожей. Я завел с принцессой совершенно пустую беседу. Мы проговорили несколько минут. Майкл все не появлялся, и я ломал голову, куда он пропал.
- Кузен, вы нарочно его злите? - неожиданно спросила Флавия.
- Злю? - удивился я.
- А вы думаете, ему приятно, что вы заставляете его ждать в передней?
- Но я вовсе не хочу, чтобы он ждал в передней, дорогая кузина!
- Значит, ему можно войти?
- Конечно, если вам это угодно.
Она изумленно посмотрела на меня.
- Вы не забыли? - спросила она. - Пока я с вами, никто не имеет права войти.
- Мне это нравится! - нашелся я. - Теперь я вижу, что после коронации и впрямь стал всемогущим. Ну, а скажите, кузина, если бы у меня был кто-то в гостях, а вам понадобилось бы войти, вы бы имели на это право?
- Вы не хуже меня знаете, что имела бы. Ведь мы с вами королевской крови. - И она снова удивленно посмотрела на меня.
Из-за того, что Фриц не удосужился посвятить меня во все эти тонкости, я вынужден был выкручиваться. Раздавая в мыслях самые нелестные для него эпитеты, я как можно веселее воскликнул:
- Каюсь, кузина! Никак не могу запомнить всей этой чуши. Но раз уж я совершил оплошность, придется ее исправлять.
С этими словами я встал с кресла, распахнул дверь и вышел в переднюю. За столом с самым что ни на есть мрачным видом сидел Черный Майкл. Все остальные стояли. Все, за исключением Фрица фон Тарленхайма. Не обращая никакого внимания на Майкла, он вальяжно развалился в кресле и беседовал с графиней Хельгой. Увидев меня, он тут же вскочил на ноги, демонстрируя не столько почтение королю, сколько пренебрежение к Майклу. Герцог чрезвычайно выразительно посмотрел на Фрица. Легко было понять, что Фриц не снискал любви Майкла.
Я протянул Майклу руку, а потом, сердечно обнял его, провел в гостиную Флавии.
- Любезный брат, - виновато проговорил я. - Поверьте, знай я раньше, что вы тут, вам не пришлось бы ждать ни минуты. Я тотчас попросил бы у принцессы соизволения принять вас.
Майкл тут же заверил, что очень тронут такой заботой, однако сердечности я в его тоне не уловил. Вполне вероятно, что у этого человека было множество способностей, но актером он был никудышным. Он изо всех сил старался показать, что не подозревает подвоха и по мере сил играл роль любезного и почтительного брата. Увы, получалось это у него настолько плохо, что даже не очень внимательный наблюдатель сразу догадался бы, до какой степени мой любезный братец меня ненавидит и как неприятно ему, что я сижу рядом с Флавией. А я развлекался тем, что то и дело обращался и к нему, и к принцессе по имени. Если Майкл настоящего-то короля не жаловал, воображаю, каково ему было терпеть панибратство от самозванца!
- Вы поранили руку, сир? - со всей заботливостью, какую только мог изобразить, спросил Майкл.
- Да, братец, я играл с собакой, и она меня вдруг укусила. Вы же знаете, эти полукровки такие взбалмошные… - решил позлить его я.
Майкл так свирепо посмотрел на меня, что я понял: колкость моя достигла цели. Я думал, он сейчас выдаст себя. Но, собрав остатки сдержанности, Майкл обуздал гнев и выдавил жалкое подобие улыбки. И тут Флавия нанесла ему еще один удар. Посмотрев на меня с тревогой, она воскликнула:
- А рана не опасна?
- Не волнуйтесь, кузина, - поспешил успокоить ее я. - Конечно, если бы я позволил укусить себя сильнее, неизвестно, чем бы все кончилось. Но я не позволил.
- Надеюсь, эту свирепую тварь усыпили? - спросила принцесса.
- Пока нет. Врач сказал, что сперва надо выяснить, не даст ли укус осложнений.
- Врач боится осложнений? - осведомился Майкл, лицо которого по-прежнему кривилось от кислой улыбки.
- Да, милый брат. Если мне станет хуже, пса придется умертвить.
- Но если его оставят в живых, обещайте, что больше никогда не будете с ним играть! - потребовала Флавия.
- Не могу. Вдруг мне захочется развлечься.
- Но он может вас опять укусить.
- Пусть попробует, - с улыбкой ответил я.
На этом я почел за лучшее прекратить выпады.
