- А если сражение будет проиграно, - проговорил задумчиво герой, - то ты объяснишь это моим коварством и изменой. И вспомнишь о восстании в Нубии…
- Ты выиграешь сражение, - жестко отрезал Рамзес. - Его нужно выиграть. И я знаю, что ты, и только ты способен это сделать, великий Гектор! Я смогу дать тебе только полторы тысячи воинов, но это будут отборные войска. Сейчас мои послы пытаются вступить в переговоры с ливийцами, но это лишь для того, чтобы выиграть время. У тебя есть семь-восемь дней, чтобы поправить здоровье, залечить раны, познакомиться с войском и военачальниками и изучить план предстоящей битвы. Крепость нельзя отдавать, ее потеря будет равнозначна скорой потере мною Нижнего царства. Сам видишь, как много я доверяю тебе.
Фараон перевел дыхание и в упор поглядел в глаза троянцу.
- А теперь решай. Я не могу дать тебе времени на размышления. Отвечай сейчас же: ты согласен?
- А у меня есть выбор? - Гектор пожал плечами и поморщился: онемение плоти прошло, и он ощутил резкую боль в груди - болела рана, оставленная дротиком.
- Выбора нет ни у тебя, ни у меня, - заключил Рамзес. - Но я могу дать тебе слово, что в случае победы я отыщу твоего брата, где бы он ни был, если только он жив.
- Он жив! - твердо сказал Гектор. - Значит тебе придется его найти, повелитель! Я принимаю твое предложение.
Глава 3
Полдень миновал, солнце едва заметно спустилось к западу, но зной не ослабел, и улицы Мемфиса оставались пустыми. Многочисленные лавки и питейные были закрыты до вечера или пустовали, а их хозяева, прячась в тени стен либо тростниковых навесов, высматривали редких прохожих, чтобы зазвать их освежиться стаканом ячменного пива.
На улицах не было видно даже постоянно толкущихся в жилых кварталах разносчиков: им некому было предложить ни лепешки с медом и миндалем, ни сушеные фрукты, ни женские браслеты и серьги из кости или меди, ни легкие, как паутина, головные платки, которые здесь любили носить как мужчины, так и женщины.
Город был пуст.
Тем не менее, воины, быстро шагавшие впереди процессии, старательно били мечами о щиты и громко кричали:
- Дорогу! Дорогу начальнику охраны фараона, благородному Сети!
За воинами шли четверо мальчиков-негров с большими глиняными кувшинами. Через каждые три-четыре десятка шагов они черпали большими ложками воду из кувшинов и веером разбрызгивали вокруг себя, поливая дорогу, чтобы прибить густую пыль, которая взлетала за спинами воинов и клубилась, как дым пожарища. Вода лишь отчасти увлажняла ее, воздух все равно был полон пыли и сух, как песок.
За мальчиками выступали два опахальщика, мерно и ровно взмахивающие широкими опахалами из папируса, отделанными перьями красного попугая. Следом двигались носилки. Это было довольно необычное сооружение, представляющее собою не обычное крытое сиденье на длинных ручках, а целый домик с двумя сиденьями, расположенными одно против другого. Рассчитанные на двух седоков, эти носилки были, конечно тяжелее простых, и ручки для их переноски тоже были устроены особенным образом. Два шеста спереди и два сзади, выточенные из прочного железного дерева, покоились на плечах четырех здоровенных негров, а по бокам носилок выступали вправо и влево еще два шеста покороче, и еще двое негров подставляли под них плечи. Внутри носилки были обиты циновками из конского волоса и обтянуты плотными льняными полотнищами спокойного сиреневого цвета. На сиденьях лежали подушки, а балдахин был так высок, что даже Гектор со своим ростом не доставал его головой.
Они с Сети сидели друг против друга, и, если начальник охраны задернул обе занавески со своей стороны носилок, спасаясь от пыли, то его спутник не мог удержаться и оставил окна открытыми, чтобы рассматривать проплывавшие мимо носилок улицы Мемфиса.
Процессия двигалась от громадного храма Птаха, под которым находилась темница-подземелье, мимо нескольких других храмов, через городские кварталы, населенные ремесленниками и воинами, к берегу Нила, к району садов, где строили свои дома богатые люди и дворцовая знать.
