Я понял, что должен играть роль Комбера во что бы то ни стало, и мрачно улыбнулся:
- На это они могут не надеяться - эти имена предназначены для ушей моих шефов в Лондоне, и ничьих более. И если вы - кем бы вы ни были - полагаете, что им удастся вырвать их у меня…
- Мой дорогой мистер Комбер, - он поднял руку, - мне это неинтересно. Мой интерес к работорговле лежит совсем в другой плоскости - в той же, что и ваш. Вот почему вы здесь. Это мои агенты выследили вас в том непотребном доме, где вы нашли убежище. "Да уж, - подумал я, - надеюсь, хоть среди девочек его агентов не было". Да, мы знали о том, что владелица этого дома устроила вас на судно, полагаю, она также английский агент, работающий против работорговцев… но чем меньше об этом говорить, тем лучше. Таким образом мы и перехватили вас этой ночью.
- Вы многое знаете, - кивнул я. - Но хотелось бы узнать: кто вы и что вам от меня нужно?
Он спокойно взглянул на меня:
- Уверен, что вы слышали о "Подземной Железной дороге"?
Полгода назад я даже не понял бы, что он имеет в виду, но если бы вы побывали в компании работорговцев, как это довелось мне, то вы также знали бы значение этих слов. Об этой дороге упоминал Спринг; я слышал также, как про нее шептались в борделе у Сьюзи.
- Это секретное общество, которое похищает рабов и помогает им бежать, не так ли? В Канаду.
- Это организация для спасения потерянных душ, - он издал сухой смешок и снова сбросил маску своего дружелюбия, - армия, которая сражается с худшей тиранией нашего времени - богопротивным и жестоким рабством! Это армия без знамен, званий и жалованья - армия избранных мужчин и женщин, которые трудятся в тайне от всех, чтобы спасти своих черных братьев из оков и даровать им свободу. Да, мы похищаем рабов! Да, мы помогаем им бежать, чтобы спасти их души. Да, мы умираем за это - за нами, как и за ними, охотятся с собаками, нас терзают пытками, вешают и расстреливают, стоит только нам попасть в руки мерзавцев, которые владеют и торгуют человеческим телом. Но мы с радостью идем на это, потому что с нами армия Христова, сэр, и мы не сложим своего оружия, пока не разобьем последние кандалы, не расплющим последний прут с клеймом, не сожжем последний бич и не освободим последнего раба! [XXXIII*]
Я понял, что передо мной аболиционист. Боже правый, да он аж взмок от пота, пока говорил все это, но сейчас он снова плюхнулся за стол и продолжил уже нормальным голосом:
- Извините, но думаю, что должен был все это вам рассказать. Конечно, вы и сами тысячу раз рисковали, ставили свою жизнь на кон в борьбе против этого адского преступного дела. О, мы все о вас знаем, мистер Комбер, как вы сами сказали в известном кабинете в Вашингтоне, - и у стен есть уши. У "Подземки" также есть уши, и они услышали ваше имя в Вашингтоне, узнали про ваш героический труд, благодаря которому "Бэллиол Колледж" был захвачен, а мерзавец Спринг предстанет перед судом. Кстати, это напомнило мне об одном важном деле, которое я собирался исполнить, но до сих пор забывал. - Он вскочил. - Мистер Комбер, окажите мне честь - вашу руку!
И схватив мою ладонь, он так крепко сжал ее, словно намеревался выдавить сок. Я не особо сопротивлялся, подумав при этом - ну вот, снова меня поздравляют и благодарят за мою преданность и героизм, хотя все это не более чем очередной бессовестный обман. Но тут срабатывает старое правило - мы всегда готовы услужить, чтобы потихоньку смыться.
- Благодарю вас, сэр, о, благодарю вас, - твердил лысый недомерок, - вы сделали меня счастливым. Могу ли я теперь сказать вам, каким образом вы могли бы осчастливить меня еще больше?
Я не был уверен, что мне это нужно, однако сел и начал слушать. Я не мог понять, чем обернется для меня то, что задумал этот маленький душегуб.
- Как вам известно, "Подземка" спасает рабов везде, где только возможно - с плантаций, с рынков, из лагерей, - и тайно отсылает на север, в свободные штаты, по ту стороны реки Огайо и линии Мейсон - Диксон. Сами они не в состоянии совершить столь далекое путешествие, так что мы посылаем вместе с ними наших агентов - под видом рабовладельцев и торговцев рабами, которые и провожают несчастных к желанной свободе. Как я уже сказал, это весьма опасное предприятие, и список наших потерь растет с каждым днем. Это - дикая страна, сэр, и несмотря на то, что многие, там, наверху, ценят нашу работу и помогают нам, само правительство не может официально под держать и защитить нас, поскольку для этого не хватает закона - человеческого закона, сэр, не Божьего. В глазах нашей страны, сэр, мы - преступники, но мы гордимся своими преступлениями!
Он снова увлекся было, но все же овладел собой.
