С плеч Гарольда свалилась огромная тяжесть, когда Гита встретила сына с распростертыми объятиями.
- Я знаю, что тебя постигла неудача, - сказала она, - но знаю и то, что это не твоя вина… Не горюй: я довольна тобой, Гарольд!
- Хвала Богу за это, матушка!
- Я рассказал твоей матери, что Вольнот полюбил клетку и рад плену, - проговорил Гакон, стоявший перед ярко горевшим очагом. Бабушка утешилась моими словами, - добавил он.
- О нет, - возразила Гита, - я еще раньше была успокоена судьбой. Перед твоим приездом я умоляла Бога, вопреки моему давнему страстному желанию, удержать Вольнота на чужбине.
- Как?! - воскликнул Гарольд с изумлением.
Гита отвела его подальше в сторону и прошептала:
- Неужели ты думаешь, Гарольд, будто я во время твоего отсутствия только и делала, что сидела в кресле и любовалась обоями? Нет, я ежедневно общалась с Хильдой и проводила с ней целые ночи у могилы древнего рыцаря. Мне известно, что ты подвергался страшной опасности, и избежал заключения и смерти лишь благодаря своему уму. Знаю и то, что если бы Вольнот вернулся, то сошел бы в кровавую могилу… Вольнота удержал в Нормандии его ангел-хранитель.
- Ты все это узнала от Хильды? - спросил Гарольд задумчиво.
- От Хильды, от оракула и от мертвеца! Взгляни на Гакона: разве не видна уж тень смерти в его безжизненных глазах?
- Это просто тень его внутренних размышлений, следствие плена и одиночества, - возразил Гарольд. - Конечно, ты видела и Юдифь - как она?
- Она осталась такой же, как прежде, - ответила Гита, поощрявшая любовь сына, между тем как Годвин проклял бы ее. - После твоего отъезда она сильно грустила и сидела целыми часами неподвижно, как статуя. Она узнала о твоем возвращении раньше Хильды. Я сидела у нее в день твоего приезда, когда она внезапно вскочила с места и воскликнула: "Гарольд вернулся в Англию!" Пораженная, я спросила, почему она так думает. "Я чувствую по дуновению ветра и по дыханию земли," - ответила она… Это доказывает существование в ней чувства большего, чем просто любовь. Я знала двух братьев-близнецов: каждый из них постоянно чувствовал, что происходит с другим во время разлуки; так и Юдифь знает всегда, что делается с тобой, потому что ее душа - зеркало твоей души. Ступай теперь к ней, Гарольд; ты найдешь у нее Тиру, которую я поручила заботам Хильды… Бедняжка что-то стала худеть в последнее время. Потом зайди опять ко мне, если сможешь, чтобы рассказать о здоровье Тиры.
- Зайду, матушка. Не беспокойся о Тире: Хильда очень опытный лекарь. Позволь поблагодарить тебя, что ты не упрекнула меня за неудачу, за то, что я не в состоянии был сдержать свое слово. Радуюсь, видя твою покорность судьбе!
Гарольду нескоро удалось доехать до римской виллы, потому что все улицы были заполнены людьми, желавшими приветствовать его.
- Теперь нам нечего больше бояться, - говорили они друг другу, - Гарольд вернулся в Англию!
Граф с непокрытой головой медленно продвигался вперед, весело раскланиваясь во все стороны и ласково отвечая на радостные крики народа.
Наконец он выехал из города и уже приближался к вилле, когда вдруг услышал за собой лошадиный топот. Оглянувшись, он убедился, что его догоняет племянник.
- Что тебе нужно, Гакон? - спросил он, сдерживая коня.
- Мне нужно твое общество! - лаконично ответил Гакон.
- Благодарю; но попрошу тебя вернуться к матушке, потому что я желаю ехать один.
- О дядя, не гони меня! Я как чужой в этой Англии, а в доме твоей матушки чувствую себя совершенно одиноким. Я посвятил тебе всю свою жизнь… Отец завещал меня тебе, и я ни на минуту не хочу разлучаться с тобой: будем вместе и в жизни, и в смерти!
Страшно сделалось Гарольду от этих слов. Первоначальная нежность к племяннику улетучилась от мысли, что именно он подбил его дать страшную клятву. Потом он опять начал думать, что несправедливо сердиться за совет, без которого его ожидала самая печальная участь.
- Принимаю твою привязанность и любовь, Гакон, - ответил он как можно мягче. - Поезжай вместе со мной, только не взыщи, если я буду молчалив: уста невольно смыкаются, когда на душе невесело.
- Знаю… Я сам не люблю болтать о пустяках. Есть три вещи, которые всегда молчат: раздумье, судьба и могила.
Разговор прекратился, и каждый из всадников погрузился в свои мысли. Наступали сумерки; воздух стал особенно благоуханным, везде слышалось пение птиц.
Гарольд постоянно подъезжал к вилле со стороны холма, который был тесно связан с его воспоминаниями. Когда Гакон увидел перед собой древние развалины, то произнес вполголоса:
- Все по-прежнему: холм, могилы, руны…
- Разве ты был здесь раньше? - спросил Гарольд.
