Он всё ещё видел перед собой тоскливые глаза отца и Франсуа.
Но даже это не могло погасить той огромной сияющей радости, что пылала в его душе.
Ему хотелось прыгать до потолка, ходить колесом и орать во всю глотку все песни, какие он знал.
Или упасть ничком наземь, вознося молитвы Всевышнему.
Мадлен была с ним.
Его маленькая сестрёнка снова была с ним, всемилостивый Боже!
Он опять судорожно зарылся носом в её кудряшки.
Жёсткая ладонь сжала его плечо и грубовато встряхнула.
На него в упор смотрели пронзительные и глубокие, как омуты, глаза капитана "Разящего".
- Ты ещё успеешь понянчиться с нею, garçon, - насмешливо бросил тот, небрежно проведя ладонью по волосам вспыхнувшей Мадлен и легонько отпихнув её в сторону. - Сперва объяснись-ка с нами, Дидье Бланшар. - Он сделал многозначительную паузу и резко закончил. - Ты отправляешься с нами на "Разящий". Сейчас же.
Видит Бог, Дидье страсть как хотелось потупиться перед этим всевидящим взором, но он не дрогнул.
- На "Маркизу", - откликнулся он почти беззаботно. - Я готов ответить за всё, в чём провинился перед тобой, кэп, но только на "Маркизе".
Грир поднял брови, переглянувшись с Мораном:
- Что ж, тогда ступай вперёд. Где твоя шлюпка?
* * *
Закатное солнце ударило им в глаза, когда они вышли из сумрачного дома Бланшаров на скрипнувшее крыльцо.
Оказывается, уже успел наступить вечер.
- Что вы хотите купить у нас? - живо поинтересовалась вдруг Жозефина Сорель, плотнее стягивая на груди концы своей вязаной тёмной шали…
Грир скупо усмехнулся углом губ:
- Вы никогда не перестаёте думать о выгоде для своей общины, не так ли, мадам? Представляю, как яростно вы будете торговаться поутру за каждого обляпанного навозом поросёнка, за каждую пинту вина и эля.
- Понятно - вино, скот, - задумчиво кивнула Жозефина, столь же скупо, но искренне улыбаясь, - Ещё, вероятно, птица, мука, зерно… - Она лукаво покосилась на Грира из-под загнутых кверху чёрных ресниц. - Моя община для меня всё равно, что для вас ваш корабль, капитан, её благоденствие - цель моей жизни. Поэтому вы угадали, я буду торговаться за каждый фунт и пинту, о да.
- У меня три корабля, - невозмутимо поправил Грир, продолжая вышагивать к берегу.
Деревня, как и раньше, казалась пустынной, словно вымершей.
- Вы запретили им выходить из своих домов, не так ли? - Грир сверху вниз посмотрел на Жозефину, явно забавляясь. - И они не выходят, будто послушные трусливые овцы. Что же здесь у вас за мужчины, если они оставляют женщину на растерзание пиратам?
Нахмурившись, Жозефина передёрнула плечами, сильнее кутаясь в шаль, и сдержанно проронила:
- Мои люди знают меня. И доверяют мне, вот и всё.
Дидье почти не слышал их, глядя не по сторонам, а себе под ноги, на ведущую к пристани дорогу, где он раньше знал каждый камушек. Чувство восторженного ликования ушло, осталась лишь горькая опустошённость. Такая же, какую он всем существом почувствовал в душе своего отца.
В душе Франсуа.
Какую он безошибочно угадывал в душе капитана "Разящего".
И Морана.
- Холодно, - почти беззвучно прошептал он и незаметно поёжился.
Но Моран услышал и заметил.
Его ладонь мягко сжала локоть Дидье, и синие тревожные глаза заглянули ему в лицо:
- Эй… ты в порядке?
Дидье только помотал головой, то ли подтверждая это, то ли отрицая, и опять уставился вниз, на серый прибрежный песок, заскрипевший под их сапогами.
- Не знаю, - промолвил он глухо и ощупью нашёл тонкие пальцы Морана, переплетая их со своими. - Спасибо тебе… за то, что ты там сказал… сказал, что я не мог…
Он осёкся, почувствовав, как Моран так же крепко сжимает в ответ его руку, и услышал его будто охрипший голос:
- Но это же правда. Ты не способен… на злое.
"Сама любовь…" - вдруг вспомнил Дидье другие его слова, которых он тогда даже и не разобрал толком. Он резко остановился, а Моран с размаху наткнулся на него, ухватившись за его плечо и близко-близко посмотрев ему в глаза. Чёрные волосы его трепал речной ветер, обветренные губы были плотно сжаты.
Сердце у Дидье странно дрогнуло и забилось.
Грир обогнал их, на ходу похлопав Дидье по спине, и его каблуки простучали по сырым почерневшим доскам пристани. Он чуть приподнял треуголку, прощаясь с Жозефиной, остановившейся чуть поодаль. И свистнул давешнему похожему на галчонка мальчишке, со всей прытью выпрыгнувшему из качавшейся у причала шлюпки, которую, по-видимому, караулил здесь по приказу Грира. Тот небрежно швырну ему сверкнувшую в воздухе серебряную монетку.
Все трое молчали, пока самоходная шлюпка не пришвартовалась к борту "Маркизы". Кэл и Сэмми, приняв швартовы и дождавшись, пока их капитан и гости подымутся на палубу брига, немедля растворились где-то в глубинах трюма, боязливо на этих опасных гостей покосившись.
