Перуанские древности.
- А Гуаскара убили? - спросил Пизарро.
- Нет. Атагуальпа посадил его в крепость, и он сейчас там живет. Его стережет надежная охрана, чтобы он не убежал и не поднял бунта против государя. У Гуаскара есть еще младший брат, Манко. Атагуальпа пощадил его, и он живет на свободе.
- А много у вас сеньоров, богатых людей, владеющих замками, поместьями и сокровищами? - задал вопрос Альмагро.
- Я не понимаю тебя. У нас есть знатные люди, близкие и дальние родственники инки, но ни крепостей, ни больших сокровищ у них нет. Инка дает им продовольствие, дарит иногда серебряную и золотую посуду и украшения из драгоценных камней - вот и все, а они должны за это ходить на войну и управлять городами и деревнями.
- Но у них есть крепостные, которые обязаны на них работать? - допытывался Альмагро.
- Таких людей у нас нет. Все обязаны работать на инку, а инка сам указывает, чьи поля обрабатывать, кому строить дома, когда пахать, сеять и жать.
- А куда же девает инка все то, что добывают и изготовляют его подданные? - спросил Пизарро.
- Он приказывает собирать все это в запасные склады, и из этих складов кормят и одевают войско, выдают одежду и продовольствие родственникам инки и кормят тех земледельцев, у которых не уродился хлеб.
- Но есть же у вас богатые люди, которые имеют свои собственные склады? - возразил Альмагро. - Есть же у вас, например, богатые купцы?
Переводчик замялся и с трудом повторил непонятное ему испанское слово.
- Я не понимаю тебя, - отвечал амаута.
Альмагро стал показывать руками, как меняют одни вещи на другие. Амаута догадался.
- Это у нас делают только те, которых инка посылает в чужие страны, но никаких своих складов у них нет. Все, что они выменивают, они отдают инке. Еще делают это дикари да жители прибрежных городов вроде Тумбеса, которые иногда имеют дело с дикарями.
- Так, - насмешливо протянул Пизарро. - Ты говоришь, что дворян у вас нет, купцов нет. Скажешь, пожалуй, что и нищих нет?
- А что значит это слово? - переспросил амаута.
Пизарро, сложив руку горсточкой и подражая движениям нищих, объяснил, что это такое.
Амаута закивал головой.
- Понимаю, понимаю, - сказал он. - Есть у нас такие. Это сумасшедшие, которых Солнце за дурные дела лишило разума. Они обходят все дома и выпрашивают не нужные никому вещи.
Солдаты захохотали. Пизарро попытался объяснить еще раз. Знаками он показал, что нищие - это люди, которым нечего есть, которые умерли бы с голоду, если бы им не подавали. Амаута смотрел на него с удивлением.
- Таких людей у нас нет, - наконец проговорил он. - Раз человек работает, он получает - или с своего участка, или от инки - и одежду и пищу. Он ничего ни у кого не просит. Начальник приходит, ведет его к складу и говорит: вот бери столько-то того-то и столько-то того-то. И он берет. Вот и все. А людей, которые просят у соседей хлеб, потому что они голодны, - таких людей у нас нет.
Раскатистым смехом залился Альмагро. Смеялись солдаты, смеялись монахи, смеялся сам Пизарро. Нет нищих! Что же это за государство, в котором нет даже нищих?
- А по-моему, он или обманщик, или сумасшедший, - вмешался кормчий Руис. - Надо бы допросить его под пыткой. Наверное, сеньор инквизитор захватил с собой кое-что?
Высокий, худощавый монах, к которому был обращен вопрос, ответил не сразу:
- У нас есть немного - всего только дыба и раздвижные железные ботинки с гвоздями внутри. Но в делах светских их применять нельзя. Они только для колдунов и еретиков. А этот человек пока не обвиняется ни в колдовстве, ни в ереси.
- Ну, так велите поджарить его на угольках, сеньор капитан, - не унимался Руис. - Угольки развязывают языки не хуже железных ботинок.
- Жареная курица не несет яиц, Руис, - обрезал его Пизарро. - Кур жарят тогда, когда они перестают нестись. А из этого мы еще кое-что выудим. Скажи, старик, где начальник этого города?
- Ушел в горы, - отвечал амаута.
- Я видел его раньше. Почему у него такие длинные уши? Разве он какой-нибудь особенной породы?
- Он дальний родственник инки. А всем родственникам инки еще в детском возрасте вдевают в уши тяжелые золотые серьги, чтобы всякий сразу видел их высокий сан. От тяжести уши оттягиваются книзу и иногда свисают почти до плеч.
- И много у инки таких родственников?
- У инки Атагуальпы триста жен. И у отца его было триста жен. И у отца его отца было не меньше. Сосчитай же сам, сколько у инки может быть родственников.
- И все они начальники городов?
- Нет, не все. Одни служат солдатами, другие отмеряют участки для земледельцев, третьи - жрецы при храмах, четвертые надзирают за работами. Что им прикажет инка, то они и делают.
