нашему губернатору Рейнсдорпу
Довольно известно вам из опубликованных манифестов, каким образом мы от завистников общего покоя, всероссийского престола лишены были. Только вы, ослепясь неведением или помрачаясь злобой, не приходите в чувство: власти нашей чините с большим кровопролитием противление и стараетесь имя наше таким же образом, как и прежде, вновь угасить и наших верноподанных рабов, яки младенцев, осиротить. Однако мы по природному нашему отеческому благодушию, буде вы теперь придете в чувство и власти нашей покоритесь, всемилостиво прощаем и сверх того всякою вольностью отечески вас жалуем. А буде в таком же ожесточении и суровости останетесь и данной вам от создателя высокой власти не покоритесь, то уже неминуемо навлечете на себя праведный наш гнев.
1773 г. Великий Государь Петр III Всероссийский.
- До чего православным христианам и верноподданным дожить пришлось! - в притворном ужасе и негодовании Агапыч всплеснул руками. - Беглый вор и против законного государя бунтовщик генералу, начальнику губернии своим гневом грозит и свою отеческую милость обещает. Кто же сей превеликий и предерзкий злодей? Хоть бы одним глазом на него взглянуть. Зверолик и страшен, полагаю.
- Отнюдь нет, сколь это ни странно, - ответил ротмистр. - Самовидцы говорят, просто мужичишка плюгавенький.
- Мал коготок, да остер значит! - Агапыч хитро прищурился.
- Остер, это верно. Храбр, сказывают, как бес. Под нашими пулями вертится да посмеивается. А войско его, по слухам, сброд мужичья и голытьбы. Настоящего боя не принимают и удирают от первого регулярного залпа.
- А ежели он начнет удирать да в нашу сторону? - с затаенным коварством спросил Агапыч. - Тогда что мы будем делать? Ась?
Шемберг, заметно приунывший, вдруг оживился:
- Я имею мнение, что сюда надо командировать генерала Суворова. О, это гений!
- Да что вы, сударь мой! - ротмистр замахал руками. - Это уж поистине на муху с обухом. С Пугачом и без Суворова ваши компатриоты справятся - Кар да Фреймам. Они со свежим войском на него идут.
- О, да! Кар молодец! Он покажет Пугачеву!
- Найдется и у Емельки, чем показать вашему Кару, - пробормотал Агапыч себе под нос.
Но Шемберг услышал и подозрительно покосился на него. Приказчик торопливо спрятался в тень.
- Не знаю, что покажет Пугачеву генерал Кар, - продолжал управитель, - но я имею надежду, что сего славного генерала бог благословит окончанием бунта и поимкой главного изменника.
Ему никто не ответил. Все долго молчали, уставившись на огонь, прислушиваясь к тихому потрескиванию паркета в дальнем темном углу зала. Казалось, там ходит кто-то крадучись, на цыпочках. В печке вдруг громко выстрелило, и уголек вылетел к ногам ротмистра. Агапыч вздрогнул и перекрестился:
- Вот чертова пушка! Напугала.
Снова замолчали, думая каждый о своем, а в общем, об одном и том же.
"Что там, в степях, - думал Повидла, - держится ли еще Оренбург? Не переправилась ли уже через Сакмару пугачевская армия? Проберусь ли я обратно в свою крепость с маленьким эскадроном через край, объятый мятежом? Загостился я здесь, пора восвояси..."
Шемберг думал о Хлопуше. Управитель понимал, что он не может быть спокойным за свой завод, пока в окрестностях его находится этот пугачевский полковник.
"Где же бродит этот беглый каторжник? - беспокоился Шемберг и вздрагивал от неожиданной мысли:- Может быть, стоит он сейчас на соседней Баштым-горе и смотрит вниз, на освещенные окна нашего зала..."
Агапыч тоже думал о Хлопуше.
"Как бы мне увидеться с ним наедине. Я бы ему такое словечко шепнул - ай-ай! Да нет, разве увидишься. Может, весточку ему послать? А с кем? Петька Толоконников совсем обмишурился. Выдал себя со всеми потрохами. Ему теперь и носу Хлопуше нельзя показать. Убьет его Хлопуша, как пса смердящего. Ой, хорошо бы было, ежели бы кто из бунтовщиков пристукнул Петьку из-за угла. Много он лишнего знает. Выдаст, храни бог..."
Любимец управителя, яркий и пестрый, как клоун, попугай какаду сладко вздремнул под разговор. Наступившее молчание разбудило его. Он сорвался со своего кольца и, покрутившись под потолком, опустился на плечо Агапыча. Блестящие шнуры и галуны на венгерке ротмистра, видимо, раздражали заморского гостя. Разъяренно вздыбив перья на шее, махая крыльями и вытянув голову в сторону ротмистра, он кричал деревянно:
- Дур-рак... дур-рак... дур-рак...
- Экая противная птица, - сказал, поморщившись, Повидла.
Попугай повернул к нему голову, словно прислушиваясь, и, затянув глаза матовыми веками, произнес с почти человеческой ненавистью:
- Мер-рзавец!
От неожиданности ротмистр растерялся, а затем буркнул злобно:
- Я б такую гадость... в лепешку!
Испугавшись за своего любимца, Шемберг потянулся к бутылкам.
