* * *
Когда взошло солнце, моя одежда все еще была мокрой. Ведь я спал в кольчуге на тот случай, если англичане нас обнаружат. Голова Кинетрит лежала у меня на бедре. Я обрадовался, когда девушка зашевелилась просыпаясь, потому что мышцы на ноге затекли и стали твердыми как камень.
- Где твой приятель? - спросила она, села и стала осматривать свои исцарапанные ноги.
- Не знаю, - сказал я и поднялся.
Флоки Черный не разбудил меня, чтобы я сменил его на ночном дежурстве. Я поднялся на вершину дюны и посмотрел на восток, туда, где был лагерь уэссексцев. Однако солончаковое болото у берега было скрыто грядой невысоких холмов.
Я сбежал вниз, схватил меч, взял Кинетрит за руку, вывел ее из укрытия и сказал:
- Пошли!
Англичан нигде не было. Их шатры оставались на месте, но лошади исчезли. Трупы тоже куда-то пропали.
"Змей" по-прежнему стоял на якоре.
- Слава Одину, они не спалили корабль! - воскликнул я, глубоко дыша и упиваясь видом дракара, покачивающегося на волнах.
- Но это, скорее всего, означает, что воины вернутся, - заметила Кинетрит. - Вероятно, они ушли в крепость Эльдреда, чтобы собрать ополченцев.
Она была права. Англичане понимали, что два человека не смогут управиться со "Змеем". Они вернутся с оружием, чтобы прикончить нас.
- Ворон! - окликнул меня чей-то голос. - Какое чудесное утро, ты не находишь?
Я посмотрел вниз и увидел Флоки. Он тащил по гальке какой-то сундук, окованный железом, направляясь к "Змею".
- Ты мне поможешь или как?
- Серебро ярла Сигурда? - спросил я, спускаясь вниз. - Но мы же не сможем вывести "Змей" в море вдвоем.
- Посмотри на запад, красноглазый! - крикнул Флоки, выпрямился и подбоченился.
Я так и сделал, но ничего не увидел, поэтому поднялся выше, взглянул снова и тогда заметил воинов в шлемах, со щитами за спиной. На древке копья развевалось красное знамя.
- Это же Сигурд! - воскликнул я. - Флоки, хитрый ты пес, это же наш ярл!
- Разумеется, он! - ответил норвежец, и даже на таком расстоянии я разглядел у него на лице улыбку. - Сиськи Фрейи, парень, а кто еще это может быть?
Я подбежал к Кинетрит, заключил ее в объятия и закружил в воздухе, вопя от радости. Наконец-то пришел мой ярл.
* * *
- Я же велел тебе уходить домой и воспитывать детей! - прогремел Сигурд, спускаясь по склону дюны, заросшей травой, к солончаковому болоту.
За ним шли скандинавские воины с горящими глазами, жадно вдыхавшие соленый морской воздух.
- Оставь парня в покое, Сигурд, - заметил Улаф, и широкая улыбка рассекла его косматую бороду. - У него будет для этого много времени, когда мы станем богатыми. - Кормчий обхватил меня за голову, привлек к себе и поцеловал в лоб. - Ты молодец, Ворон. Спасибо за то, что присмотрел за "Змеем", - добавил он и провел по моей голове костяшками пальцев.
- За это нужно благодарить Флоки Черного, Дядя, - рассмеялся я. - У меня хватило забот присматривать за самим собой!
- Смех - бальзам для души, - вылетел из кучки воинов чей-то знакомый голос.
- Отец Эгфрит? - спросил я, понимая, что этого не может быть, поскольку монах был убит.
Тут норвежцы расступились. Они словно спешили отойти от мокрой собаки, которая собиралась встряхнуться. Я увидел перед собой Эгфрита, опирающегося на сломанное древко копья. Голова монаха была обмотана окровавленными тряпками.
- Но я же видел, как Глум тебя убил! - воскликнул я, не в силах оправиться от потрясения.
Некоторые воины схватились за амулеты и рукоятки мечей, отгоняя зло. Кинетрит подбежала к нам и заключила коротышку монаха в объятия.
- Ну же, успокойся, девочка моя, - сказал Эгфрит, поморщился от боли, громко шмыгнул носом и повернулся ко мне: - Милостивый Господь сохранил мою жизнь, Ворон, несмотря на старания этого ублю… - Монах осенил себя крестным знамением и поправился: - Несмотря на старания этого животного Глума. - Эгфрит отстранил от себя Кинетрит и повторил: - Ну же, дитя мое, все в порядке. Господь с нами. Все будет хорошо.
- Ты видел, как монах умер? - спросил Бьярни, уставившись на служителя божьего и почесывая белокурую голову.
- Выглядел он мертвым, - пожал я плечами. - Крови было много.
Бьярни отмахнулся от этих слов, словно кровь не имела никакого значения. Я понял, что его мысли были такими же, как и всех прочих норвежцев. Они считали, что монах обладал чудодейственной силой. Или же она была подвластна его богу.
- Мертвый или нет, но вот он, перед вами, - вставил Бьорн. - Хотя его голова и похожа на раздавленную брюкву.
Мне казалось, что отец Эгфрит наслаждался всеобщим вниманием. Он осенил крестным знамением грудь Кинетрит, закрыл глаза и начал бормотать молитву.
- Должно быть, Глум раскрошил ему все мозги, - заметил Арнвид, указывая копьем на монаха. - Этот коротышка стал таким же безумным, как и старик Асгот.
