Дамкин. У меня есть такое свойство: когда я влюблен…
Арбенин. Все это я знаю. Вы получили от нее письмо?
Дамкин. Да!
Арбенин. Мы тоже.
Дамкин. От кого?
Арбенин. От нее же!
Дамкин(спокойно). Это ерунда.
Журочкин. Как ерунда?
Дамкин. Это вас разыграли.
Журочкин. Почему вы так думаете?
Дамкин. Потому что она мне письмо прислала! При чем тут вы? Не понимаю… Идем, Маруся! Да не вырывайся, детка. У меня есть такое свойство: если я влюблен, от меня не уйти.
Маруся бежит.
(С хохотом гонится). Убежать думает, потешная. У меня зубы стальные!
Арбенин(гонится). Нет, стойте, надо выяснить!
Журочкин. Стой! Я сейчас ее осрамлю!
Убегают. Входят Кофейкина, Бойбабченко, Гогенштауфен.
Гогенштауфен. Ах, почему, почему вы думаете, что она может быть здесь! Значит, вы тоже верите, что она сама написала эти письма?
Кофейкина. Смотри, смотри на него!
Гогенштауфен. Вы что-то знаете, но скрываете от меня.
Кофейкина. Слушай, слушай его!
Гогенштауфен. Ну, конечно, вы переглядываетесь! Вы знаете, что она вовсе не такая, какой притворяется. Я все понимаю.
Кофейкина. Чувствуешь, Бойбабченко, как ей легко, Упыревой-то? Видишь теперь? С толку сбить человека, который влюблен, совершенно просто. Нету такой подлости, которой он не поверил бы насчет своей девушки. Ох, путаные люди!
Бойбабченко. Верно, матушка, верно. Я в счастливом возрасте, голова у меня ясная, страстями не затуманенная. Я так им возмущаюся!
Гогенштауфен. Что же вы скажете – она подделала письма? Упырева подделала ее почерк? Марусин почерк? Ерунда!
Кофейкина. Это дело второстепенное, как она послала письма. Важно, что она это сделала, и тебя надо с Марусей помирить. Твой проект…
Гогенштауфен. А ну его к черту, мой проект!
Кофейкина. Видишь, Бойбабченко?
Бойбабченко. Вижу и возмущаюся.
Кофейкина. Счастье, что я здесь. А не будь меня… Ах, страшно подумать!
Гогенштауфен. А где она пропадает, Маруся-то ваша? На работе нет, дома нет, где она? У одного из них? Ха-ха!
Бойбабченко. Опомнись, безумный!
Гогенштауфен. Вообще мне все это совершенно безразлично, и я иду домой.
Бойбабченко. Опомнись, идол! Опомнись, аспид! Ну куда ты пойдешь?
Гогенштауфен. Где она пропадала целый день?
Бойбабченко. Известно где! Не знаешь, что ли, нашу сестру? Сидела весь день у подруги какой-нибудь да плакала.
Гогенштауфен. А вечером сюда? Куда звала этих…
Кофейкина. Не капризничай! Да, вечером сюда. Ее, конечно, вызвала сюда по телефону Упырева. Вон она, Упырева. Стой здесь! Бежим, Бойбабченко! Стой здесь, Гогенштауфен, никуда не уходи, надо выследить, куда она бежит!
За сценой начинает петь хор цыган.
Гогенштауфен. Я пойду домой.
Кофейкина. Перестань, стыдно.
Бегут.
Гогенштауфен(садится на скамейку). Я целый день ничего не ел. Но теперь очень спокоен. Пожалуйста, я останусь. Я очень рад, когда смогу ей высказать в лицо все, что следует. Я очень рад, что я не волнуюсь, что за день перекипел. Я, когда волнуюсь, говорю нескладно, а сейчас я холоден и могу… Вон она! (Вскакивает.)
Вбегает Маруся.
Маруся. Помоги мне, если хоть что-нибудь помнишь. Ты меня ругал, но будь товарищем! Может быть, я виновата…
Гогенштауфен. Ага, признаешь!
Маруся. Но ведь я не нарочно!
Гогенштауфен. Еще бы, еще бы!
Маруся. Ты, бывало, уснешь, я на тебя смотрю и пропадаю, так я тебя жалею, люблю. Ведь у каждого человека есть свои плохие свойства, прости мне, если я такая плохая, помоги, пусть все будет по-старому! Даже не надо по-старому, только проводи меня домой.
Гогенштауфен. Зачем? У вас есть трое провожатых! Если у вас такой темперамент…
Маруся. Опять это проклятое слово! Мало того, что ты его мне в письме написал, ты его еще повторяешь…
Гогенштауфен. Я тебе не писал.
