Например, деревья в лесу, куда держала путь она с Фигглами. Дерево — это дерево, думала Тиффани. Ветки, корни, кора. И вы знаете, что у дерева все это есть, если даже издали ничего не разглядишь, кроме смутного пятна.
Но здешние деревья были не такими. У Тиффани возникло сильное подозрение, что здешние деревья действительно были смутными пятнами. А веточки, корни и прочие подробности поспешно отращивали, пока она приближалась, как будто думали про себя: «Быстрее, кто-то идет сюда! Делаем правдоподобный вид!»
Это было как попасть в картину, где художник не позаботился нарисовать всякие мелкие детали дальних предметов, и торопливо набрасывает штрихи реальности там, куда в эту минуту вы смотрите.
Воздух висел холодный, мертвый, как в старых подвалах.
Когда они добрались до леса, свет стал тусклее. Меж деревьями он был голубоватым и странным.
Нет птиц, подумала Тиффани и сказала:
— Стоп.
Фигглы поставили ее наземь, но Роб Всякограб заметил:
— Нам лучше здеся долго не болтаться. Парни, выше голову.
Тиффани вытащила из фартука жабу. Он заморгал, глядя на снег, и пробормотал:
— Ой. Квакец как нехорошо. Я должен быть в зимней спячке.
— Почему тут все такое… странное?
— Ничем помочь не могу. В данной ситуации мне видится просто снег, лед и замерзание до смерти. Если прислушаться ко внутреннему кваканью интуиции.
— Здесь не настолько холодно!
— Для… меня… настолько… — Жаба закрыл глаза.
Тиффани вздохнула и опустила его в карман.
— Я скажу тебе, куда попала ты, — проговорил Роб Всякограб, его взгляд сосредоточенно скользил по голубым теням. — Видела мальца жучков кусачих, что к овце прицепятся и крови ее насосутся вдосталь, а после отвалятся? Энтот мир весь подобен жучку такому.
— Ты хочешь сказать, вроде… вроде клеща? Паразит? Вампир?
— О, айе. Он плавает кругами, покуда не найдет в мире другом слабое место — такое, за которым никто не присматривает. И там открывает он дверь. И тогда шлет Кралева народ свой внутрь. Чтобы хитить, ведаешь. В амбарах пошуршать, скотинку пошерстить…
— Любили мы хитить му бестий! — сказал Вулли Валенок.
— Вулли, — сказал Роб, указывая в сторону Вулли своим мечом, как пальцем. — Ведаешь слова мои, что иной раз тебе надобно думати, когда растопыриваешь великую ротяку свою?
— Айе, Роб.
— Теперя был один из тех разов. — Роб снова повернулся к Тиффани, глядя на нее несколько смущенно. — Айе, мы у Кралевы дико чемпиёнили по хитному делу. И на охоту не ходили люди, от страха перед маленьким народцем. Но ей все было не вдосталь. Всегда она желала больше. А мы тогда сказали, что неправильно энто — тащить у старушонки хрюшку, коли у ней та хрюшка единственная. И харчи тащить у тех, кто сидит впроголодь. Не позор Фигглу похитить у великучего богатея златую чашку, но…
…красть у старика стакан, в который тот кладет на ночь свои вставные зубы — это для пиктси была стыдоба, так они сказали. Нак Мак Фигглам по душе хити да лупити, ясное дело. Но кому охота лупить слабого и красть у нищего?
Стоя на краю леса, полного теней, Тиффани слушала историю маленького мира. Где ничто не растет, солнце не светит, и все приходится доставать откуда-нибудь извне. Это мир, который берет, а взамен дает лишь одно: страх. Этот мир совершает набег — и люди быстро привыкают оставаться в постели, когда слышат ночью какой-нибудь странный шум. Потому что если они посмеют мешать Королеве, та станет повелевать их снами.
Тиффани не совсем поняла, каким образом Королева это делает, но из людских снов приходят Мрачные Псы, Безглавец и прочее вроде того. Сновидения становятся… реальнее. Королева умеет брать их и делать более… ощутимыми. Ты можешь войти в сон и не вернуться.