Эмм… Вот, здесь…
Келда снова стала приподниматься и села на постели, как прежде.
— Лучшая штука, что люди вовеки делали, — сказала она. — Я бы хотела большую мальца капельку, Фион.
— От него растут волосы на груди, — предупредила Тиффани.
— Эччч, ради капельки Сариного Особого овечьего Наружного я рискну на завиток-другой, — сказала старая келда. Взяла из рук Фион кожаный стаканчик с наперсток величиной, и приглашающе подняла его.
— Не думаю, что вам оно пойдет на пользу, Мама, — сказала Фион.
— Я уж об этом сама рассужу на сей раз, — ответила та. — Капельку мне на посошок, Келда Тиффан.
Тиффани чуть наклонила бутылку. Маленькая старушка сердито встряхнула стаканом.
— Капельку я разумела побольше, — сказала она. — Щедрое сердце красит келду.
И выпила: не то чтобы хватила залпом, но и не сказать, что лишь пригубила.
— Айе, немало утекло с тех пор, как мне доводилось отведать зелье сие, — сказала она. — Мы с твоей бабушкой пивали глоточек-другой у огня холодной ночью…
Тиффани увидела как наяву: Бабушка болит и эта толстая крошечная женщина, они сидят перед очагом в хижине на колесах, а овцы под звездами грызут траву…
— Айе, ты верно видишь, — сказала келда. — Я чую твой взор на себе. Это Первое Зрение твое работает… — Она опустила стакан. — Фион, ступай и скажи, пускай придут Роб Всякограб и Вильям гоннагл.
— Великуча заткнула вход, — ответила Фион мрачно.
— Думается, тебе хватит места пролезти бочком, — сказала келда таким спокойным голосом, который предупреждает, что грозовой голос раздастся, если не станешь делать как велено.
Бросив испепеляющий взгляд на Тиффани, Фион протиснулась мимо нее.
— Ты знакома с кем-нибудь, кто пчел держит? — спросила келда и продолжала, когда Тиффани кивнула: — Тогда ты разумеешь, почему много дочек не бывает у нас. Не можно быть в улье двум королевам, да чтобы драка не началась. Фион должна выбрать себе тех, кто с нею отправится, и — в дорогу, искать клан, где надобна келда. Так мы поступаем. Она думает, что можно иначе — водится за девушками это порой. Будь осторожна с нею.
Тиффани почувствовала, как мимо нее снова кто-то пробирается, и в комнатке появились Роб Всякограб с бардом. Из большой комнаты были слышны перешептывания и возня: там собирались не получившие официального приглашения слушатели.
Когда все немного успокоилось и затихло, старая келда проговорила:
— Негоже клану оставаться без келды своей, без пригляда ее, хотя бы на час. Посему Тиффан будет вам келдой, покуда новая не явится.
Бормотание началось и рядом с Тиффани, и позади нее. Старая келда посмотрела на гоннагла Вильяма.
— Верно ли я говорю, что так делалося прежде?
— Айе. В песнях поется, что дважды. — И он прибавил, нахмурившись: — Или, можно сказать, что трижды. Если считать времена, когда Кралева…
Его дальнейшие слова потонули в крике, который поднялся позади Тиффани:
— Без царёв! Без королёв! Без господ! Без хозяев! Боле нас не надурят!
Старая келда приподняла руку.
— Тиффан — племенная Бабушки Болит. Все вы знаете ея.
— Айе, и видали, как мальца карга зрела безглавцу в очи, коих нету, — сказал Роб Всякограб. — Немного найдется таких, кто энто смогёт!
— И я келдой вашей была семьдесят лет, и моему слову не можно быть на ветер пущену, — сказала старая келда. — Итак, выбор свершен. И говорю я вам также, что пособите вы ей выкрасть братца ее у Кралевы. То участь ваша, которую на вас я возлагаю в память мою и Сары Болит.
Она прилегла на подушки, проговорила тише:
— А теперь гоннагл сыграет мне «Цветики славные», и надеюсь я всех вас повидать снова в Мире Последнем. А Тиффан я говорю: будь настороже. — Келда сделала долгий вдох.