* * *
К удивлению Авла, им с Монтаном пришлось не идти, а ехать. Каждому из римлян предоставили по низкорослой лошадке, вещи погрузили на мула. Куда они ехали, никто не говорил. Напрасно Авл прислушивался к разговорам даков (он уже более или менее понимал их язык, но сам никогда не говорил – делал вид, что не усвоил ни слова). Спутники Бицилиса как цель путешествия называли только одно слово – "дорога".
Накануне ночью прошел снег, но сейчас небо сверкало чистейшей синевой, и на его фоне склоны гор с темными, обсыпанными искристо-белым елями, поражали дикой красотой. У подножия хребта еловые леса сменились буковыми. Голые ветви деревьев в предчувствии весны сделались фиолетовыми.
"Дорога! – мысленно издевался Авл. – Дорога – это мощеная, прямая, ровная… А не козья тропа по вершине хребта…"
Все время то по вертикали приходится идти, то сползать вниз – в очередную долину. Только на первый взгляд горы вокруг казались необитаемыми: то там, то здесь на какой-нибудь удобной терраске располагался неказистый домик, а рядом – навесы с хранилищами и небольшой мастерской. Порой над зеленью лесов поднимались стены какой-нибудь каменной твердыни. Поначалу Авл думал, что это натыканы повсюду наблюдательные башни, но Адонис утверждал, что обычно это жилище какого-нибудь пилеата: вернувшись из грабительского похода, он непременно ставил высокую башню. Чем башня выше, тем, значит, пилеат богаче. Хотя, конечно, никто не исключал, что с высоты ведется наблюдения за тропками и ближайшими землями.
Путники пересекли ложе какой-то очередной шумливой речки – с макушки горы надзирала за путниками дакийская крепость, снизу она казалась крошечной.
"Странная гора", – отметил про себя Авл.
Будто огромный меч рассек серую плоть камня, и кровь до сих пор продолжала сочиться из раны. Кровавая скала. Сейчас среди голого пейзажа, когда у подножия буковый лес еще не начинал зеленеть, скала эта выглядела особенно зловещей. Наперерез Бицилису и его людям спустились из крепости трое – худой высокий парень лет двадцати с небольшим, в посеребренном шлеме, формой напоминающем морскую раковину, и в чешуйчатом нагруднике, но при этом носивший военный римский пояс и гладиус у правого бедра. С ним были два ополченца – с длинными буйными волосами, в льняных рубахах и дакийских штанах, похожих на восточные шаровары, оба вооруженные луками и кинжалами.
Парень в шлеме о чем-то переговорил с Бицилисом, и странная троица вновь полезла на свою верхотуру. Авл рассчитывал, что цель путешествия – это крепость на скале, но ошибся. Перекусив и отдохнув часок, отряд двинулся дальше. Вечером встали лагерем на берегу бурной речки там, где она образовывала небольшой водопад. Неподалеку располагалась хижина – но она была столь мала, что хозяева смогли приютить под кровом лишь Бицилиса. Остальным пришлось ночевать снаружи.
За трапезой у костра Адонис сообщил все, что удалось разведать:
– Траян побил их, представляете? Но и варвары в Мезии здорово порезвились. Ничего, Траян скоро доберется до самой Сармизегетузы – вот увидите! Может, он уже в ближайшие дни здесь появится.
– Лучше скажи, как называется та крепость на скале, – сказал Монтан, кивнув в темноту.
Если б было светло, крепость на скале все равно была бы видна, хотя отошли они уже изрядно.
– Как? Красная скала – вот как, – сообщил Адонис. – Командует в ней Таур, царев любимец. Крепость эту никому не взять.
– Кто бы сомневался! – согласился Монтан. – Но и народу там, судя по всему, немного внутри. Крепость-то невелика.
– А ты попробуй туда заберись, – хмыкнул Адонис.
* * *
Траяна ни Авл, ни его спутники не увидели. Зато через два дня пути появились пленные с эскортом. Пленники – все избитые, в грязных туниках, закутанные в какое-то рванье, у многих почернели пальцы на руках и ногах – обморозили в долгом пути.
– Римские солдаты, теперь рабы, – сообщил Адонис и кинулся расспрашивать. Надсмотрщики пытались его отогнать – но какое там, он сумел пролезть к несчастным и вскоре вернулся с новостями: – Все они из Малой Скифии, захвачены Сусагом и переправлены на северной берег. Децебал выкупил всю добычу у Сусага. И пленных – тоже. Теперь их пригнали сюда. Поначалу везли на повозках, значит, очень торопились доставить. Все – военные, бывшие ауксилларии.