- Ну, а которые ничего не делают, таких у вас много?
- Таких у нас нет. Работать должны все - и земледельцы, и ремесленники, и родственники инки. Кто не хочет работать, тех наказывают. Ничего не делать могут только старики.
- Слышите, друзья, каковы индейские гидальго? - захохотал Альмагро. - Работают всю жизнь - вот так гидальго! Что бы сказал, например, брат испанского короля, если бы кто-нибудь захотел наказать его за то, что он ничего не делает?
- Врет он все, - угрюмо проворчал Руис. - Нет такой страны на свете и не может быть. Нет настоящих гидальго, нет купцов, нет богатых, нет нищих… Что это за страна такая? Старикашка или спятил с ума, или врет.
Поздно ночью допрос кончился. Пизарро приказал увести пленного на палубу и привязать к мачте вместе с внучкой. На следующий день амауту и девочку допрашивали отдельно, но, к удивлению испанцев, оба они говорили одно и то же. И чем больше они рассказывали, тем более загадочной и странной казалась эта страна белым людям.
Амаута говорил, что у квичуа (так называл себя этот народ) земля принадлежит не отдельным людям, а инке, то есть всему государству. Особые чиновники отводят земельные участки отдельным деревням, а деревни распределяют их между жителями. Кроме того, значительная часть земель выделяется инке и служит для пропитания войска, родственников инки и чиновников, а часть отводится храмам для содержания жрецов. Когда наступает пора сельскохозяйственных работ, земледельцы сначала обрабатывают поля храмов, потом поля инки и наконец свои собственные.
Кроме земледельцев, в государстве инки много ремесленников. Одни изготовляют материи из хлопка и шерсти, другие ткут, ковры, третьи делают оружие, четвертые добывают и обрабатывают медь, пятые ищут золото и серебро и выделывают из них украшения, шестые проводят дороги и строят мосты, седьмые обтесывают каменные плиты и воздвигают храмы и дворцы. Чиновники ведут им учет и пересылают с места на место, указывая, что и где нужно делать. Все их изделия идут на склады инки и оттуда распределяются между населением.
У инки имеется большая постоянная армия. Он часто ведет войны с соседними полудикими племенами и присоединяет их к своему государству. В недавно завоеванные провинции посылаются особые учителя, которые обучают вождей и их семьи языку квичуа. Наиболее способных из молодежи отправляют на выучку в Куско, Квито или другие большие города, а когда они научатся ремеслам, земледелию и искусству составлять и читать квипус, их возвращают на родину и делают там начальниками.
Долго говорил амаута об учреждениях и обычаях своей страны. От его рассказов Пизарро становилось не по себе. С таким государством не так легко будет справиться, как с безоружными индейцами северных частей побережья. Жителей в Перу, как уверяет амаута, числится около десяти или одиннадцати миллионов, между тем как во всей Испании их не наберется и пяти с половиной. Империя инков имеет вдвое больше людей, чем Испания! Как же покорить ее со ста восемьюдесятью солдатами? Правда, у испанцев есть стальные латы, лошади и ружья. Испанцы хорошо знают воинское искусство, но их - маленькая горсточка, а противников у них - десять миллионов. Покорить такую страну с таким отрядом - пустая мечта.
В беседах с амаутой прошло два дня. Закончив последний допрос, Пизарро долго ходил по палубе и думал. Положение казалось ему безнадежным. Если все, что рассказывал старик, - правда, нужно поскорее сложить на корабль награбленное добро и возвращаться в Панаму. Но ложно ли будет завербовать там хоть одного солдата после такой неудачи?
Кто-то тихо прикоснулся к его плечу. Пизарро вздрогнул и обернулся. За ним стоял инквизитор - отец Игнасио.
- Вы кончили разговоры с вашим пленником, сеньор капитан? - спросил монах.
- Да, я узнал от него все, что мне нужно. Думаю, что больше его спрашивать не стоит.
- Тогда передайте его в наши руки. Я попытаюсь обратить его к истинной вере.
- А если это вам не удастся, отец Игнасио?
- Старик - жрец и, значит, служит демонам. Если он не откажется от своих гибельных суеверий, мы сожжем его на костре.
- Как хотите, отец Игнасио. Я солдат, и меня это не касается.
Пизарро повернулся и ушел в каюту.
Монах позвал индейца-переводчика и подошел к связанному амауте. Он долго говорил о христианской вере, о заблуждениях язычества, об аде и рае. Индеец, плохо понимавший его речь, путался и перевирал слова. Но амаута все-таки кое-что разобрал. Когда монах кончил, амаута минуты две помолчал и сказал:
- Ты хочешь, чтобы я отказался от нашего бога, великого Солнца? Но скажи: ведь оно не умерло, оно живо? Ведь завтра оно взойдет? И послезавтра взойдет?
- Ну, конечно, взойдет, - отвечал дон Игнасио.