Девы создали замысловатую композицию и замерли. В отблесках костра они стали похожи на поникшие у воды ивы... Подул легкий ветерок, и они принялись колыхаться под его дуновением. Порывы ветра усилились, движения стали резче, отрывистее. В неистовом танце девушки стали неспешно раздеваться. Со стороны все выглядело так, словно это ветер разоблачал их.
Гости восторженно зааплодировали, поддерживая своеобразный стриптиз.
Воздух со свистом заметался среди хрупких тел дев, срывая остатки одежд. Последний яростный порыв – и девушки замирают словно изваяния. Холодный лунный свет окутывает блестящие от пота тела. Лесные девы поднимают свои разбросанные вещи и удаляются в чащу под бурные аплодисменты зрителей, с тем чтобы спустя мгновение вернуться к столу уже одетыми в свои зеленые одеяния.
Если я не найду маньяка, одна из этих девушек может стать его следующей жертвой.
Бокалы вновь наполняются, их содержимое следует по уже проторенному пути. По желудку разливается тепло, а по телу – сладкая нега.
Лениво жуя ломоть мяса вприкуску с пучком петрушки, я глазею на выступления коллективов ведьмовского творчества.
В перерыве между выступлениями ко мне подошли два рослых паренька и представились:
– Владигор. Волкодлак.
– Яринт. Волкодлак.
– Аркадий. Волхв.
– Мы хотим попросить вас, – с чудесным французским прононсом заговорил светловолосый. – Возьмите нас с собой в поход на Кощея. Мы выносливы, быстры, легко идем по следу... в сражении не дрогнем.
– Вы не против, если я обдумаю ваше предложение?
– Нет. Мы будем с нетерпением ожидать ответа.
– Я постараюсь не затягивать с ним.
Поклонившись, оборотни вернулись на свои места, я же попросил совета у Бабы Яги:
– Их предложение заманчиво, но...
– Что же тебя тревожит?
– Буду ли я с ними в безопасности?
– От чего? – уточнила Яга.
– Не зарежут ли они меня во время сна или с голодухи?
– И где только Аленка отыскала такого волхва?
– А что?
– Ты элементарных вещей не знаешь...
– Кого на что учили... А каких?
– Волкодлаки не едят человечины даже с «голодухи» – кому охота навечно в волчьей шкуре остаться? – а уж предавать тебя им и вовсе не с руки. Зачем, скажи на милость, им идти против своей породы? И среди них встречаются предатели и полоумные, но Владигора я знаю уже почитай годков двадцать, еще с той поры, когда он бегал по лесу пузатым карапузом, не способным обращаться в волка. Ко мне он бегал заговаривать разболевшиеся зубы и лечить поколотый нос. Нет, не сомневайся, они пригодятся.
Яга древней и ей видней...
К концу шабаша уже после приема молоденьких учениц в ряды полноправных представительниц почетной профессии ведьм, когда перед моими глазами от обилия зайчиков, пойманных во время демонстрации претендентками ведьмовского минимума, плясали все цвета радуги, мой отряд насчитывал уже два десятка бойцов. Два чародея, двенадцать волкодлаков и даже один «биотрансформер» – огромный, весь покрытый густой шерстью мужик, умеющий по своему желанию обращаться хоть в медведя, хоть в тигра или снежного барса.
Заключительным аккордом шабаша стало поэтическое выступление начинающего юного дарования – кота‑баюна Василия.
Ударив по струнам, он объявил:
– Баллада о героическом волхве.
Раздались аплодисменты, и баюн запел:
Среди лесов дремучих,
Среди дубов могучих,
Где звери говорят
И даже камни зрят
Из года в год, из века в век
На ручейка веселый бег,
На свет далеких звезд,
Возню средь птичьих гнезд.
С все видевших, все знающих,
Под мягким мхом скучающих,
Сквозь сон на мир взирающих,
Лениво так вздыхающих
Волхва рожденье сбило спесь.