- Да, батюшка возил меня маленького к Хильде; перед своим отъездом я сам пришел сюда… И тут, у этого камня, великая пророчица севера предсказала мне мою судьбу.
"Ага! И ты поддался ее влиянию", - подумал Гарольд и произнес вслух:
- Что же она предрекла тебе?
- Что моя жизнь тесно связана с твоей, что я избавлю тебя от большой опасности и разделю с тобой другую, которая будет страшнее первой.
- О юноша! Все эти предсказания могут только предупредить об угрожающей опасности, но не в силах предотвратить ее. Чаще всего они лживы, и им не следует доверяться ни одному разумному человеку… Полагайся только на Бога и себя, тогда ты никогда не ошибешься!
Гарольд с усилием подавил вздох, соскочил с коня и взошел на холм. Достигнув вершины, он остановился и удержал последовавшего за ним Гакона.
Возле развалин сидела прелестная невеста Гарольда, рядом с очень молодой девушкой, смотревшей задумчиво ей в глаза.
В последней Гакон узнал Тиру, хоть он видел ее всего один раз - в день своего отъезда: лицо ее с тех пор очень мало изменилось, стало только бледнее и серьезнее.
Юдифь пела о жизни, смерти и возрождении бессмертного Феникса.
Дослушав песню до конца, Тира сказала:
- Ах, Юдифь, кто бы испугался костра Феникса, если бы знал, что из огня возникнет новая жизнь?!
- Но Феникс снова увидел все, что ему было близко… Он полетел над полями и лугами, которые были ему, вероятно, дороги… Разве и мы опять увидим все дорогие нам места, Юдифь?
- Как бы ни было нам дорого какое-нибудь место, оно теряет для нас всю свою прелесть, когда мы не видим любимых рядом с нами, - возразила Юдифь. - Если мы встретимся с ними в нашей загробной жизни, мы не станем, конечно, сожалеть о земле.
Гарольд не мог больше удержаться от сильного желания прижать Юдифь к своей груди: он быстрым прыжком очутился возле девушки и с радостным восклицанием крепко обнял ее.
- Я знала, что ты придешь сегодня вечером, Гарольд, - прошептала Юдифь.
Глава III
Когда Гарольд, взяв Юдифь под руку, отошел с ней в сторону, чтобы рассказать, что он пережил в Нормандии, и выслушать ее кроткие утешения, Гакон подсел к Тире. Они невольно симпатизировали друг другу, потому что оба были печальны и задумчивы не по годам. И странное дело, эти молодые люди начали говорить о смерти и ее атрибутах: саване, мертвецах и страшных привидениях.
Говорили они и о том, как трудно, должно быть, душе расставаться с телом в молодости, когда весь мир кажется таким прекрасным и еще так много желаний! Они представляли себе, какой тоскливый взгляд бросает умирающий на окружающих; они упомянули и о страданиях души, против воли покидающей тело, отправляясь в иной мир. Наконец оба замолчали. Потом Гакон сказал:
- Ты, милая тетушка, совершенно напрасно думаешь о смерти: ты окружена любящими людьми, жизнь тебе улыбается!
Но Тира печально покачала головой.
- Ошибаешься, Гакон, - возразила она. - Вчера Хильда ворожила, приготовляя лекарство от моей жгучей боли в груди, и я видела, как ее лицо стало таким зловещим, что я сразу все поняла: с этой минуты я приговорена к смерти. Когда ты тихо подошел ко мне, и я взглянула в твои печальные глаза, то мне показалось, будто я вижу вестника смерти. Но ты, Гакон, здоров и силен: ты долго будешь жить… Давай же говорить только о жизни!
Гакон наклонился и поцеловал бледный лоб Тиры.
- Поцелуй и ты меня, Тира, - прошептал он.
Молодая девушка исполнила его желание, и оба молча начали смотреть на небо, на котором одна за одной стали зажигаться звезды.
Скоро вернулся Гарольд со своей невестой, которая сумела успокоить его, что было заметно по его безмятежной и веселой улыбке.
Внезапно Юдифь вздрогнула, увидев Гакона.
- Виноват, Гакон, я забыл представить тебя моей невесте, - проговорил Гарольд, - это сын моего брата, Свена, Юдифь. Ты, кажется, не встречалась с ним ни разу в жизни.
- О нет, я его видела, - прошептала Юдифь.
- Но когда же и где?
"Во сне", - хотела ответить она, но одумалась.
Гакон поклонился Юдифи, а Гарольд обратился с приветствием к своей сестре, которую он должен был отослать к норманнам, если вдруг захотел бы исполнить свой договор с Вильгельмом.
- Обними, меня, Гарольд, и укутай своим плащом: мне холодно, - жалобно прошептала Тира.
Гарольд прижал ее к себе и тревожно посмотрел на ее исхудалое лицо. Он сразу же повел ее в дом, а его невеста следовала за ним в сопровождении Гакона.
- Дома ли Хильда? - спросил Гакон.
- Нет, сразу после обеда она ушла в лес, - неохотно ответила Юдифь: близость Гакона производила на нее тяжелое впечатление.
- Знаешь что, Гарольд, - обратился молодой человек к графу, - я сейчас пойду к твоему дому, чтобы предупредить сеорлов о твоем прибытии.