- Следи за своим языком, Арнвид, а то я отрежу его, когда ты будешь спать, и скормлю улиткам! - бросил старый годи, направляясь по гальке к "Змею".
- Монах, ты ведь должен был умереть! - воскликнул я, изумленно таращась на Эгфрита. - Я сам видел, как меч Глума раскроил тебе череп.
Монах перестал бормотать, обернулся ко мне, осторожно потрогал окровавленные тряпки и спросил:
- Должен был? Ты так думаешь? А не является ли это красноречивым свидетельством того, что Всевышний избрал меня своим орудием? Я раскрою этим язычникам тайны истинной веры. - Его маленькие глазки метались, словно головастики. - Я даже представить себе не мог, что такое возможно, однако это так. Быть может, для вас, жалких созданий, все-таки еще есть надежда. - Монах пожал плечами. - Наверное, мне нужно было пройти через такое суровое испытание, чтобы это понять.
Я поймал себя на том, что скорчил гримасу.
- Известно ли тебе, что по всему Уэссексу сейчас бурлит радостный праздник? - продолжал Эгфрит. - Стар и млад благодарят Господа и зажигают на вершинах холмов сигнальные костры. "Язычники ушли, - говорят люди. - Они уплыли обратно за море. Вернулись в глубины ада, чтобы прислуживать ангелу тьмы". Но я-то знаю, Ворон, что это не так. Мне известно, что вы еще не ушли. - Он погрозил пальцем. - Я не сомневался в том, что найду вас здесь, на берегу, ощутил лицом дыхание Господа и понял, что успею прийти вовремя.
Норвежцы не понимали его слов, а потому быстро потеряли к нему интерес и разошлись. Они продолжали готовиться к отплытию. Кинетрит с признательностью прикоснулась к плечу Эгфрита, развернулась и спустилась к морю.
- Ворон, он опутывает тебя своими чарами? - спросил Сигурд, подошел ко мне и воткнул в гальку древко копья.
Его губы изогнулись в легкой усмешке, но прищуренные глаза, скрытые золотистыми волосами, трепещущими на ветру, подозрительно разглядывали монаха.
- Если он только попробует учинить что-либо скользкое, то я доведу до конца дело, начатое Глумом, - произнес я по-английски, чтобы Эгфрит понял.
- Не сомневаюсь в этом, - усмехнулся Сигурд, блеснув зубами.
- Я окрещу тебя, ярл Сигурд, и ты соединишься с истинной верой, - твердо заявил Эгфрит. - Ты, Ворон, станешь следующим, - добавил он, ткнув в меня пальцем.
- Святой отец, ты собираешься остаться с нами? - спросил я, оглянувшись на Сигурда.
- Милорд Эльдред сошел с ума. Да смилостивится Господь над его душой, - ответил Эгфрит. - У него помутился рассудок. - Монах поднял взгляд, снова ткнул в меня пальцем, но на этот раз его жест был полон обвинения. - Евангелия, переписанные святым Иеронимом, должны находиться здесь, в Англии, в нашем молитвенном доме! - гневно бросил он. - Это не какая-то безделушка! Такое сокровище нельзя продать, словно свинью на рынке. Даже если покупатель - сам Карл Великий, да оценит Господь его ненависть к неверным.
Эгфрит поднял руки, закрыл глаза и перекрестился. Я кое о чем догадался. Монах запоздало сообразил, что сказал слишком много. Если он собирался возвратить книгу Христа, то ему меньше всего было нужно, чтобы мы, язычники, знали ее цену в серебре.
- Я открою Сигурду священный свет, Ворон. Он согреет его заледенелую душу, источенную червями. - Эгфрит мельком взглянул на ярла, но тот, похоже, нисколько не обиделся на его слова. - Нас всех ждет награда, вечная жизнь на небесах, если такова будет воля всемилостивейшего Господа. Быть может, Ворон, и для тебя еще не все потеряно, - добавил монах таким тоном, словно предлагал мне весь мир.
- Нет, монах, на меня даже не надейся. Но я обязательно будут рядом, когда ты окрестишь старика Асгота. - Я покачал головой, обернулся и увидел, что годи брел к "Змею", воздев руки к голубому небу. - Этого зрелища я не пропущу, даже если мне предложат столько серебра, сколько весит верзила Свейн.
Похоже, наша перепалка развеселила Сигурда.
- Неужели ты позволишь ему плыть на "Змее" вместе с нами? - спросил я, не в силах поверить, что ярл возьмет на борт дракара этого раба Христа, от которого нет никакого толка. - Ярл, это правда? - Я не мог скрыть ужаса.
Сигурд поджал губы и кивнул. Я прикусил язык. Эгфрит бросил на меня торжествующий взгляд. Я покачал головой и направился к берегу. Кинетрит стояла, устремив взор в море, и заплетала волосы в толстую косу. При виде нее у меня в груди затянулся тугой узел боли. Я понял, что скоро мне предстоит покинуть Англию, пересечь серое море вместе с братством. Я больше никогда не увижу эту девушку.
Сигурд рассказал мне о сражении в лесу с людьми Эльдреда. Натиск норвежцев, стремительный и такой же свирепый, как зимний шторм на море, застал англичан врасплох, и они дрогнули. Клин северных воинов расщепил их не хуже топора, раскалывающего дубовое полено вдоль волокон.