- Все эти неприятные разговоры о бунтовщиках плохо действуют на сон. Может присниться какой-нибудь ужасный кошмар, вроде этого чертовского Пугачева. Поэтому надо выпить. Что желает господин секунд-ротмистр? Ром? Портвейн? Малага?.. Пример?
- Давайте рому выпьем, - быстро сделал выбор Повидла.
И, крякнув после стакана крепкого рома, сказал:
- Скучища у вас здесь. Хоть бы биллиард был, я бы вас новой игре в три шара обучил. Стоп. А не поохотиться ли нам?
- О, мой бог, какое совпадение! - воскликнул обрадованно Шемберг. - Я только что имел намерение предложить вам очень интересную облаву.
- Облаву? - оживился ротмистр. - На кого, на лисицу?
- О, нет! На крупного зверя.
- На волков?
- Нет! Еще крупнее.
- Ого! Значит, на самого хозяина, на медведя?
- Опять не угадали.
- Да что же, черт возьми, у вас в горах слоны, что ли, водятся?
Шемберг выдержал паузу и отчеканил:
- На человека!
Ротмистр разочарованно откинулся на спинку кресла:
- Облава на человека? Что же, дело бывалое. А кто же сей двуногий зверь, беглый работный ваш или...
- Сей двуногий зверь есть проклятая каналья Хлопуша!
- Хлопу-уша? - безнадежно протянул Повидла. - Э, нет, на это согласия не даю. Ну его к бесу! Два раза ведь пытались мы ловить его, а он меж пальцев уходил. Скользкий, что налим. Опять даром горы облазишь да все ваши камни боками пересчитаешь. Хлопушу ловить, что по воде плетью бить. Только себя забрызгаешь.
- О, нет, господин секунд-ротмистр, - торопливо заговорил Шемберг. - Теперь ошибки быть не может. От шпиона нашего нам известно, где Хлопуша скрывается... Где он скрывается, господин Агапыч?
- На Карпухиной зимовке, - быстро откликнулся приказчик. - Это нам доподлинно известно.
- Ну, вот! Видите? Игра будет наверняка. За ним следит наш шпион. С Хлопушей скрывается еще один злодей, заводский работный Жженый, зачинщик бунта на заводе. Теперь мы их схватим наверняка.
- Нет! - Ротмистр упрямо покачал головой. - Опять без пользы измучаешь людей да казенную амуницию порвешь. И чего вы напрасно беспокоитесь? Три недели прошло после усмирения бунта...
Шемберг пожал насмешливо плечами. Усмирение бунта! А какой толк от этого усмирения? Работные, правда, притихли, но на работу не выходят. Сидят себе по избам. А пошлешь за ними нарядчиков - в горы, в лес убегают.
- Три недели я у вас живу, а кругом тишь да гладь. - Ротмистр отмахнулся. - Пустое вы затеваете.
- Хорошо! - К удивлению Агапыча, управитель легко сдался. - Пусть будет так, как решил господин секунд-ротмистр. Вам лучше знать, что надо делать, и довольно об этом говорить. Надоело! А сейчас я покажу вам, господин секунд-ротмистр, одну славную вещицу, которая вас, как солдата, весьма заинтересует.
- Посмотрим вашу вещицу, - откликнулся ротмистр, весьма довольный, что кончился неприятный для него разговор о Хлопуше.
Шемберг пошел к себе в спальню и вернулся с деревянным ларцем под мышкой. Отперев его, он вытащил и протянул ротмистру небольшой двуствольный пистолет строгой отделки. Единственным его украшением были курки в виде крылатых китайских драконов.
Глаза ротмистра жадно заблестели:
- Ого, бесценный Кухенрейтер! Э, да здесь и другой. Два родных брата. Откуда они у вас?
- Мой род идет от рыцарей Карла Великого! - гордо ответил Шемберг. - Все мои предки были военными. И на моей родине дворяне - тоже опора престола. Лишь мне не пришлось посвятить себя этому благородному занятию. Проклятая бедность!
- А за сколько, примерно, вы продали бы сии прелести? - любуясь отсветом пламени свечей на вороненой стали стволов, спросил ротмистр.
- Я их не продам и за сотню червонцев, - ответил управитель. - Это память о моем отце. Но я их отдам даром тому, кто приведет ко мне Хлопушу и Жженого.
"Ой, хитрец немец! - забеспокоился Агапыч. - Ой, хитер пес!".
- По пистолету за голову? - деловито спросил Повидла. - Ну, что ж, я согласен. Будь по-вашему, сегодня ночью устроим облаву.
Агапыч хотел что-то сказать, но раздумал. А Шемберг не смог удержать радостную улыбку.
- Э, да они заряжены, - воскликнул ротмистр, увидав порох на полках пистолетов. И, обращаясь к управителю, спросил:
- Можно попробовать?
- Пожалуйста, - Шемберг поклонился.
Ротмистр взвел курки, оправил кремни и повел по залу тонким и длинным стволом, отыскивая цель. Дула, как два внимательных черных глаза, переползали с предмета .на предмет. Агапыч съежился, словно ему сразу стало холодно. Ротмистр прищурил левый глаз. В этот миг управительский какаду, задремавший на плече Агапыча, проснулся и, увидев ненавистную венгерку ротмистра, крикнул сонно:
- Дур-рак!