Да здравствуют бабы,
торговки салатом,
под стать баобабам
в четыре обхвата!Базары – пожары.
Здесь огненно, молодо
пылают загаром
не руки, а золото.В них отблески масел
и вин золотых.
Да здравствует мастер,
что выпишет их!1958
ОДА СПЛЕТНИКАМ
Я сплавлю скважины замочные.
Клевещущему – исполать.
Все репутации подмочены.
Трещи,
трёхспальная кровать!У, сплетники! У, их рассказы!
Люблю их царственные рты,
их уши,
точно унитазы,
непогрешимы и чисты.И версии урчат отчаянно
в лабораториях ушей,
что кот на даче у Ошанина
сожрал соседских голубей,
что гражданина А. в редиске
накрыли с балериной Б…Я жил тогда в Новосибирске
в блистанье сплетен о тебе.
Как пулемёты, телефоны
меня косили наповал.
И точно тенор – анемоны,
я анонимки получал.Междугородные звонили.
Их голос, пахнущий ванилью,
шептал, что ты опять дуришь,
что твой поклонник толст и рыж,
что таешь, таешь льдышкой тонкой
в пожатье пышущих ручищ…Я возвращался.
На Волхонке
лежали чёрные ручьи.И всё оказывалось шуткой,
насквозь придуманной виной,
и ты запахивала шубку
и пахла снегом и весной.Так ложь становится гарантией
твоей любви, твоей тоски…Орите, милые, горланьте!..
Да здравствуют клеветники!Смакуйте! Дёргайтесь от тика!
Но почему так страшно тихо?Тебя не судят, не винят,
и телефоны не звонят…1958
БАЛЛАДА ТОЧКИ
"Баллада? О точке?! О смертной пилюле?!"
Балда!
Вы забыли о пушкинской пуле!Что ветры свистали, как в дыры кларнетов,
в пробитые головы лучших поэтов.Стрелою пронзив самодурство и свинство,
к потомкам неслась траектория свиста!
И не было точки. А было – начало.Мы в землю уходим, как в двери вокзала.
И точка тоннеля, как дуло, черна…
В бессмертье она?
Иль в безвестность она?…Нет смерти. Нет точки. Есть путь пулевой -
вторая проекция той же прямой.В природе по смете отсутствует точка.
Мы будем бессмертны. И это – точно!1958
БАЛЛАДА РАБОТЫ
Е. Евтушенко
Пётр
Первый -
пот
первый…
не царский (от шубы,
от баньки с музыкой) -
а радостный,
грубый,
мужицкий!От плотской забавы
гудела спина,
от плотницкой бабы,
пилы, колуна.Аж в дуги сгибались
дубы топорищ!
Аж щепки вонзались
в Стамбул и Париж!А он только крякал,
упруг и упрям,
расставивши краги,
как башенный кран.А где-то в Гааге
духовный буян,
бродяга отпетый,
и нос точно клубень -
Петер?
Рубенс?!А может, не Петер?
А может, не Рубенс?
Но жил среди петель
рубинов и рубищ,
где в страшных пучинах
восстаний и путчей
неслись капуцины,
как бочки с капустой.Его обнажённые идеалы
бугрились, как стёганые одеяла.Дух жил в стройном гранде,
как бюргер
обрюзгший,
и брюхо моталось
мохнатою
брюквой.Женившись на внучке,
свихнувшись отчасти,
он уши топорщил,
как ручки от чашки.Дымясь волосами, как будто над чаном,
он думал.
И всё это было началом,
началом, рождающим Савских и Саский…Бьёт пот -
олимпийский,
торжественный,
царский!
Бьёт пот
(чтобы стать жемчугами Вирсавии).
Бьёт пот
(чтоб сверкать сквозь фонтаны Версаля).
Бьёт пот,
превращающий на века
художника – в бога, царя – в мужика!Вас эта высокая влага кропила,
чело целовала и жгла, как крапива.
Вы были как боги – рабы ремесла!..В прилипшей ковбойке
стою у стола.1958
* * *
Друг, не пой мне песню про Сталина.
Эта песенка непростая.
Непроста усов седина.
То хрустальна, а то мутна.Как плотина, усы блистали,
как присяга иным векам.
Партизаночка шла босая
к их сиянию по снегам.Кто в них верил? И кто в них сгинул,
как иголка в седой копне?
Их разглаживали при гимне.
Их мочили в красном вине.И торжественно над страною,
словно птица страшной красы,
плыли с красною бахромою
государственные усы…Друг, не пой мне песню про Сталина.
Ты у гроба его не простаивал,
провожая – аж губы в кроввь -
роковую свою любовь.1958
* * *
Кто мы – фишки или великие?
