"Яд начинает действовать… Поделом тебе, отец!.. Это за то, что ты хотел отнять у меня моего Годэна!" - подумала Мария.
Кто-то бежал по лестнице, в щель стал виден свет. Раздался стук в дверь.
- Сударыня, - послышался голос Луизон.
Мария молчала.
- Ради Бога, отоприте!.. Ваш отец умирает.
Маркиза быстро смяла свою постель и пошла открывать дверь.
- Я легла не раздеваясь и задремала. Что такое?
- Вашему отцу очень плохо… идите скорей!
- Отец, отец! - с отчаянием закричала Мария, - скорей доктора! - и она бросилась вниз по лестнице.
Луизон следовала за ней и задыхаясь проговорила:
- Жак уже поскакал в Компьен.
- Во сколько же времени он доберется туда?
- Часа через два.
Мария наморщилась, как бы показывая свое недовольство, но вместе с тем прошептала:
- Доктор приедет не раньше, как через шесть часов; к тому времени все будет кончено!
Уже при входе в спальню отца Мария услыхала его стоны и ею овладело раскаяние. Она подошла к постели больного; черты его лица страшно изменились; яд уже производил свое разрушающее действие в его организме.
- О, дочь моя, я ужасно страдаю! - воскликнул д‘Обрэ, протягивая руку маркизе.
Его пальцы были скрючены, а ладони покрыты холодным потом.
Если бы у Марии было под руками противоядие, она тотчас же дала бы его отцу, но она даже не слышала о нем, равно как не знала даже имени того яда, который разрушал организм больного. Спасти его теперь можно было лишь ценой откровенного признания, а это значило погибнуть.
- Поздно, - прошептала она, - да и действие средств Экзили ничем нельзя остановить.
Старик начал бредить, он сел на постели и стал что-то говорить, но потом пришел в себя и громко сказал:
- Пошлите гонца в Париж! Я хочу перед смертью видеть своих сыновей.
Мария бросилась на колени перед постелью и стала громко рыдать. Собравшиеся слуги высказывали свое участие и жалели бедную маркизу.
Беспокойство больного увеличивалось; применялись всевозможные домашние средства, но безуспешно.
- Приди ко мне, дитя мое, - прохрипел старик, - пусть твоя головка покоится на моей груди!.. Ах, милое мое, дорогое дитя. Мы были так счастливы в последнее время; твое присутствие так украшало этот тихий замок; и теперь я должен расстаться с собой, когда все шло так хорошо!..
- Мы не расстанемся, отец, - крикнула маркиза, ломая руки. - Бог сохранит Вас!
- Нет, я чувствую приближение смерти, - простонал д‘Обрэ, - мои члены уже немеют, меня пронизывает страшный холод, голова горит, мной овладевает ужасная слабость, глаза застилаются черной пеленой. Я умираю!
Маркиза чувствовала, что руки, обвивавшие ее шею, слабеют. Вдруг потухающий взор старика остановился на дочери и он шепнул ей:
- Приблизь ко мне свое ухо!..
Мария приложила свое ухо к губам отца.
- Избегай Сэн-Круа… - глухо прохрипел старик.
Вдруг его взгляд расширился, голова запрокинулась назад, правая рука судорожно подернулась и все тело тяжело опустилось на постель.
Мария наклонилась к отцу, а затем беззвучно проговорила.
- Он скончался…
Последние слова отца убили в ней всякое раскаяние и, не зная, что делать и как выразить свое горе, она сочла за лучшее упасть в обморок. Ее унесли наверх и положили в постель.
- Не понимаю, - пробормотала маркиза, очутившись одна, - я думала, что яд действует быстрее.
Часы пробили шесть.
- Он шесть часов боролся со смертью, - продолжала она шепотом, - надо будет увеличить дозу.
В часовне замка зазвонили в колокол. Мария поднялась, спрятала склянку с ядом в шкаф, среди кружев и лент, и пошла вниз. Она вошла в переднюю одновременно с небольшим господином. Последний вежливо поклонился растроганно протянул маркизе руку и тихо проговорил:
- К сожалению я прибыл слишком поздно.
Мария прижала платок к глазам и прошептала:
- Благодарю Вас, доктор.
Маленький человек был доктор из Компьена, по фамилии Лафрен; он постоянно лечил старика д‘Обрэ.
Марией снова овладело беспокойство. Не зная признаков отравления, сбитая с толку действием яда, которое она представляла себе гораздо быстрее и сильнее, она боялась, что откроется какой-нибудь след, могущий возбудить подозрение.
Она вместе с доктором вошла в спальню старика. На столе горели свечи, около умершего стоял священник. Мария опустилась в кресло, но не смела посмотреть на покойника и подняла взор к потолку. Доктор стал исследовать умершего. Что-то он скажет?
Прошло с полчаса, которые показались Марии вечностью. Наконец доктор окончил свое исследование и подошел к молодой женщине; она судорожно сжала платок.
- Я так и думал, - сказал доктор, - апоплексия… удар.