– Интересно – зачем они понадобились Бицилису? – спросил вроде как сам у себя Авл.
– Строить плотину. Мы – проектировать, они строить. – У Адониса на все имелся ответ.
Уже в сумерках небольшой караван обогнул подножие очередной горы. Наверху виднелся городок на скале – расположенный на нескольких террасах, он был защищен с одной стороны каменной стеной, а с другой прижимался к горному склону. Там и здесь в воздух поднимались столбы дыма. Похоже, в этом горном поселении было полно мастерских. Кроме домов, что находились под защитой стен, виднелись другие, на открытых террасах.
– Это что, столица? Сармизегетуза? – затаил дыхание Адонис.
– Нет, вряд ли… – пробормотал Монтан не слишком уверенно.
– На обычную дакийскую крепость тоже не похоже, – с видом знатока заметил Адонис.
Они смотрели наверх, гадая, в самом ли деле они проникли в сердце Дакии, или это очередной город-крепость, укрытый в здешних местах с особой целью?
Так и не придя ни к какому выводу, они двинулись дальше, подгоняемые окриками Бицилиса.
* * *
До темноты отряд так и не сумел обогнуть гору, пришлось заночевать в одном из поселков на каменной террасе. В этот раз Авлу и его товарищам удалось устроиться на ночевку в жилище, а пленных разместили под навесом хранилища. Хозяева накормили всех путников просяной кашей. Авл настолько устал, что, едва покончив с едой, тут же провалился в сон. Снился ему восточный город, лавочка, и за прилавком он лично, Авл Эмпроний. Чем торговал во сне Авл, разобрать не удалось. А вот покупателя запомнил. Подошел к его прилавку широкоплечий красавец в доспехах, настоящий Геркулес. Вскинул руку в приветствии, улыбнулся.
– Я – Гай Осторий Приск, военный трибун, убитый по твоему доносу, – сказал с улыбкой. – Жду тебя на берегах Стикса, Авл… Скоро…
Бывший доносчик проснулся весь в поту.
– Плохой сон? – спросил Монтан.
Судя по всему, он давно проснулся и успел уже раздобыть кипятка для завтрака.
– Ну да, плохой… – подтвердил Авл.
– Здесь такое место – для вещих снов. Мне приснилось, что меня убивают.
* * *
Через час после рассвета Бицилис поднял свой караван, и к полудню они наконец достигли нужного места.
– Вот здесь! – указал Бицилис на горную речку, не слишком бурную, зато глубоко прорезавшую горный склон. – Воду отвести в сторону. Дно обнажить.
– Зачем? – Авл провел по мокрым камням ладонями, пытаясь оценить, насколько податлива порода.
– Дно обнажить, – повторил Бицилис без всяких объяснений.
– Выполним! – не стал спорить Монтан.
И, прихватив ящик с инструментами, тут же полез в реку измерять глубину. Его чуть не снесло потоком. Он выбрался на берег и велел привязать себя к ближайшему стволу ели ремнем. После чего опять ринулся в воду. Вода была неглубока, в лучшем случае, доходила Монтану до груди. Сделав замеры, фабр тут же принялся на плоском камне зубилом размечать чертеж плотины.
Римлянам (грек Адонис давно считал себя таковым) отвели маленький деревянный домишко, прилепившийся к одному из каменных уступов. Пленных же держали в клетках, которые, правда, накрывали на ночь кожами, чтобы защитить от дождя.
– Они что, скот? – спросил Монтан, глядя, как загоняют в клетки уставших после долгой дороги людей.
– Парням повезло, что их не принесли в жертву здешнему Арею, оставили в живых, – отозвался Адонис.
– Чем быстрее построим плотину, тем быстрее покинем эти треклятые горы, – пресек все споры Авл.
Начинало смеркаться, Монтан установил по краям чертежа четыре факела. После чего достал восковые таблички и стал делать подсчеты потребного для работы материала – дерева и камня.
Авл развел костер и принялся готовить кашу. Смотрел на огонь и хмурился. Близость от Сармизегетузы (а он был уверен, что они находятся где-то недалеко от столицы) внушала ему лишь тревогу.
Адонис же прикидывал, что можно купить на обещанные денарии.