Я уже и так достаточно выказал Майклу презрение. Дальше продолжать в том же духе было опасно. Этот несдержанный субъект мог сорваться и, забыв о собственной выгоде, пойти на открытый конфликт со мной. Но я пока не мог себе позволить такой роскоши и поспешил переменить тему. Не дав Майклу и рта раскрыть, я принялся что есть силы расхваливать его полк. Вначале я разглагольствовал о великолепной выправке и прекрасной строевой подготовке стрелков, затем отметил преданность, с которой полк Майкла приветствовал меня во время коронации. Справившись с дифирамбом полку, я начал превозносить охотничий домик в Зенде, особенно напирая на то, что нигде еще не находил такого уюта и не чувствовал себя так безмятежно, как там. Только я стал входить во вкус беседы, как пришлось замолчать: Майкл явно не захотел больше слушать похвал в свою честь и начал поспешно прощаться. Уже в дверях он остановился и, повернувшись ко мне, сказал:
- Ваше величество, не окажете ли вы чести троим моим друзьям? Они давно уже ожидают в передней и будут счастливы, если вы дозволите мне представить их вам.
Я тут же подошел к Майклу и предупредительно взял его под руку. Майкл просто затрясся от ярости. Я возликовал: ни одно мое слово не пропало даром.
Мы вышли в переднюю. Это было трогательное зрелище. Монарх, благостно улыбаясь, шел знакомиться с друзьями горячо любимого брата.
- Вот, ваше величество, - с достоинством и в то же время почтительно начал Майкл.
Учитывая его явно невысокие актерские способности, оставалось только удивляться, насколько хорошо он сейчас играл свою роль. Майкл подвел меня к троим головорезам и продолжал:
- Это мои самые близкие друзья. Позвольте заметить, ваше величество, что они всей душой преданы вам и не пожалеют жизни ради вашего процветания и могущества.
Я снова вынужден был отметить, что на этот раз он справляется со своей ролью просто замечательно. Говорил он свободно, жестикуляция отличалась непринужденностью и изяществом.
- Ну, если они преданы не только мне, но и вам, я рад их видеть вдвойне, - сказал я.
Они по очереди приблизились ко мне для рукопожатия. Де Готе отличался высоким ростом, изяществом и стройностью. Нафабренные усы и жесткая, коротко стриженная шевелюра как бы довершали образ этого галантного воина. Бельгиец Берсонин являл собой полную противоположность. Тучный, не слишком рослый, неуклюжий, он к тому же, несмотря на молодость, был совершенно лыс. Мой соотечественник Детчард был самым молодым из троих. Коротко остриженный, светловолосый, он словно воплощал типичный образчик спортсмена-англичанина. Эти атлеты с широкими плечами, узкими бедрами и мало выразительными глазами всегда представляли для меня загадку. По-моему, от них можно ожидать любых выходок. Я решил поговорить с ним по-английски. Я нарочно говорил на родном языке с легким руританским акцентом. Мой соотечественник одарил меня в ответ ехидной улыбкой, и я убедился, что он в курсе дела.
Отделавшись от любимого брата и его чудесных друзей, я вернулся в гостиную, чтобы попрощаться с кузиной. Она ждала меня в дверях. Я взял ее за руку.
- Рудольф! - прошептала она так тихо, что я едва расслышал. - Будьте осторожны, прошу вас.
- Что вы имеете в виду?
- Я не смею говорить об этом. Но вы ведь сами все понимаете. Не забывайте, ваша жизнь нужна…
- Кому? - перебил я.
- Ну… - Она замялась. - Руритании.
Чем больше я оставался рядом с Флавией, тем дальше заходил в своей лжи. Разумеется, я клял себя на чем свет стоит за эту бесчестную игру. Видит Бог, я с радостью сразу признался бы Флавии, что я не король. Но я не мог этого сделать. Прочие же уловки с моей стороны были бы не более честны. И я продолжал играть роль влюбленного короля, ибо, если и не был королем, то в принцессу и впрямь уже почти что влюбился. И я ответил ей:
- Выходит, кроме государства, моя жизнь никому не нужна?
- Она нужна еще вашим друзьям.
- Друзьям?
- И вашей верной кузине, - добавила она шепотом.
Тут у меня пропал дар речи. Молча поцеловав ей руку, я в самом скверном расположении духа вышел в переднюю.
На глаза мне тут же попался счастливчик Фриц. Не обращая никакого внимания на слуг, он весело болтал со своей возлюбленной.
- Нельзя же жить одними интригами! - пылко объяснил он мне, когда мы выходили на улицу. - Я люблю и любим и не собираюсь жертвовать своим счастьем.
На нас уже глядели прохожие. Заметив это, Фриц вновь превратился в королевского придворного. Чуть пропустив меня вперед, он почтительно засеменил сзади.