Мария облегченно вздохнула, но ее лицо приняло выражение глубокой скорби. Она искоса посмотрела, как доктор написал свидетельство о смерти, и в душе возликовала - преступление осталось не открытым.
- Все кончено, - прошептала она, - берегитесь теперь, братцы мои милые!
После полудня маркиза совсем успокоилась; она приберегла свои силы к новому испытанию: ей предстояло свидание с братьями.
В то время как она обдумывала малейшие подробности этого свидания, лакей доложил о приходе какого-то молодого человека.
- Он назвал себя Ренэ Дамарр, - сказал слуга.
- Как? Как Вы сказали? - переспросила маркиза, невольно содрогаясь.
- Это - судебный пристав того округа, к которому принадлежит Офмон, - сказал доктор, оставшийся в зале по просьбе Марии, - он приехал, вероятно, для того, чтобы выполнить некоторые формальности; ему придется опечатать комнату умершего до прибытия господ д‘Оорэ, а также он осмотрит тело покойного. Это - очень молодой человек, сын герцога Дамарр.
Маркиза снова заволновалась - это обстоятельство она упустила из вида; вместе с тем ей показалось плохим предзнаменованием, что тот человек, с которым она встретилась в роковой день убийства студента, именно сегодня скова появился на ее пути.
Выйдя в переднюю, маркиза увидела Ренэ Дамарра в сопровождении двух мужчин; он сильно возмужал с тех пор, как его видела Мария, и в чертах его лица выражались энергия и сила воли.
Ренэ вежливо поклонился маркизе и произнес:
- Простите, сударыня, что я беспокою Вас, но мне нужно выполнить некоторые формальности.
- В чем же они заключаются? - с беспокойством спросила маркиза.
- Прежде всего я должен наложить печати на комнату покойного, так как, по имеющимся у нас сведениям, среди бумаг должно находиться завещание господина д‘Обрэ.
Мария с трудом овладела собой. В волнении она не догадалась пойти в комнату отца и пересмотреть его бумаги, чтобы прочитать, а, в случае надобности, и уничтожить этот важный документ. Но теперь было уже поздно.
- Затем, - продолжал Ренэ, - я в присутствии этих двух свидетелей осмотрю тело покойного, чтобы подтвердить причину смерти, установленную врачом.
Маркиза задрожала, но успокоилась на мысли, что, если врач определил смерть от удара, то и судебный пристав ничего не узнает. Откуда у него могут быть познания относительно ядов? Мария решила употребить все усилия, чтобы обворожить молодого человека. Она устремила на него пристальный взгляд, и Ренэ невольно потупился перед ним.
Но уже через несколько минут он, маркиза и понятые вошли в комнату покойного. Там их встретил доктор.
- Этот случай не представляет затруднений, - сказал он, обращаясь к Ренэ, - господин д‘Обрэ скончался от удара.
Судебный пристав подошел к умершему, а затем, после непродолжительного осмотра, вместе с понятыми подписал протокол. Маркиза облегченно вздохнула; но это длилось недолго, так как ею снова овладел испуг. Дело в том, что Ренэ снова подошел к трупу и стал очень внимательно всматриваться в черты лица умершего. Неужели он напал на какой-нибудь след? Странно! Ренэ ощупывал пальцы покойного, и его лицо приняло сосредоточенное выражение. Маркизой овладел страх.
"Берегись, прекрасный герцог, - подумала она, - яды Экзили могут и до тебя добраться!"
Вскоре Ренэ отошел от постели и спросил доктора:
- Вы уже не застали покойного в живых?
- Нет.
- Сколько времени прошло с момента смерти до того, как Вы приехали?
- Так около часа. Не правда ли, маркиза?
- Вы одни были около Вашего отца? - обратился молодой человек к Марии.
- Нет, - с горячностью ответила маркиза, - впрочем да. Когда я дала ему питье, то я была одна с ним.
Ренэ снова подошел к умершему. В эту минуту Луизон вызвала маркизу, которая была очень рада возможности избегнуть неприятных расспросов; хотя ее пугала мысль, что молодой юрист останется наедине с умершим, но она успокаивала себя тем, что протокол уже подписан.
Когда маркиза вышла из комнаты, доктор стал излагать Дамарру состояние здоровья умершего и объяснять причины удара. Молодой герцог почти не слушал его. Он ходил по комнате и внимательно осматривал ее. Вдруг он остановился перед столиком, на котором на серебряном подносе стоял стакан, взял его в руки, посмотрел на свет и спросил:
- Кажется, господину д‘Обрэ давали питье из этого стакана?
- Вероятно! - ответил доктор подходя. - На дне еще осталось несколько капель, а тут заметно, где покойный прикладывал губы.
Ренэ поднес стакан к окну и снова посмотрел на свет; на стенках сосуда виднелся какой-то странный налет. В эту минуту вошла маркиза и, как вкопанная, остановилась на пороге, увидев стакан в руках молодого юриста.
"Какая непростительная неосторожность! - подумала она, - я забыла убрать стакан; видно, что я еще неопытна… Но теперь я все это приму к сведению".