За носилками шли еще несколько воинов, которые не били мечами о щиты и не кричали, а зорко осматривались по сторонам, держа оружие наготове, хотя кругом царили полнейшие мир и покой. Далее шагал писец с сумкой, в которой лежали папирусы, чернила, тростниковое перо и доска-подставка. Он везде сопровождал начальника охраны фараона и обычно неимоверно скучал: у Сети очень редко возникала потребность отправить куда-то письмо с дороги, но он упрямо следовал моде иметь писца при себе. Шесть девушек-рабынь, одетых в короткие светлые юбочки и легкие полосатые накидки, шли, вернее, почти бежали, с той и с другой стороны процессии, то отставая, то догоняя носилки. Они несли на головах, придерживая одной рукой, большие плоские сосуды с водой, на поясе у каждой висели, позвякивая, две-три медные чашки. Время от времени кто-либо из воинов, носильщиков, опахальщиков, а то и седоков в носилках окликал одну из них, и та тотчас наполняла чашку и подавала воду. Носильщики ухитрялись пить, не сбавляя хода и не сбиваясь с шага.
Носилки миновали винодельни, наполнявшие воздух густым ароматом виноградного сока и жмыха, и справа открылся, сверкая сквозь густые купы кустарников и деревьев, широкий Нил, за которым вырисовывались дрожащие в горячем мареве очертания каменных построек. Многие из них, возвышаясь над остальными, втыкали в небо тупо заостренные трехгранные верхушки.
- Город мертвых? - спросил Гектор, указывая в ту сторону.
- Да, - кивнул Сети. - Я вижу, ты хорошо знаешь, что представляет собою Мемфис, хотя ни разу здесь не был. Ну и как он тебе? Троя красивее?
- Была красивее, - слегка нахмурившись, отозвался герой. - Сейчас лучше ни с чем ее не сравнивать. Но и Мемфис прекрасный и своеобразный город.
Процессия свернула вправо, и перед нею открылась каменная изгородь, окружившая ухоженный сад. По бокам ворот высились две кипарисовые мачты, на которых развевались цветные флаги. Гектор знал, что украшать ворота такими флагами в обычае у египетской знати, что цвета и рисунки у всех разные, а высота мачты должна показывать высоту положения царедворца, однако на деле чаще всего показывает величину его спеси. Мачты возле этого дома были не особенно высокие, и это понравилось троянцу. Однако, когда носилки внесли за ворота, в конце широкой аллеи открылся дом очень внушительных размеров.
- У тебя настоящий дворец, - проговорил герой, улыбнувшись. - Твое семейство так велико?
Сети, всю дорогу оживленный и довольный, неожиданно сник.
Да… У меня была очень большая семья, великий Гектор! Я женился тринадцать лет назад, и моя жена одного за другим родила мне пятерых сыновей и двух дочек. Я был в милости у фараона, отличившись во время военных походов. Пять лет назад я стал начальником охраны Рамзеса и вот тогда выстроил для себя этот дом. Однако боги любят посылать нам испытания: вскоре, едва мы сюда переселились, по городу прошел мор. Черная язва - думаю, ты знаешь об этой болезни. Мор прекратился быстро - наши лекари приняли нужные меры, и жрецы неустанно молились в храмах об отвращении беды. В городе умерло меньше людей, чем бывает обычно. Но среди умерших оказались мои жена, все пятеро сыновей и одна из моих дочерей.
- О, боги! Прости меня! - от всего сердца воскликнул Гектор. - Я понимаю твое горе… И теперь в этом огромном доме ты живешь вдвоем с оставшейся в живых дочерью?
- Не только, - Сети был явно тронут сочувствием троянца. - Мне было тяжело и тоскливо бродить по этим пустым комнатам и коридорам, и я продал половину дома. У меня, видишь ли, есть близкий друг, его зовут Хауфра, он - начальник конюшен фараона. Это очень честный человек, при своем высоком положении он по-прежнему небогат, потому что не просит и не слишком охотно принимает милости тех, кто выше него. Девять лет назад он тоже женился, сейчас у него уже трое сыновей, а жили они в очень скромном и тесном доме. Ну, я и предложил ему половину моего "дворца" за самую небольшую цену. Мне-то все равно осталось много, так много, что я, как видишь, свободно могу предоставить и тебе покои, достойные царя Трои. Кстати, ты не обижен, что фараон не предложил тебе поселиться у него во дворце?
- Нисколько! - рассмеялся Гектор. - Я понимаю его опасения и его надежду на то, что в доме начальника охраны меня будут сторожить надежнее.
- Он поверил твоему слову, - живо возразил Сети.
- Возможно, очень возможно. Только мне показалось, что… О, Аполлон-стреловержец, кто это?!
В это время негры опустили носилки перед широким крыльцом дома, и седоки уже выходили из них, когда вдруг в боковой аллее показался всадник, стремительно скачущий к дому. Само по себе его появление удивило Гектора: он хорошо знал, что египтяне нечасто ездят верхом, и даже в их армии нет конницы. Но при приближении всадника он, к тому же, увидал, что это - женщина и, определенно, не египтянка: подхваченные обычным египетским полосатым платком, за ее спиной развевались длинные волосы, светлые, как волокна льна.