- Двое уже вернулись, и я жду третьего, самого ловкого.
- Что вы сделали еще?
- Насколько было возможно, я действовал в соответствии с планом вашего величества, то есть продвигался прямо из Регенсбурга на Вену по большой дороге вдоль Дуная, транспортируя по реке больных, раненых, - иными словами, все, что затрудняет продвижение армии.
- Так! Судов нам хватит: я приказал купить все, которые можно было найти на речках и реках Баварии, и они должны спуститься к Дунаю по мере того, как преодолеют притоки; потом я взял тысячу двести моих лучших моряков из Булони - может быть, придется вступить в бой на островах. Вы приказали купить лопаты и кирки?
- Пятьдесят тысяч; этого достаточно?
- Не так уж и много. Короче, какие распоряжения вы отдали с вечера тринадцатого, с тех пор как вы здесь?
- Сначала я приказал сконцентрировать все войска в Регенсбурге…
- Разве вы не получили письма, в котором я вам приказывал, наоборот, объединить все силы в Аугсбурге?
- Получил и в соответствии с ним дал контрприказ Удино и его корпусу, находящемуся уже в пути; но я посчитал своим долгом оставить Даву в Регенсбурге.
- Значит, армия разделена на две части: одна - в Регенсбурге, а другая - в Аугсбурге?
- И с баварцами между ними.
- А было уже где-нибудь столкновение?
- Да, сир, в Ландсхуте.
- Между кем?
- Между австрийцами и баварцами.
- Какая дивизия?
- Дивизия Деруа.
- Баварцы действовали хорошо?
- Великолепно, сир; тем не менее они были вынуждены отступить перед четырехкратно превосходящими силами.
- Где они в данный момент?
- Здесь, сир, в Дюрнбухском лесу, под прикрытием Абенса.
- Сколько их там?
- Приблизительно двадцать семь тысяч.
- А где эрцгерцог?
- Между Изаром и Регенсбургом, сир, но район настолько покрыт лесом, что невозможно добыть точные сведения.
- Позовите офицера, прибывшего от маршала Даву.
Бертье передал приказ адъютанту, тот открыл дверь и ввел молодого, лет двадцати пяти-двадцати шести, офицера конных егерей.
Император быстро взглянул на вошедшего и удовлетворенно кивнул: невозможно было представить себе более красивого и более элегантного кавалериста.
- Вы из Регенсбурга, лейтенант? - спросил император.
- Да, сир, - ответил молодой офицер.
- В котором часу вы оттуда выехали?
- В час ночи, сир.
- Вас прислал Даву?
- Да, сир.
- В каком положении он был в момент вашего отъезда?
- Сир, в его распоряжении были четыре пехотные дивизии, дивизия кирасир, дивизия легкой кавалерии.
- В целом?
- Приблизительно пятьдесят тысяч человек, сир; только генералы Нансути и Эспань с тяжелой кавалерией и небольшой частью легкой кавалерии и генерал Демон с резервными батальонами и большим артиллерийским парком перешли на левый берег Дуная.
- Сосредоточение войск вокруг Регенсбурга прошло без осложнений?
- Сир, дивизии Гюдена, Морана и Сент-Илера прибыли без единого выстрела; но дивизия Фриана, прикрывающая их, постоянно сражалась с врагом, и, хотя она разрушила за собой все мосты через Фильс, вполне возможно, что сегодня маршал Даву уже подвергается атаке или будет атакован в Регенсбурге.
- Сколько времени, вы говорите, вам пришлось потратить, чтобы добраться сюда из Регенсбурга?
- Семь часов, сир.
- И это составило?..
- Двадцать два льё.
- Вы очень устали, чтобы пуститься в обратный путь через два часа?
- Ваше величество хорошо знает, что на службе у него никогда не утомляются. Пусть мне дадут другую лошадь, и я поеду, когда вашему величеству будет угодно.
- Как вас зовут?
- Лейтенант Ришар.
- Ступайте отдохните два часа, лейтенант, но через два часа будьте готовы.
Лейтенант Ришар отдал честь и вышел.
В это время адъютант подошел к Бертье и что-то шепотом сказал ему.
- Введите посыльного от маршала Массена, - сказал император.
- Сир, - сказал Бертье, - я думаю, что в этом нет необходимости, так как я его расспросил и узнал все, что нам было необходимо: Массена в Аугсбурге вместе с Удино, Молитором, Буде, баварцами и вюртембержцами, то есть приблизительно с девяноста тысячами человек. Но я могу предложить вашему величеству кое-что получше.
- Что?
- Вернулся лазутчик.
- О!
- Он прошел через австрийские линии.
- Введите его.
- Ваше величество хорошо знает, что эти люди часто отказываются говорить в присутствии нескольких человек.
- Оставьте меня с ним одного.
- Ваше величество не опасается?..
- Чего я должен опасаться?
- Среди них есть фанатики.
- Сначала введите лазутчика, и по его глазам я увижу, можете ли вы меня оставить с ним один на один.
