* * *
Ввечеру все актёрки - Фиона, Лола и Колетт - собрались в капитанской каюте и, затаив дыхание, наблюдали за тем, как старый Арно, кряхтя, внес туда дубовый сундук и эффектным жестом откинул лязгнувшую крышку. А потом запустил туда обе руки, небрежно вышвыривая прямо на потёртый аравийский ковёр сладко пахнущий жасмином и розовой водой, шелковый, кружевной, атласный ворох.
Моран невольно присвистнул, Дидье протяжно застонал, а девицы радостно взвизгнули.
- Ты что вытворяешь, старый ты осёл? - обрушилась на Арно Фиона и даже ногой притопнула. - Это тебе не какие-нибудь драные фуфайки да шаровары! Это мой парижский гардероб!
Увидев страдальчески вытянувшуюся физиономию Дидье, Моран бессердечно протянул:
- Видишь, как тебе повезло, Ди? Парижский гардероб!
И он значительно воздел палец к потолку.
Дидье бешено полыхнул на него глазами, раскрыл рот, явно собираясь виртуозно его покрыть, но покосился на актрис и лишь молча стиснул зубы.
- Ох ты ж сладенький, - сквозь смех вымолвила Фиона, окидывая его пристальным взором. - Да я прощу тебя, клянусь Мадонной, даже если ты в клочья изорвёшь все мои парижские чулки и панталоны! Хотя я предпочла бы, чтоб ты порвал их… - она вкрадчиво понизила голос, - снимая их с меня…
Грир вздёрнул бровь и устало переглянулся с Мораном.
Сия пылкая тирада их ничуть не удивила - они давно привыкли к тому, что в любом месте, где находилась хоть одна бабёнка - будь то хозяйка судна, трактирщица или трактирная шлюшка, - заинтересованный взор её непременно задерживался на Дидье Бланшаре.
На его вечно улыбающейся открытой физиономии и щедром теле в неизменных обносках.
- Я что-нибудь оставлю целым и невредимым как раз для этого, мадам, клянусь! - с ответным пылом заверил Фиону Дидье и наклонился над разбросанным барахлом, намереваясь сгрести его с ковра.
Фиона цепко ухватила его за запястье:
- Э-э, нет, сладенький, я должна сама сначала отобрать то, что тебе подойдёт! - Она выпятила полную нижнюю губку и деловито прищурилась. - Чулочки - белый шёлк и кружево, нижние юбки - белый шёлк и атлас, платье - бирюза, чтоб оттенить твои глазки… - Она обошла Дидье кругом, раздумчиво покачивая головой, а потом хозяйским жестом погладила его по щеке. - Щёчки у тебя нежные, как бархат, и это хорошо. А теперь покажи-ка мне свои лапки, сладенький.
Грир досадливо решил, что на месте парня он бы уже от души шлёпнул Фиону по мягкому месту за такое унизительное сюсюканье. Но Дидье, хоть и залился румянцем от эдаких речений, всё равно пресерьёзно протянул ей обе руки ладонями вверх, улыбаясь уголком губ. И капитан "Разящего" вдруг понял, что женщине - любой женщине - Дидье Бланшар терпеливо позволит тешиться собой как ей будет угодно.
Потому что это женщина - священное для него существо.
"Вот они и липнут к нему, эти сучки", - мрачно подумал Грир.
Фиона тем временем придирчиво осмотрела ладони Дидье, загрубевшие от постоянной работы, но достаточно узкие. А потом воззрилась на его босые ноги и наклонилась, бесцеремонно задрав ему штанину и проведя пальцем от его колена до щиколотки.
- Чулочки прильнут к тебе, как вторая кожа, сладенький. И нижние юбочки будут так славно шуршать, скользя по ним, - бархатно проворковала она.
Актрисы весело захихикали, подталкивая друг друга локотками, Моран испустил тяжкий вздох, а Грир еле удержался от того, чтобы самолично не отшлёпать наглую чертовку.
А Дидье вскинул брови под направленными на него взглядами шести пар глаз, запрокинул русую голову и от души расхохотался:
- Mon Dieu, мадам, какие чулочки, какие юбочки?.. Вы лучше скажите, где я возьму сиськи!
Лола и Колетт зачирикали, как стайка вспугнутых воробьёв, а Фиона вновь покачала головой:
- То есть другие отличия тебя не волнуют, сладенький? А зря. Необходимо учесть все мелочи, чтобы ничего не упустить. Например, - продолжала она тоном заправского ментора, - мужские запястья гораздо шире женских, и хотя твоя рука достаточно изящна, сладенький, их придётся маскировать манжетами. Шейку тебе мы украсим бархоткой, которая прикроет кадык… ну а что касается груди…
Она снова сделала длинную паузу, мастерски удерживая внимание зрителей, и наконец торжественно извлекла со дна сундука на свет Божий странную конструкцию, обтянутую белым атласом, с рюшами и оборками.
- Это вам палач одолжил, мадам? - ехидно осведомился Моран, и актрисы опять залились звонким смехом.
- Поскольку у нас в труппе были времена, когда женские роли приходилось играть мужчинам, - отчеканила Фиона, укоризненно сдвинув брови, - у нас имеется особый корсет с подкладками, создающий видимость бюста.
И она аккуратно встряхнула громко зашуршавшую конструкцию.