- Конечно, все рабы важны для нас, но некоторые из них все же важнее остальных. Один из них - Джордж Рэндольф. Слыхали о нем? Нет? Так послушайте. Знаете ли вы про Ната Тернера, раба, который возглавил большое восстание в Вирджинии и был варварски замучен этими палачами? Так вот, Рэндольф похож на него, но гораздо более выдающаяся личность, лучше образован, умнее и с более широким видением перспективы. Он дважды пытался поднять восстание и дважды терпел поражение; два раза его арестовывали и трижды ему удавалось бежать. Сейчас он скрывается, но, главное, нам удалось его спасти, и Бог не хочет, чтобы его схватили вновь.
Настоящий Комбер, наверное, зааплодировал бы, так что я воскликнул: "О, браво!" - и придал себе довольный вид.
- Действительно, браво, - согласился он и продолжил: - Но дело еще не закончено. Рэндольфа нужно переправить в Канаду - какой удар получат при этом наши враги! Подумайте, сэр, сколько сможет сделать этот человек, если наконец окажется в свободной стране! Он умеет хорошо говорить и писать, он может поехать за границу - не только в Канаду, но и в Англию, или в наши свободные северные штаты - говорю вам, сэр, пламенные слова такого человека, поражающие слух всего цивилизованного мира, сделают для разжигания борьбы против рабства гораздо больше, нежели все наши белые журналисты и ораторы вместе взятые. Мир увидит не просто человека, а человека, достойного кафедры в лучшем из наших университетов или почетного места в совете великих наций - и при этом чернокожего, сэр, со шрамами от бича на спине и рубцами от кандалов на ногах. Тогда они поймут, что такое рабство, если не поняли этого до сих пор! Они почувствуют удары бича и тяжесть кандалов на собственных телах и воскликнут: "Этого позора больше не должно быть!"
Нужно было что-то ответить, и я сказал:
- Замечательно! Высший класс! Уверен, что эти новости будут с восторгом встречены в Англии. Как только я вернусь домой, вы можете положиться…
- Но, мистер Комбер, - заметил коротышка, - это еще нужно сделать. Джордж Рэндольф пока не в Канаде, он все еще здесь, гонимый беглец. Ему только предстоит пройти свой путь к свободе.
- Но разве это так уж трудно? Для вашей замечательной организации? Я имею в виду, что этой ночью вы продемонстрировали мне, насколько она всемогуща. О, вы же знаете про меня почти столько же, сколько и я сам. Ваши агенты…
- Да, у нас много агентов; наша разведывательная сеть весьма широка. В этой стране у нас глаза в каждом окне и уши у каждой двери, сэр, так что добыть информацию для нас не представляет никакого труда. Но большинство из наших шпионов - чернокожие, а многие из них пока еще рабы. Собирать информацию - это одно, а вот переправлять рабов в Канаду - совсем другое. Для этого нам нужны белые агенты, самоотверженные, решительные, храбрые, а таких, к сожалению, очень мало. Многие хотели бы, но немногие способны на это. А те, кто есть, слишком хорошо известны. Из троих отважных юношей, сопровождавших наш последний конвой, один погиб, второй в тюрьме, а третий - все еще в Канаде и не может вернуться, так как сразу будет арестован. У меня нет ни одного человека, которого я бы смог послать с Рэндольфом, сэр, ни одного, которому я мог бы доверять. Ведь с грузом такого рода я могу послать лишь самого твердого, самого храброго и наименее подозреваемого. Видите, в каком я затруднении, сэр? С каждым днем, проведенным Рэндольфом в Новом Орлеане, эта опасность все нарастает, ведь враг не дремлет. Я должен отправить его дальше и побыстрей, понимаете?
Я все прекрасно понимал, но - осел я этакий - абсолютно не представлял, что общего все это имеет со мной. Я предложил отправить Рэндольфа морем.
- Это невозможно - риск слишком велик. По иронии судьбы, наиболее безопасный путь как раз тот, который представляется самым рискованным, - вверх по Миссисипи в свободные штаты. Один негр смог бы проскользнуть незамеченным - проблема в том, что с ним нужно послать белого агента. Говорю вам, мистер Комбер, я уже не знал, что предпринять, когда вдруг в ответ на мои мольбы, я узнал, что вы в Вашингтоне и собираетесь прибыть в Новый Орлеан.
Я абсолютно искренне воскликнул "Господи Иисусе!", но он продолжал:
- Я понял, что Господь ниспослал мне вас. Вы не только человек, посвятивший себя борьбе с рабством, но и презирающий опасность, прошедший невредимым сквозь испытания десятикратно более рискованные, чем это, который обладает опытом, сообразительностью - нет, настоящей гениальностью - и тем хладнокровным мужеством, которого требует это дело. И, что важнее всего, - вы никому не известны! - Он восторженно стукнул кулаком по столу. - Если бы я мог выбирать среди всех людей на Земле, то мой выбор пал бы на такого, как вы. Вы, мистер Комбер, герой, о котором я ничего не знал еще десять дней назад. Вы сделаете это для меня, не правда ли? И нанесете еще один сокрушительный удар тем темным силам, которые вы уже поражали не раз!