А Дидье всё так же молча провёл Грира и Морана в свою каюту.
Он не боялся того, что ему придётся держать ответ перед капитаном "Разящего" за угон "Маркизы" и за своё самоуправство. Он устало присел на край дубового стола и просто сказал, подняв голову и открыто глядя в глаза Грира, по-прежнему непроницаемые:
- Видит Бог, я не хотел причинять тебе столько хлопот, кэп, и вовсе не думал, что вы отправитесь выручать меня. Но я не знаю, что бы я делал, если б вы не пришли. Прости меня и… спасибо.
Он чуть прикусил нижнюю губу и глубоко вздохнул. Он ждал, что Грир сейчас привычно ругнётся, но никак не ждал его короткого тихого вопроса, попавшего ему в самое сердце:
- Как ты выжил тогда, garГon?
Дидье даже задохнулся, подавшись назад и потрясённо уставившись на Грира, не веря своим ушам. В полумраке каюты, освещённой лишь крохотным огоньком хитроумной лампады близнецов, лицо Грира, как всегда, казалось высеченным из камня, брови сошлись у переносицы.
- Я… - пробормотал Дидье, сглотнув. - Ассинибойны откочевали… поэтому я просто пошёл вниз по реке… по течению…. вниз и вниз… и наконец вышел к морю.
Он на миг зажмурился, мучительно вспомнив, как это было. Как он, стараясь не думать о том, что оставил позади себя, потеряв счёт дням, упорно шёл вдоль берега по чащобе, сторонясь людей, ловя руками рыбу во впадающих в реку ручейках, выкапывая съедобные коренья и собирая ягоды с кустов. Ему повезло - в его кармане тогда оказались нож и огниво.
Живот у него прилип к спине, одежда превратилась в лохмотья и едва прикрывала исхудавшее тело. С голодухи ему мерещились наяву разные видения, слышались голоса… песни. И потому, когда он вывалился из прибрежных кустов на каменистый обрыв, под которым вдруг распахнулась сияющая, безграничная, свободная бирюзовая даль, то сперва тоже решил, что всё это ему примстилось.
А потом просто упал на колени перед этим чудом.
Перед морем.
И разрыдался.
- Там был корабль, - отрывисто продолжал Дидье, опустив голову. - Бриг "Ровена". Они увидели меня и спустили шлюпку. Взяли на борт. - Он незаметно перевёл дыхание. - Там был боцман… старик Гроув. Бывший каторжник, бывший доктор. Он научил меня моряцкому делу… и это он рассказал мне про галеон, когда умирал. А потом… потом появилась "Маркиза". И Тиш. - Он почти беспомощно развёл руками и поднял глаза, пытаясь улыбнуться. - Вот и всё. Ничего страшного не произошло, patati-patata! Мне повезло. Я… - Он перевёл взгляд на Морана и закончи на выдохе: - Я любил.
- Да уж, повезло, - губы Грира искривились в непонятной усмешке, и Дидье решительно кивнул:
- Сам ли ты любишь или любят тебя - только ради этого стоит жить, кэп.
Моран в своём углу молчал как каменный, и Дидье опять запнулся. Он прекрасно понимал - если сейчас наконец решится проделать то, что давно собирался, капитан "Разящего" больше его не пощадит, несмотря на своё странное к нему благоволение… но он просто обязан был это сделать, да и всё тут!
- Кэп, - сказал он с глубокой грустью, - мне, право, грешно роптать на судьбу. Ты же знаешь жизнь и людей. Проклятье, ты разговариваешь со мной, ты расспрашиваешь меня, ты… - Он набрал полную грудь воздуха и выпалил: - Но почему ты никак не хочешь поговорить с самым близким тебе человеком?
Повисло ошеломлённое молчание, а потом оба его собеседника заговорили одновременно.
- Это с кем же? - ощетинившись, как рысь перед броском, процедил сквозь зубы Моран, враз ожив, а Грир, не глядя на него, так же угрюмо осведомился:
- Ты о ком толкуешь, парень?
Дидье возвёл глаза к потолку в сокрушённой досаде. Волки, чёртовы волки, злые, упрямые, гордые… Они так и будут щериться друг на друга до второго пришествия Христова!
Нет, он больше не желал этого видеть!
- Поищите повнимательнее, может быть, найдёте, - бросил он ехидно и сердито, выскальзывая за дверь каюты одним неуловимым молниеносным движением и так же мгновенно опуская снаружи засов.
Щёлкнули второй и третий засовы, и одновременно сами собой захлопнулись иллюминаторы.
Эту каюту легко можно было превратить либо в неприступную крепость изнутри, либо в наинадёжнейшую тюрьму - снаружи. Близнецы постарались на славу.
Дидье от всей души понадеялся, что хитроумные запоры выдержат.
Вопль, донёсшийся из каюты, был настолько грозен, что спина у Дидье прямо-таки изморозью подёрнулась. Но зато этот вопль был дружным и слаженным.
Tres bien.
Капитан "Маркизы" прижался щекой к переборке и негромко сообщил:
- Я выпущу вас утром, не сердитесь, garГons. Я хочу, чтоб вы поговорили наконец, morbleu, просто поговорили!
Ответом ему было гробовое молчание, не менее зловещее, чем недавний грозный рёв.