Но Алан, измученный болью и усталостью, только огрызнулся в ответ:
- Не за что меня благодарить! Ваш план очень скоро стал важным, не так ли? Я вернулся в Париж и был арестован 20-го вечером. В тот же вечер вы получили ожидаемый приказ императора, но куда более трудный, чем вы рассчитывали. "Найдите капитана Перережь-Горло за семь дней".
Вы знали, что это абсолютно невозможно. Но император ждет, чтобы ему повиновались, - вам бы пришлось несладко, если бы вы не выполнили приказ. Для вас не имело никакого значения, кто в действительности капитан Перережь-Горло. Вам был нужен всего лишь козел отпущения - кто-то, кого, ко всеобщему удовлетворению, можно было бы представить как английского агента, закалывавшего часовых по приказу Питта. И вы могли сразу же предъявить жертву в качестве доказательства вашей великой проницательности, верно?
- Да, - спокойно ответил министр полиции.
Алан продолжал говорить, словно не будучи в состоянии остановиться:
- Мышь была в ваших лапах. Вы могли позволить ей немного побегать, прежде чем кот прыгнет. "Видите, - сказали бы вы тогда, - я все время подозревал, что этот виконт де Бержерак - капитан Перережь-Горло. Я предоставил ему возможность выдать себя - столь тщательно охраняемый, он не мог принести нам никакого вреда, - и в итоге он себя выдал. Убейте его и поблагодарите меня за этот подарок!" Разве это не правда?
- Правда, - столь же спокойно отозвался министр.
- Но это не имеет значения, - закончил Алан. - Всех деталей я не знаю и никогда не знал…
- Да, всего вы не знали, - согласился Фуше, поджав губы. - Льщу себя надеждой, что эти детали оказались более эффективными, чем вы думаете. Исключая нескромность моей супруги…
Ида де Сент-Эльм расхохоталась.
- Вашей супруги! - воскликнула она. - И это говорит властелин судеб, заставляющий чужих жен служить своим интересам!
- Умоляю вас, дорогая мадам, соблюдать осторожность, - произнес Фуше мягким и даже любезным тоном, однако сразу же заставившим Иду прекратить смеяться.
- Разве вам не кажется это комичным?
- Нет, - ответил министр полиции.
- Простите! - заговорил Алан, вновь приобретший контроль над собой и испытывающий чувство стыда. - Мне не следовало болтать об этом, министр. Я сознательно влез к вам в западню, так что мне не на что жаловаться. Давайте покончим с этим, а я постараюсь показать, что умею проигрывать.
Ветер свистел вокруг утеса. Фуше, подняв плечи, не сводил с Алана странного взгляда.
- "Умею проигрывать", - повторил он. - Истинный англичанин, разрази меня Бог!
- Ну а что вы хотите, чтобы я сказал? - осведомился Алан. - Разве есть причина, по которой мы должны таить злобу друг на друга?
- Ален, я ничего не таю против тебя! - воскликнула Ида. Она смягчилась, увидев врага бледным и беззащитным. - Если я что-нибудь могу для тебя сделать…
- Да! Пусть мне позволят повидать Мадлен, прежде чем…
- Ах, так ты хочешь повидать ее?! - взвизгнула Ида.
- О боже! - вздохнул Алан. - Почему мы должны вести себя как дети, стоит лишь чуть задеть нашу гордость? А вы, министр? Как вы поступите теперь, когда я вновь нахожусь под вашей заботливой опекой? Куда вы меня поведете?
- Мы пойдем в павильон, - невозмутимо ответил Фуше.
- В какой павильон?
- В императорский, - объяснил Фуше, - который находится прямо за вами. Очень скоро, месье, вы встретитесь с человеком, которого столь вежливо именовали "Бони". Я бы не позволил себе подобной фамильярности с императором.
У Алана вновь закружилась голова.
- Послушайте, к чему эта комедия? Вы заполучили меня, но должны ли вы представлять вашего арестованного в цепях, словно пленника во время римского триумфа?
- Да, должен! - резко ответил Фуше. - Я обещал императору, что этим утром ему представлю капитана Перережь-Горло. Думаю, его величество будет удивлен, узнав, кто в действительности пытался разрушить его Великую армию.
- Нет! - воскликнул Алан. - Будь я проклят, если подчинюсь этому! Я виновен в шпионаже и никогда этого не отрицал. Но я не капитан Перережь-Горло, и вам это отлично известно! Если вы думаете, что вам удастся пустить императору пыль в глаза, изящно выставив меня жертвой вашей проницательности…
Министр полиции смотрел прямо на него.
- Откуда вы знаете, что я намерен делать? - спросил он. Конечно, Фуше не прокричал эти слова - с его слабым горлом он не был способен прокричать что бы то ни было. И все же, когда он выпрямился, устремив на Алана леденящий кровь взгляд широко открытых глаз, эффект был именно такой.
