Тайный вынос иконы
богородицы из Выш-
города.
Ждал и Андрей, что скажет отец про его самовольный уход из Вышгорода. Слыхал стороной: на одном пиру великий князь сказал про сына: "Вот придет весна, заставлю неслуха по своей воле ходить".
Одно было у Андрея оправдание: не сам захотел покинуть Киевские земли, а... богородица велела уйти в Суздальские края и построить там новый город Боголюбов.
Прошел год. Андрей затаился на берегу Клязьмы, а отец его все пировал в Киеве.
Наступила весна, и примчалась к Андрею страшная весть из Киева: скончался его отец - великий князь Юрий.
Летопись за 1157 год о его смерти сообщает так:
"Пив бо Гюрги (Юрий) у осменика [Осменик - старший над восемью дружинниками] у Петрилы, в тот день на ночь разболеся, и бысть болезни его 5 дней. И преставися Киеве Гюрги Володимиричь князь Киев-скый месяца мая 15 в среду на ночь". Возможно, был он отравлен.
В день его смерти в Киеве поднялось народное восстание, терем Юрия и дворы ненавистных суздальцев подверглись разграблению: "...избивахуть суждалцы по городом и по селом, а товар их грабяче..."
И с того часа вся Русь в страхе стала ждать, что будет. Ждали - разгорятся новые распри за Киевский стол. Придет с краев залесских, с бер.егов Клязьмы со своей ратью тот, у кого и отец, и дед, и прадед были великими князьями. И скажет он: "Хочу сесть на их столе".
С тревогой ждали киевляне нашествия. Будет Андрей мстить за убитых суздальцев, жечь терема, хаты и землянки. Ждали киевляне месяц, другой. А князь Андрей все не шел на Киев, все медлил. Стало киевлянам ведомо - изгнал он несколько боярских семей из Ростова и Суздаля, изгнал самых верных слуг отца своего Юрия, а иных заточил в темницу. Через Киев проследовали изгнанные Андреем из Суздаля четверо его младших братьев со своей матерью, греческой царевной. Они поплыли за море, в Царьград. Киевляне полагали: собирает Андрей полки, тайно, как, бывало, его отец, сговаривается с половцами, чтобы идти большой ратью на Днепр.
Но Андрей не искал союзников среди недовольных князей, и к половецким ханам не посылал послов, и войско свое не собирал.
Спрашивали киевляне друг друга: "Неужто не захотел он мечом добывать великокняжеский стол, за который столько крови лили его родичи в своем ненасытном властолюбии?"
В своем 29-томном труде "История России с древнейших времен" выдающийся русский ученый XIX века С. М. Соловьев пишет:
"Этот поступок Андрея был событием величайшей важности, событием поворотным, от которого история принимала новый ход, с которого начинался на Руси новый порядок вещей".
В Киеве пошли сменяться князья: то Ольгович брал верх, то Мономахович. Все больше власти забирали себе киевские бояре. "Ступай, князь, ты нам не надобен", - говорили они очередному захватчику Киевского стола. И тот уступал место сопернику и возвращался в свой прежний город, чтобы втихомолку ковать новую крамолу.
Андрей остался на севере. Зорко следил он, куда, в какой город переходит тот или иной князь и с каким князем враждует, с каким дружит. Однако в южные распри он не вмешивался и братьям наказал смирно сидеть в своих городах: Глебу в Переяславле-Южном, Михалке в Торческе.
Андрей остался на севере. Далеко вперед смотрели его очи. Понимал он, что слава древнего Киева - матери городов русских - от княжеских междоусобиц, от набегов половецких год от года все меркнет.
План города Владимира в XII - XIII веках: 1 - город Мономаха (Печерний город); II - Ветчаный город; III - Новый город Андрея Боголюбского; IV - Детинец Всеволода. 1 - церковь Спаса; 2 - церковь Георгия; 3 - Успенский собор; 4 - Золотые ворота; 5 - Оринины ворота; 6 - Медные ворота; 7 - Серебряные ворота; 8 - Волжские ворота; 9 - Дмитриевский собор; 10 - Вознесенский монастырь; 11 - Рождественский собор; 12 - Княгинин монастырь; 13 - Торговые ворота; 14 - Ивановские ворота; 15 - ворота Детинца; 16 - церковь Воздвиженья на Торгу.
А сюда, на север, шли пешие, ехали на конях, плыли на ладьях все новые и новые переселенцы из Киева и с других земель южных.
И понимал Андрей, что сила его родимого края все растет. И опорой ему служат те переселенцы - ремесленники да хлебопашцы.
Андрей стал укреплять земли по Клязьме. Два города, две крепости порешил он строить: одну крепость - во Владимире, другую - за двенадцать верст, в Боголюбове.