Моран демонстративно поёжился, а Дидье почесал в затылке и хмыкнул:
- Touche! Давайте сюда вашу адову амуницию, мадам.
Грир едва не присвистнул. Похоже было, что мальчишке начало нравиться то, что сперва казалось самым ужасным из кошмаров!
А Дидье, на миг прикусив обветренные губы, невинным голосом поинтересовался:
- Вы мне поможете одеться, мадам?
И тут же осёкся, встретившись взглядом с Гриром.
На миг он опустил встрёпанную голову, а когда поднял, озорные его глаза стали совершенно серьёзными.
- Vertudieu, я идиот, - воскликнул он сокрушённо. - Меня и вправду драть надо, кэп. Мои друзья гниют в поганой тюряге, а я… резвлюсь тут, будто дитя малое с кубарем! Прости.
Грир подумал, что на малое дитя Дидье Бланшар вовсе не был похож. Но вслух сухо сказал:
- Хватит каяться, не на исповеди небось. Вон ширма. Иди и загуби парижские чулочки мадам Фионы, garcon.
И невольно улыбнулся в ответ на вновь вспыхнувшую улыбку Дидье, который брякнул, немедля воспрянув духом:
- Я тебе уже как-то говорил, кэп - я столько чулок снял, что надеть уж как-нибудь смогу! - И, глянув на Фиону, чистосердечно прибавил: - Я слукавил, когда попросил у вас помощи, мадам.
Конечно же, все принялись хохотать буквально через мгновение, слушая, как отчаянно чертыхается Дидье за китайской ширмой, расписанной павлинами, глотая самые замысловатые ругательства из уважения к слуху присутствующих дам, как он опрокидывает стулья, роняет, судя по звону, зеркало, и опять бешено чертыхается.
Грир, как и Моран, да и все остальные явно лишние зрители, набившиеся в капитанскую каюту, готов был уже лопнуть от нетерпения, когда Дидье наконец вывалился из-за ширмы, отшвырнув её пинком и сам покатываясь со смеху.
- Le tabarnac de salaud! - выпалил он, видимо, от возбуждения и неловкости позабыв о сохранности нежного дамского слуха. - Затяните уже кто-нибудь эту дьяволову штуковину у меня на хребте, а то треклятая хламида из-за неё не застёгивается, morbleu!
Дьяволовой штуковиной он явно именовал хитроумный корсет, а треклятой хламидой - платье Фионы… но это было неважно.
Грир перестал смеяться - как и Моран, ошеломлённо воззрившись на Дидье Бланшара, узнавая его и не узнавая.
Он был всё тем же бесшабашным шалопаем… но стал совершенно другим.
Другим - до замирания сердца!
Весёлые зелёные глаза его смущённо и жалобно блестели из-под упавших на лоб русых прядей, пышные рукава бирюзового платья скрадывали размах его плеч, а всё его стройное тело, обтянутое нежно шелестевшим шёлком, внезапно оказалось гибким и даже изящным, черти бы его драли!
И женское обличье вдруг перестало быть чуждым Дидье Бланшару, - понял Грир в полнейшем смятении.
- Ты же только что хвастался, что сам справишься, сладенький, - ехидно попеняла тем временем Фиона, властно разворачивая Дидье к себе спиной и с силой затягивая шнуровку корсета, топорщившегося спереди множеством жёстких оборок.
Дидье притворно охнул и беззаботно ухмыльнулся:
- Palsamble, надевать юбку на себя, оказывается, куда труднее, чем снимать её с кого-то… или задирать на ком-то, мадам!
Глаза его опять возбуждённо и шало сверкнули, когда он искоса зыркнул через плечо - не на Фиону, на Грира.
- Кэ-эп? Ты там небось со смеху лопаешься, vertudieu!
- Я не деревенский дурень, чтоб попусту зубы скалить, - хмуро отрезал Грир, шагнув вперёд.
- Ну да, зубы скалить - это по моей части. - покладисто согласился Дидье, ничуть не обидевшись, и рассеянно провёл пятернёй по встрёпанным волосам.
Моран драматически возвёл взор к потолку и укоризненно произнёс:
- Тебе нужно хоть какое-то подобие причёски, Ди. И туфли!
- Вот именно, - сдержанно промолвил Грир. - Что у него будет на ногах, мадам Фиона? Каблуки?
Дидье так и подскочил:
- Да подите вы! То есть… я хотел сказать - у меня же остались от клятого губернаторского бала дурацкие туфли с дурацкимими бантиками, какого мне ещё рожна надо, morbleu?!
Моран, обменявшись взглядом с Гриром, сорвался с места и поспешил прочь из каюты, а Грир вновь посмотрел в озадаченное лицо Дидье и внушительно проговорил:
- Мало просто надеть на себя юбку. Тебе нужно привыкнуть двигаться во всей этой амуниции, garcon… научиться вести себя в ней так, как ведёт себя истая женщина.
Дидье округлил глаза и заморгал, а Фиона, не привыкшая к тому, чтобы её оттирали на второй план, живо воскликнула:
- Ты должен подражать нашим повадкам, сладенький, и забыть про грубые мужские ухватки. Запомни, что ты теперь - создание нежное и слабое. Мы сражаемся с вашим братом другим оружием, так что научись-ка строить глазки и кружить головы!
Грир мгновенно подумал, что на последнее Дидье Бланшар способен в любом обличье, и возразил, не стерпев: