Валерий Самохин - Прейскурант на победу стр 4.

Модный прикид отсутствовал. Напрочь. Но нашлись широкие светлые штаны, напоминающие фасоном послевоенную моду, и белая рубашка без ворота, но с орнаментом. Стильненько. Легкие парусиновые туфли дополнили гардероб. Торжественный выход в свет можно начинать.

Порадовало, что не раз виденная в кино одежда в его коллекции не нашлась. Представив себя в начищенных хромовых сапогах, ярко-красной рубахе навыпуск и заломленном набекрень картузе, Денис рассмеялся.

– Готов, боец? – спросил он у Федьки.

– А як же, барин?

– Тогда – по коням!..

Городок был небольшой. Вокруг, под горой, причудливой, неровной подковой изгибалась река. Неширокие, мощенные булыжником улицы кое-где суживались, а булыжник сменялся деревом. Дома были большей частью из соснового сруба, кое-где обшитого свежеструганной доской. Хотя встречались и новенькие, кирпичные особняки, в два-три этажа, с небольшими двориками, засаженными различной зеленью.

Праздного люда на улицах хватало. Мамаши с маленькими детьми за ручку, веселая стайка гимназистов, играющих в незнакомую игру, оживленно спорящая троица стариков с седыми клиновидными бородками, сидящих с пиалами в руках на летней веранде ближайшего трактира; двое из них были в ярко расшитых тюбетейках. Граница между Востоком и Азией.

Важно прогарцевали на рослых, караковой масти лошадях два жандарма в синих мундирах и с саблями на боку. Пробежал паренек с газетной кипой в руках, на ходу выкрикивающий анонс местных новостей… Бал-маскарад.

Денис прогуливался бесцельно, не выбирая направления, и с интересом осматривал дореволюционный пейзаж. Рядом, не переставая, трындел Федька, не давая сосредоточиться на невеселых мыслях. Хотя… почему невеселых? Что он там забыл – в той жизни? С женой давно развелся, детей у них не было. Девушки приходили и уходили, никого постоянного. Работа? А нужна она такая? С постоянной головной болью.

Хмыкнул – получился каламбур. Можно прекрасно устроиться и в этой эпохе. Молодой, здоровый организм – вся жизнь впереди. Двадцать с лишним лет разницы – не шутки. Воздух чистый, продукты натуральные, подружки хорошие, надо думать, и здесь найдутся. Что еще нужно для счастья? Вот, кстати, и девчонки.

Возле больших арочных ворот, украшенных затейливой ковкой, о чем-то оживленно беседовала компания молодых людей: две барышни лет восемнадцати и трое крепких парней. Эти были годика на два-три постарше. Одна из девушек – красивая брюнетка в нежно-голубом шелковом платье и затейливой шляпке – с кокетливым интересом взглянула на Дениса. Ему всегда нравились такие девушки: невысокие, гибкие, со спортивной фигурой.

Эталон красоты многих современников – голенастые подиумные красотки с непропорционально длинными конечностями – всегда вызывал у него ассоциацию с синими куриными тушками в мясном отделе супермаркета. Вторая девушка, одетая в белую блузу с галстуком и черную прямую юбку, была именно такого типа.

– А это чей дом… с башенками? – спросил он у Федьки.

– Миллионщика Ногарева, у него заводы чугунные на Урале, – беспечно ответил паренек. – А вон и сынок ихний, Трофим, с дружками своими. Щас опять дразниться будут.

– А девчушки? – с нарочитым безразличием задал еще один вопрос Денис.

– Так это – гостья барская, родственница их дальняя. Дочка самого Рябушинского. И подруга ейная… Красивая, правда? – мечтательно причмокнул Федька, не уточняя, впрочем, кого он имел в виду.

Когда они приблизились к веселой компании, местные парни радостно оживились:

– Эй, немой, песенку спой! Про бычка рогатого!

Сын миллионщика поднял руки ко лбу и пошевелил растопыренными пальцами, изображая рогатую скотину. Двое других радостно заржали.

– Как вам не стыдно, кузен? – возмутилась красивая брюнетка.

– Пусть споет, че ему, жалко что ль? – поддержал Трофима один из дружков.

Денис медленно оглядел весельчаков недобрым взглядом и мрачно осведомился:

– Может, вам еще и цыганочку сплясать? С выходом.

– Ась? – вылупился на него отпрыск местного олигарха.

– Хренась!.. Губу подбери – сапоги слюной зальешь.

Девчушки прыснули от смеха. Довольная физиономия главаря оплыла изумлением, постепенно меняя цвет на кирпичный. Перекосившись от оскорбления, он оглянулся за поддержкой к своим парням.

– Побьют, барин, – испуганно зашептал Федька. – Он на кулачках знатный боец будет. И все с рук сходит: дядька их в управе полицейской большой чин имеет.