Гениальность в крови планеты.
Нету "физиков", нету "лириков" -
лилипуты или поэты!Независимо от работы
нам, как оспа, привился век.
Ошарашивающее – "Кто ты?"
нас заносит, как велотрек.Кто ты? Кто ты? А вдруг – не то?…
Как Венеру шерстит пальто!
Кукарекать стремятся скворки,
архитекторы – в стихотворцы!Ну а ты?…
Уж который месяц -
В звёзды метишь, дороги месишь…
Школу кончила, косы сбросила,
побыла продавщицей – бросила.И опять, и опять, как в салочки,
меж столешниковых афиш,
несмышлёныш,
олешка,
самочка,
запыхавшаяся стоишь!..Кто ты? Кто?! – Ты глядишь с тоскою
в книги, в окна – но где ты там? -
Припадаешь, как к телескопам,
к неподвижным мужским зрачкам…Я брожу с тобой, Верка, Вега…
Я и сам посреди лавин,
вроде снежного человека,
абсолютно неуловим.1958
BЕЧЕРИНКА
Подгулявшей гурьбою
все расселись. И вдруг -
где
двое?!
Нет
двух!Может, ветром их сдуло?
Посреди кутежа
два пустующих стула,
два лежащих ножа.Они только что пили
из бокалов своих.
Были -
сплыли.
Их нет, двоих.Водою талою -
ищи-свищи!
Сбежали, бросив к дьяволу
приличья и плащи!Сбежали, как сбегает
с фужеров гуд.
Так реки берегами,
так облака бегут.Так убегает молодость
из-под опек,
и так весною поросли
пускаются в побег!В разгаре вечеринка,
но смелость этих двух
закинутыми спинками
захватывает дух!1959
ЁЛКА
За окном кариатиды,
а в квартирах – каблуки…
Ёлок
крылья
реактивные
прошибают потолки!
Что за чуда нам пророчатся?
Какая из шарад
в этой хвойной непорочности,
в этих огненных шарах?!
Ах, девочка с мандолиной!
Одуряя и журя,
полыхает мандарином
рыжей чёлки кожура!
Расшалилась, точно школьница,
иголочки грызёт…
Что хочется,
чем колется
ей следующий год?
Века, бокалы, луны…
"Туши! Туши!"
Любовь всегда -
кануны.
В ней -
Новый год
души.
а ёлочное буйство,
как женщина впотьмах, -
вся в будущем,
как в бусах,
и иглы на губах!1959
ГОЙЯ
Я – Гойя!
Глазницы воронок мне выклевал ворон,
слетая на поле нагое.
Я – Горе.Я – голос
войны, городов головни
на снегу сорок первого года.
Я – Голод.
Я – горло
повешенной бабы, чьё тело, как колокол,
било над площадью голой…
Я – Гойя!О, грозди
возмездья! Взвил залпом на Запад -
я пепел незваного гостя!
И в мемориальное небо вбил крепкие звёзды -
как гвозди.Я – Гойя.
1959
ПАРАБОЛИЧЕСКАЯ БАЛЛАДА
Судьба, как ракета, летит по параболе
обычно – во мраке, и реже – по радуге.
Жил огненно-рыжий художник Гоген,
богема, а в прошлом – торговый агент.
Чтоб в Лувр королевский попасть из Монмартра,
он дал кругаля через Яву с Суматрой!Унёсся, забыв сумасшествие денег,
кудахтанье жён и дерьмо академий.
Он преодолел тяготенье земное.Жрецы гоготали за кружкой пивною:
"Прямая – короче, парабола – круче,
не лучше ль скопировать райские кущи?"А он уносился ракетой ревущей
сквозь ветер, срывающий фалды и уши.
И в Лувр он попал не сквозь главный порог -
параболой гневно пробив потолок!Идут к своим правдам, по-разному храбро,
червяк – через щель, человек – по параболе.Жила-была девочка рядом в квартале.
Мы с нею учились, зачёты сдавали.
Куда ж я уехал! И чёрт меня нёс
меж грузных тбилисских двусмысленных звёзд!Прости мне дурацкую эту параболу.
Простывшие плечики в чёрном парадном…
О, как ты звенела во мраке Вселенной
упруго и прямо – как прутик антенны!
А я всё лечу, приземляясь по ним -
земным и озябшим твоим позывным.
Как трудно даётся нам эта парабола!..Сметая каноны, прогнозы, параграфы,
несутся искусство, любовь и история -
по параболической траектории!В Сибирь уезжает он нынешней ночью.
….
А может быть, всё же прямая – короче?1959
МАСТЕРА
Поэма