Игра не была окончена. Что-то еще - разумеется, не худшее, чем уже случилось, потому что это было попросту невозможно, - пряталось в темном углу, готовое внезапно обрушиться из засады. Министр полиции явно располагал еще одним тузом в рукаве.
Ветер трепал его поношенную одежду и помятую шляпу. Словно впервые осознав, что они стоят на сквозняке (возможно, так оно и было), Фуше повернулся и притронулся к руке Иды.
- Вы, дорогая мадам, пойдете с нами.
- Я? - изумленно воскликнула Ида. - В павильон?
- Право, мадам, не в первый раз особа вашего пола тайно посещает павильон. А ваша внезапная девичья скромность как-то плохо сочетается с вашим капором. Будьте любезны составить мне компанию!
Он увлек ее в сторону открытого пространства. Ошеломленный Алан мог только последовать за ними.
- Но павильон закрыт! - протестовала Ида. - Император на параде! Слышите музыку? Эти смотры длятся часами!
- Дорогая мадам, поимка капитана Перережь-Горло и прекращение угрозы всей армии - дело такой важности, что императору пришлось бы оставить даже поле битвы. Он обещал передать командование окончанием парада своему другу маршалу Бертье. Вы, кажется, наслаждаетесь, присутствуя при конфликтах?
- Конфликтах?
- Жажда битвы, - снисходительно улыбнулся Фуше, - постоянно обуревает вас, не так ли? Ну тогда радуйтесь! Очень скоро, мадам, я обещаю вам продемонстрировать такой конфликт, какой вам не часто доводилось видеть! А, вот мы и пришли!
Они вышли на открытое пространство и свернули к распахнутым воротам в ограде павильона. У ограды стоял высокий деревянный столб, к которому была привязана лошадь с простым седлом. За воротами беседовал с часовым скромный на вид человек в добротном темном костюме с белыми кружевными манжетами.
- Месье, - обратился он к министру полиции с обеспокоенным выражением лица, - у меня есть приказ императора впустить вас внутрь, где к вам вскоре присоединится его величество. Но в павильоне некому вас принять, даже оконные занавески не успели отодвинуть, и…
- Мой дорогой месье де Менваль, - любезно ответил Фуше, - пусть это вас не волнует. Мы не хотим привлекать никакого внимания, а тем более собирать здесь толпу. Пусть занавесы останутся задвинутыми. В доме есть свет?
- Да, я оставил зажженный канделябр в фойе. Но мне нужно скакать на парад. - Менваль кивнул в сторону привязанной лошади. - Где его величество сможет найти вас?
- Думаю, комната Совета подойдет лучше всего. Я имею честь, месье, представить вам мадам Иду де Сент-Эльм и месье виконта де Бержерака.
- Очень рад! Но, месье, что здесь происходит?
Фуше повернулся к Иде и Алану.
- Прошу вас, - пригласил он.
Часовой отдал честь. Когда они шли по усыпанной гравием дорожке к двери в длинной стене павильона мимо ограды и походной кухни, Алан успел заметить только маленький декоративный пруд, в котором плавали два черных лебедя. Они вошли внутрь, и Фуше закрыл за ними дверь.
Воздух в большом фойе, освещенном только стоящим на столе канделябром с пятью свечами, был удушливым и спертым. Фуше гулкими шагами двинулся к двери в комнату, откуда, если отодвинуть оконные занавески, открывался вид на море с виднеющимися вдали скалами Дувра.
- Менваль, - объяснил министр полиции, закрывая за ними дверь комнаты, - личный секретарь императора, в отличие от его служебного секретаря, генерала Дюрока. Он очень скромен, но нам не нужно его присутствие.
Ни Ида, ни Алан не обратили внимания на его слова. Они находились в орлином гнезде императора.
В просторной комнате с высоким потолком, которую пламя свечей словно уменьшало в размерах, явственно ощущалось присутствие императора, как будто он уже вернулся с парада.
На стенах, оклеенных серебристо-серыми обоями, не висело ничего, кроме карты английских и французских портов на обоих берегах Ла-Манша. Зато потолок был расписан весьма оригинально: на фоне лазурного неба орел в облаках из настоящего листового золота изображал императора, чья звезда предписывала ему обрушить громы и молнии на Англию.
Фуше направился к столу, покрытому зеленым сукном. Помимо стоящего около него просторного стула в чехле из зеленого сафьяна, в комнате не было больше никакой мебели.
- Наконец-то, - заговорил министр полиции, поставив на стол канделябр и положив рядом с ним цилиндр, - я могу выполнить данное себе обещание - позволить себе роскошь говорить свободно и прямо.
Ида со все большим беспокойством оглядывала комнату, словно от нее исходила угроза.