Бертье открыл дверь кабинета и ввел человека лет тридцати в костюме дровосека из Шварцвальда.
Незнакомец сделал несколько шагов, затем остановился перед Наполеоном и после военного приветствия сказал:
- Да хранит Господь ваше величество от всех несчастий!
Император внимательно поглядел на него:
- О-о! Мы уже знакомы с тобой, храбрец!
- Сир, это я накануне сражения под Аустерлицем, на биваке, сообщил вам данные о расположении русской и австрийской армий.
- И довольно точные сведения, господин Шлик.
- Ах! Гром и молния! - воскликнул лжедровосек, употребив самое ходовое ругательство немцев. - Император меня узнал! Тогда все хорошо.
- Да, все хорошо, - сказал император, и, сделав знак начальнику штаба, добавил: - Я полагаю, вы можете спокойно меня оставить одного с этим человеком.
Вероятно, князь Невшательский был того же мнения, так как, не говоря ни слова, удалился со своими адъютантами.
- Прежде всего, - сказал император, - самое срочное. Ты можешь мне сообщить что-то новое об эрцгерцоге?
- О нем или о его армии, сир?
- О том и другом, если можно.
- Да, конечно, я могу это сказать: один мой кузен служит в его армии, а один из моих шуринов у него в камердинерах.
- Где он находится и где размещается большая часть его армии?
- Не считая пятидесяти тысяч солдат генерала Бельгарда, которые движутся из Богемии к Дунаю и которые, должно быть, ведут артиллерийскую перестрелку с маршалом Даву в Регенсбурге, у эрцгерцога что-то около ста пятидесяти тысяч человек; десятого апреля он с шестьюдесятью тысячами пересек Инн.
- Можешь показать на карте все его передвижения?
- Почему бы нет? Слава Богу, я учился в школе!
Император показал лазутчику карту, развернутую на столе.
- Ну, найди Инн на этой карте.
Лазутчику достаточно было одного взгляда. Он ткнул пальцем между Пассау и Титтмонингом.
- Смотрите, сир, - сказал он, - это здесь, в Браунау, эрцгерцог пересек реку; одновременно генерал Гогенцоллерн с тридцатью тысячами человек пересек ее под Мюльгеймом; наконец, еще один корпус около сорока тысяч под командованием… я не могу вам сказать, под чьим командованием, - нельзя быть сразу везде, а я был рядом с эрцгерцогом и не терял его из виду, - форсировал реку в Шердинге.
- Следовательно, у Дуная?
- Именно, сир.
- Но как же тогда, переправившись через Инн десятого, австрийцы не продвинулись ни на шаг?
- О! Да потому, что они на четыре дня завязли в болоте между Инном и Изаром и только вчера форсировали Изар под Ландсхутом - вот тогда-то и завязался бой.
- С баварцами?
- С баварцами, да, но поскольку тех было двадцать семь или двадцать восемь тысяч, они не смогли устоять и отошли в Дюрнбухский лес.
- Итак, мы находимся не более чем в двенадцати льё от врага?
- Даже меньше, так как с сегодняшнего утра он наверняка продвинулся вперед. Правда, не очень-то быстро продвигаешься, если вынужден преодолевать столько таких небольших рек, как Абенс слева, Большая и Малая Лабера справа, леса, холмы, болота, а проезжих дорог только две: одна - из Ландсхута в Нёйштадт, другая - из Ландсхута в Кельгейм.
- У него оставалась также дорога из Экмюля прямо в Регенсбург.
- Сир, я видел австрийские войска, продвигающиеся по двум другим дорогам, и, зная, что ваше величество должны прибыть сегодня в Донаувёрт и пожелает узнать новости, отправился в путь, и вот я здесь.
- Ну хорошо, ты не доложил мне ничего стоящего, но в конце концов сообщил все, что тебе известно.
- Пусть ваше величество задаст мне другие вопросы.
- О чем?
- Например, о настроении в стране, о тайных обществах, о святой Феме.
- Как, ты занимаешься также и этими вопросами?
- Я держу в памяти все, что касается моего государства, сир.
- Ну что ж, я с удовольствием послушаю, что думает о нас Германия.
- Она просто ожесточена против французов, ибо они не довольствуются тем, что побеждают и унижают ее, но и оккупируют, пожирают ее.
- Следовательно, твои немцы не знают поговорку маршала Саксонского "Надо, чтобы война кормила войну!"?
- Да нет, знают, но они предпочли бы быть сытыми сами, чем кормить других, и до такой степени желают этого, что поговаривают о том, чтобы избавиться от государей, которые не могут избавиться от вас.
- О-о! И какими способами?
- Двумя: первый - это всеобщее восстание.
Наполеон презрительно скривил губы:
- Это могло бы произойти, если бы меня разгромил эрцгерцог Карл, но…
- Но?.. - повторил лазутчик.
- Но разобью его я, - сказал Наполеон, - а следовательно, восстания не будет. Перейдем к другому способу.