Маруся. Не ври!
Гогенштауфен. Вы выдумали это письмо, чтобы разделаться со мной.
Маруся. Я…
Вбегает Дамкин.
Дамкин(хохочет). Четвертый! Ну, Маруся! Я об такой девушке всю жизнь мечтал! Идем!
Маруся. Ну, ладно. Идемте. (Идет.)
Дамкин. Ха-ха-ха! У меня потрясающая новость – в меня Маруся влюбилась! Рассказал бы, да некогда, ее вести надо. Вот, почитайте-ка письмо от нее. Завтра в обеденный перерыв забегу рассказать подробности. Маруся! Погоди! Маруся! (Бежит.)
Арбенин(пробегает через сцену следом). Нет, вы не уйдете!
Журочкин. Подождите… Подлая! (Пробегает.)
Упырева(мчится следом). Так ее! Крой! Рви! (Убегает.)
Вбегают Бойбабченко, Кофейкина.
Кофейкина. Видел ее?
Бойбабченко. Помирился? Чего молчишь?
Гогенштауфен. Я иду домой.
Кофейкина. Погоди, не ругай его. Это я виновата. Ящик с тобой?
Бойбабченко. В корзинке.
Кофейкина. Мчись следом за ними! Не спускай глаз с Дамкина! На тебе ответственность! Не то страшно, что он хвастает, будто всех женщин покоряет, а то страшно, что они ему в конце концов действительно покоряются!
Бойбабченко. Ну, меня ему не покорить.
Кофейкина. Не о тебе и речь! Беги.
Бойбабченко. Бегу! (Убегает.)
Кофейкина. Стыдно тебе! Мы столько труда потратили, сколько мелких чудес извели, чтобы девушку к тебе направить, а ты ее врагам выдал?
Гогенштауфен. Они ей не враги!
Кофейкина. Ох, стыдно тебе, стыдно!
Гогенштауфен. Чего стыдно! Ну вот, смотрите – письмо. Кто его мог написать, кроме нее? Почерк ясный. Читайте: "Обязательно приходите восьмого июня в парк, в шесть часов вечера. Любви не прикажешь. Любовь победила. Молчи со мною о письме. Мне стыдно. Твоя навек Маруся".
Кофейкина. Моя вина, что я эту пустую задачу до сих пор не разрешила. Забыла я, что ты человек влюбленный, а стало быть, тупой и жестокий. А о своем письме к Брючкиной забыл? А о своем письме к Марусе?
Гогенштауфен. Я не писал никаких писем.
Кофейкина. Не хотела я с этим возиться, энергию тратить, да придется. Сейчас я эту пустую задачу решу. (Оглядывается.) Гляди сюда.
На стене между колоннами плакат – точное повторение того, который диктовала Упырева Марусе. Плакат ярко освещен изнутри.
Это вот диктовала она Марусе? Это?
Гогенштауфен. Да.
Кофейкина свистит. Правая половина плаката гаснет. Остаются слова:
Обязательно приходите
восьмого июня в парк
в шесть часов вечера
Любви не прикажешь
Любовь победила
Молчи со мною о письме
Мне стыдно
Твоя навек
Маруся.
Гогенштауфен. Будь я трижды рыжий! А почему три письма?
Кофейкина. А потому, что писала она чернилами на целой стопе. А бумага, знаешь, у нас какая? Вроде промокательной. Вот и промокло на три экземпляра. Все просто.
Гогенштауфен. Я того… этого…
Кофейкина. А от тебя письма она на машинке печатала. Из того простого расчета, что Брючкина любому письму поверит.
Гогенштауфен. А Маруся? Это…
Кофейкина. А Маруся, может, и опомнилась бы, но как увидела тебя в объятиях у Брючкиной… Рассчитала точно Упырева-то. И письмо от тебя она, конечно, послала грубое, чтобы ошеломить! Эх!
Гогенштауфен. А я того… дело еще запутал… Марусю выругал… Она пошла… Надо бежать – ноги не идут… Я целый день не ел… Все еще ухудшил! Я-то…
Кофейкина. Сядь, успокойся! Ну-с! Сейчас в ваши запутанные дела я вмешаюсь. Чуда тут нет особенного. В вас сталкивается ряд энергий и происходит путаница. А во мне одна энергия, простая, ясная. Для начала сброшу я, братец, маску. Пока я от Упыревой пряталась, пока я следила, так мне было удобней. Теперь я иду в открытую!
Свистит. Яркая вспышка пламени. Кофейкина ударяется о стенку и превращается в молодую девушку. Одета она просто, на груди значок ГТО.
Гогенштауфен. Кто это?
Кофейкина. Я, дорогой.
Фавн. Волшебница!