13. Москва. Вторник
Чем ближе к утру, тем плотнее становилась атмосфера ночи, будто скапливаясь под высокими потолками казармы. Казалось, она наливается свинцовыми каплями, чтобы в положенный час ворваться в уши криком дежурного по роте "Паааадддьйййооооммм!!!"
Голос у дежурного злорадный: он воздавал за то, что все ночью спали, а он - дежурный - бодрствовал. Впрочем, избежать этого была одна возможность, и Корсаков знал ее: надо проснуться на миг раньше, чем тишина взорвется от душераздирающего крика!..
Удивительное свойство родного дома: он ощущается на уровне интуиции, подумал Игорь, предчувствуя несладкий миг пробуждения, и распластался на матрасе, а в голове стучала фраза из рекламы "матрас будет всегда принимать форму вашего тела, охраняя ваш сон и ваше здоровье".
"Вы бы лучше придумали матрас, который будет нежно и долго готовить к пробуждению, превращая неизбежное в желаемое. Да, ладно, - решил Корсаков. - Все равно не придумают".
Он перевернулся на спину и подумал, еще не открывая глаз, что пробуждение-то у него сегодня вещее. Вот если бы можно было не просыпаться еще пару лет!
Игорь открыл глаза, понимая, что ничего изменить не сможет. Значит, надо принимать то, что есть: попался он в тот момент, когда согласился выполнить пустячную просьбу Ромы Горошникова. С тех пор все его ближайшее будущее было запрограммировано, и не надо тут сопли разводить!
Корсаков отправился в душ, потом не спеша приготовил завтрак, накрыл на стол и так же неспешно съел все, что приготовил.
Еда худо-бедно отвлекала, а сейчас, прожевав последнее, он снова задумался о том, как обстоят его, Игоря Корсакова, дела.
То, что он еще ни на шаг не приблизился к ответам на вопросы Азизова, журналиста не смущало: работа идет, и всему свое время. Кстати, и Азизов, человек умный, уже намекнул, мол, чудес не ждет. Тоже понимает и состояние дел, и то, что Корсаков, человек известный, не станет попусту тратить время и деньги заказчика. И не будет он, господин Корсаков, делать этого не из глубокой своей порядочности, считал, видимо, Азизов, а потому что понимает: если что - придется отвечать и за потраченные деньги заказчика, и за потерянное время. Ну, вот так как-то…
Со стороны Азизова пока разговор шел только о соавторстве и подготовке диссертации Ойлун, а это будет сделано в полном объеме и в срок.
Беспокоил, и беспокоил сильно, вчерашний разговор с Суровикиным - начальником службы безопасности концерна Азизова. Суровикин хотел получить все, что предназначено боссу, раньше того.
Значит, главный вопрос: с чего у Суровикина такие желания?
Вариантов, конечно, много, но основных два. Первый - проверка по указанию босса. Если Корсаков согласится, и будет безропотно все отдавать Суровикину, значит, может точно так же отдавать и другим. И тогда вывод прост: будем расставаться. Как? Это уже другой вопрос, технический, второстепенный для Азизова, и жизненно важный для Корсакова.
Второй вариант: Суровикин действует втайне от своего нынешнего босса. Но тогда, у него есть уже второй хозяин, который для него стал важнее хозяина формального.
Корсаков набросил куртку и отправился курить на лоджию.
Он оперся на ограждение и с наслаждением затянулся, пробегая взглядом по дому напротив. В одном из окон видна была молодая женщина с мокрыми волосами. Из одежды на ней присутствовал один только халатик, и Корсаков знал: под халатиком - больше ничего, а в ванной комнате хозяйки - явно не муж: слишком уж довольное и хитрое лицо у этой приятной бабы!
Корсакову показалось, мысли его приняли правильное направление, как вдруг он по какой-то странной причуде подумал, что и за ним кто-то точно так же может сейчас наблюдать. Например, снайпер.
"Тьфу ты, совсем с ума сошел!" - решил Корсаков и, швырнув недокуренную сигарету, вернулся в комнату.
Вдруг ему привиделся совершенно другой Игорь Корсаков - спокойный, уверенный в себе, одетый солидно, выбритый, причесанный. И, в отличие от своего обеспокоенного двойника в потертых джинсах, тот, важный Корсаков, сидел в кресле и гнусным голосом спрашивал: а что это мы забыли про Небольсина?
А Корсакову ответить оказалось нечего: в самом деле, он только сейчас вспомнил об этом человеке, хотя переоценить возможности того просто невозможно. Во всяком случае, разговор с Небольсиным никак не будет лишним.
Познакомились они - Корсаков и Небольсин - летом 2008-го, и свело их вместе дело о фиктивном наследнике последнего российского императора, на роль которого вели "вслепую" простого школьного учителя Петю Лопухина.