– Ты че, немой, заговорил никак? – с угрозой в голосе направился к нему Трофим.

Дружки довольно грамотно стали обходить Дениса с боков.

– Мальчики, прекратите немедленно! – вмешалась светловолосая девушка.

– Щас и прекратим! – взревел детина, нанося размашистый удар с правой руки.

Привычный полушаг вперед-влево (привычный?!. а как же мышечная память?!), скрутить корпус, пропустить удар над правым плечом и, раскручиваясь обратным движением, два коротких боковых слева – в печень и челюсть. Любимый удар Тайсона. Уход с нырком от правого нападающего и – на выходе – с правой вразрез. Последнему из нападавших хватило лоу-кика в неосторожно выставленную ногу.

– Как вы их, Денис Иванович! – захлебнулся от восторга Федька, глядя на стонущих на пыльной мостовой парней. – Научите меня?

Денис подошел поближе к девушкам, смотревшим на него с испугом, сквозь который, впрочем, пробивалось и восхищение. Изяществу церемонного полупоклона мог бы позавидовать и опытный царедворец.

– Прошу простить меня, милые дамы, за столь безобразное зрелище, но не я явился тому причиной.

От черных, восхитительных глаз не хотелось отрываться – молодой организм дарил давно забытые ощущения. Весьма приятные, надо заметить. Этот мир нравился ему все больше и больше.

– Юлия Рябушинская, – мило улыбнулась юная красавица и протянула руку.

Целовать или жать? Память неуклюже поворочалась и выдала ответ: при первом знакомстве должно ограничиваться легким пожатием пальцев – барышни девятнадцатого столетия имеют склонность немедленно падать в обморок при малейшем нарушении этикета. Тонкие пальчики нервно вздрагивали в его руке, и Денис едва ощутимо прикоснулся губами к запястью. Нежный аромат фиалок, исходивший от атласной кожи, заставил учащенно забиться сердце. Обморок не последовал.

– Наталья Свиридова, – жеманно произнесла вторая девушка и слегка поморщилась от крепкого мужского рукопожатия.

– Денис…

Он на мгновенье замешкался – новую фамилию ему сообщить никто не удосужился.

– Черниковы мы, – пришел на выручку Федька. – Иван Кузьмич, купец известный, их батюшка будет.

Внезапно накатила слабость: перед глазами поплыли радужные круги и заломило в висках тоскливой болью.

– Прошу простить меня, милые прелестницы, – с трудом улыбнулся Денис, заметив вспыхнувшие щеки Юлии. – Но, к моему великому огорчению, вынужден вас покинуть.

– Заходите в гости, непременно!

Юные барышни, ответив хором, весело переглянулись и вновь зашлись в радостном смехе.

Глава третья

Уфимская губерния. 15 июня. 1896 год

Домой добрался практически без сил. Лоб покрыла испарина, руки и ноги сделались ватными. Правильно нянька говорила: рано поднялся с постели. Остановился на минуту, сделал несколько глубоких протяжных вдохов, чередуемых резкими выдохами. Вроде бы стало чуточку лучше.

В доме было подозрительно тихо. И ни души. Федька отстал еще во дворе, сославшись на какие-то дела. Денис заглянул в приоткрытую дверь столовой. Мрачный Иван Кузьмич сидел перед полупустым графином с вишневой наливкой и, едва взглянув на сына, обреченно произнес:

– Разорили меня, сынок. Полностью разорили.

– Что случилось, батя?

– Морды жидовские объегорили, как последнего несмышленыша. Ненавижу!

Купец грохнул кулаком по столу. Хрустальная посудина жалобно тренькнула, выплеснув наливку на белую скатерть.

– Дом заложил в пятнадцать тысяч, три лавки на Торговых рядах – в десять, маслобойню – в двадцать пять тыщ. Все нечистому под хвост пошло!

Черников взял графин, смотревшийся в его огромной ладони наперстком, и наполнил фужер. Подержал его в руке, раздумывая о чем-то, и вновь поставил на стол.

– Как дальше жить будем – ума не приложу, – горестно вздохнул он. – Ведь все отберут, подчистую. Могут и в долговое посадить.

– Ты можешь внятно объяснить? – неожиданно для самого себя разозлился Денис. – Без истерик?

Купец еще раз вздохнул, посмотрел мутными глазами на сына и начал рассказывать:

– Прииск купил я год назад, золотой. Хороший прииск. Грамотного инженера возил: должна быть там добыча, и немалая. Ссуду взял в банковской конторе Полякова – под залог всего имущества. А евойный сродственничек, Шнеер Абрашка, меня под монастырь-то и подвел. Купил рядышком участок, пустой, а золотишко у моих работников выменивал – на водку. Управляющего моего подкупил… Шкура продажная! Все обещал, что еще немного – и порода откроется. А я, дурак старый, верил!