Часто приезжал он из Боголюбова во Владимир. Приезжая, соскакивал с коня, сам лазил по горам и оврагам, сам намечал, где возвести высокие земляные валы с дубовыми, крепче киевских, рублеными стенами, где копать рвы, ставить башни и ворота.
С запада, со стороны дороги на города Москву и Смоленск, к прежним валам, что возведены были еще по велению деда его Мономаха, Андрей наметил валы, рвы и стены Нового города с воротами, которые он назовет Золотыми. И будут те белокаменные ворота с тяжелыми коваными полотнищами, с башней наверху и выше и краше Киевских. С севера, со стороны оврага и речки Лыбеди по Юрьев-Польской дороге, он поставит другие ворота - Медные. В Киеве вовсе нет таких ворот. А с востока, с дороги на Боголюбов и на Суздаль, он повелел примкнуть к валам Мономаховым новые валы и стены Посада - Ветчаного города - с белокаменными Серебряными воротами. И таких ворот тоже нет в Киеве. А всего вместе с прежними укреплениями Мономаха протянутся вокруг города дубовые стены по горам и оврагам на семь верст, значит, будут в полтора раза длиннее киевских.
А внутри городских стен Андрей наметил поставить церковь. Он сам выбрал место на горе над Клязьмой. Тут будет стоять высокий белокаменный златоглавый храм Успения Богородицы. Святая София в Киеве просторна и многоглава. Один купол поднимется на его храме, но высотой своею храм превзойдет все киевские соборы. И будет он столь дивной красы, богатства и благолепия, какой Русь еще не видывала.
Строят белокаменный город.
И в Боголюбове наметил Андрей церковь. Он там и терем поставит для себя и для своей семьи, белокаменный, с башнями, и стены вокруг возведет не дубовые, а белокаменные, каких киевляне и не видывали.
И слава о его златокованом столе, "яко сокол на ветрех", полетит по всей Руси и по другим странам.
Обида была большая у бояр Суздаля и Ростова, что выбрал себе столицу князь Андрей Юрьевич в "мизиньном" городке Владимире. Разумели бояре, князь опасается их, оттого и держит сторону владимирских "холопей да каменыциц". А тут пришел от князя строгий наказ: каждому боярину со своего двора послать во Владимир и в Боголюбов столько-то холопей и коней, поставить столько-то телег, заступов, топоров и прочего, а смердам самим идти или сыновей снаряжать.
"Смерды пускай идут строить, - рассуждали меж собой бояре Суздаля и Ростова, - а нам за какие грехи столько хлопот и убытку?"
Но помнили они, как не раз круто расправлялся Андрей с иными из них. Лучше смирно сидеть в своих островерхих хоромах, да молчать, да волю княжескую исполнять, да ждать...
Никогда еще не строилось столько на Руси, как с весны 1158 года во Владимире и в Боголюбове.
Своих мастеров-камнесечцев и других умельцев нз хватало. И опять, как при Юрии Долгоруком, со всех концов земли Русской стеклись во Владимир разные артели - дружины. Явились каменщики, гончары, древоделы, кузнецы по железу и меди и те златокузнецы и литейщики, что умели украшать золотом ризы на иконах, что лили и чеканили сосуды церковные и оклады на книгах. Прибыли мастера и из других стран - от немцев, от кесаря Фридриха [Император Германский Фридрих I Барбаросса (1152 - 1190 гг.).], с дальнего Кавказа, с Царьграда.
Всех привечал Андрей, всем давал работу по их умению.
"По вере же его и по тщанию его к святой Богородице приведе ему Бог из всех земель все мастеры..." - повествует летописец.
И каждый мастер-умелец приносил вкусы, знания и сноровку своего города, своей страны.
По вечерам Андрей молился перед иконой богородицы, просил ее, чтобы помогла она ему в столь богоугодном деле. Отец его, занятый пирами и походами, вряд ли часто молился и посещал храмы. Андрей, напротив, был очень набожен. "Боголюбовым", "благоверным" много раз называют его летописцы.
Всех русских людей XII века - князей, бояр, монахов, посадских, хлебопашцев - можно назвать "простодушно верующими". Иных убеждений тогда и не знали.
Если же кто осмеливался высказывать протест против религии, то он его облекал в религиозную форму, создавал свою "ересь". Такого еретика беспощадно казнили.
Были и немногие высшие священнослужители, явившиеся из Царьграда, коих назначал на Русь епископами и митрополитами верховный глава всей православной церкви - Византийский патриарх. Были и образованные попы вроде Микулы и Нестора. Все они хорошо усвоили, сколько выгод приносит и церкви, и им самим простодушная вера русских людей.
А народ верил не только в бога и в богородицу. Русские люди считали, что вокруг них живут, помогают или, наоборот, вредят им божества дедов и прадедов - Перун, Сварог, Белее, Даждь-бог, Стрибог, русалки-берегини. Эти прежние божества простому народу были и ближе и понятнее, чем далекий христианский бог, живущий на облаках.