Афера готовилась грандиозная, и, удайся она, образ России существенно померк бы даже в представлениях тех, кто ей симпатизировал. Сложности добавляло и то, что в историю были втянуты многие известные россияне, тонко "заряженные" на "постижение исторической правды". Тогда пришлось объединяться разным силам ради единой цели. Среди них оказались и Корсаков с Небольсиным.
После окончания дела они несколько раз виделись, потом стали только перезваниваться, но добрые отношения сохранили.
Именно к Валерию Гавриловичу Небольсину и обратился Корсаков.
Еле дозвонился: как-никак - новогодние вакации, и помощник, бравший трубку, каждый раз вежливо обещал "доложу при первой возможности". После нескольких часов ожидания Корсаков озверел и, когда помощник в очередной раз начал обещать, взорвался:
- Молодой человек, я с Небольсиным хочу поговорить не о видах на грибы в этом году, и дело мое важное, поняли?
"Молодой человек", чувствовалось, вышколен. Он все так же вежливо продолжил давать обещания, но Корсакова уже понесло, и он снова перебил:
- Дружок, ты хочешь, чтобы я до Валеры прорывался с помощью Серовой?
Наступила пауза: "Дружок" решал сложную задачу. Если звонивший прохиндей называет фамилию Серовой в таком разговоре, значит, имеет на это права. Если же он имеет права и позвонит Серовой, - а Серова это вам о-го-го - то он, "дружок", окажется в дурацком положении.
И помощник Небольсина сдался:
- Я попробую вам помочь.
- Ты лучше, себе помоги, - огрызнулся Корсаков.
До КПП загородного коттеджного поселка Игорь добирался на автобусе, а в будке, едва он вошел и назвал фамилию, его уже ждали. Видимо, тот самый "дружок", решил гость, и не ошибся.
По дороге к коттеджу Небольсина помощник окольно пояснил свое поведение:
- Врач требовал в эти дни не беспокоить шефа. Валерий Гаврилович после болезни.
Корсаков хотел спросить, что за болезнь, но не решился: несолидно как-то, будто бабе о болячках. Захочет - сам скажет.
Небольсин выглядел бодрым, хотя и немного уставшим. Обнимая гостя, поинтересовался:
- Как дела, чародей пера?
Корсаков, вешая куртку, ответил:
- Как говорится, перо до больницы доведет.
Небольсин, кивнув помощнику, видимо, в сторону кухни, уточнил:
- Ты в каком смысле "перо" упоминаешь?
Оба - выкормыши улиц - знали, что шпана и приблат-ненные называют "пером" финку.
- Да вроде вляпался я, - признался Корсаков.
Кивнув, хозяин уточнил:
- Ты голоден?
А потом изложил программу вечера:
- Сейчас в баньку, пока стол готовят, а потом и к разговору приступим.
Правда, сам Небольсин в баньку вошел ненадолго, больше сидел в предбаннике со стаканом чая. На вопрос Корсакова ответил коротко, с недовольством:
- Да приболел я тут, так сейчас все оберегают.
На что вышедший вместе с Корсаковым банщик невозмутимо заметил:
- Дурак ты, Гаврилыч, потому что оттуда, - он повел бровями кверху, - дороги нет.
Разговор начали только в кабинете Небольсина. Слушал он внимательно, ничего не записывая, но, как потом стало ясно, запоминая все до мелочей. Выслушав, констатировал:
- Насчет диссертации - это блесна, и ты ее заглотил.
- Заглотил, - согласился Корсаков.
- Азизов - такой же Азизов, как я - Джигарханян, - зашел с другого края Небольсин. - В его имени правда - только само имя - Тимур. Это - от рождения. Тимур Борисович Макаров. Отец у него русский, мать - на четверть узбечка, и - все! Никакой Евразии. Сменил отчество и фамилию в середине девяностых. Говорят, будто оказался среди тех, кто дефолт девяносто восьмого готовил и использовал. В общем, после этого стал наш Тимур расти, матереть и вырос в волка.
На последних словах в интонациях Небольсина переплелись и злость, и какая-то опаска.
- Сильно заматерел? - поинтересовался Корсаков, потому что ему такое положение нравилось все меньше и меньше.
- Это - как смотреть, - ушел от ответа Небольсин. - Стал он, сменив отчество и фамилию, "евразийцем".
- Слушай, Валера, а кто это такие, если всерьез, без дураков?
- Без дураков у нас теперь даже рыбу не ловят, - хохотнул Небольсин. - Если серьезно, они и сами толком не могут договориться между собой, что такое "евразийство". Я тоже пробовал понять, но…
Небольсин шутливо повертел рукой в воздухе:
- Этакое интеллектуальное движение из Евразии в Азиопу, - пошутил он.
- Что-то вроде одной из постсоциалистических теорий взбесившихся доцентов? - повторил Корсаков где-то услышанную фразу.
- Ну, почему "постсоциалистических"? Это более давнее.
- С присоединения Средней Азии? - высказал версию Корсаков.
- Ну, как тебе сказать? - задумался Небольсин. - Ты слышал такую фамилию - Платов?