Иногда случались мелкие приступы раздражения и плохого настроения, почти всегда - в конце дня после особенно тяжелого пути и главным образом - из-за распределения обязанностей. Но они бывали непродолжительными. К счастью, среди семерых нас не возникало ни малейшего личностного конфликта. Никто не попытался поставить себя во главе группы. Любой уместный совет получал отклик и исполнялся. В случае расхождения мнений по тому или иному вопросу было принято, чтобы Смит, наш старейшина, ставил на голосование, и дело окончательно решалось. Колеменос, который никогда ни с кем не спорил, прекращал редкие стычки, взваливая на свои плечи все то, что нужно было делать. Он выполнял всегда больше работы, чем было отведено ему, даже не думая об этом. Неутомимый, великодушный, этот человек был замечателен во всех отношениях.
Странным образом мы узнали о том, что приблизились к озеру Байкал, за два дня до того, как увидели его. Мы почуяли характерный запах воды, к которому примешивался очень тонкий и сладковатый аромат водных растений, и это - необъяснимые ощущения, которые вызывают ностальгию у прибрежных жителей. Мы еще не дошли до озера, когда наткнулись на множество костей больших рыб. Поблизости не было воды, и мы были озадачены тем, как они здесь оказались.
Спустившись с плоскогорья, окаймлявшего Байкал, мы увидели настоящие дороги, вероятно, второстепенные, но намного лучше всех тех, которые нам довелось видеть со времен нашего побега из лагеря. Ветер донес до нас со стороны озера отдаленный звук заводского гудка.
Мы пришли на одно возвышенное место, откуда перед нашим взором раскинулась долина, и мы не без волнения пришли к выводу, что это, должно быть, было начало Байкала. Группы промышленных зданий виднелись в нескольких километрах к западу. Возвышались высокие скалы цвета охры, усеянные елями, которые придавали им вид прически ирокеза. На одном месте на берегу стояли маленькие деревянные домики, а около них лежало несколько перевернутых лодок, и с промежутками были расставлены деревянные колья, на каких рыбаки сушат свои сети. Видимость оказалась превосходной, ветра не было, и дым из заводских труб поднимался прямо вверх. В рыбацкой деревне ничего не двигалось, и мы подумали, что, может быть, эти жилища использовались только летом. Внизу между нами и водоемом извивалась дорога, вдоль которой стояли телеграфные столбы, белые изоляторы на них удерживали большое количество проводов, что указывало на то, что поблизости был населенный пункт определенного значения. Наша задача заключалась в том, чтобы определить, на какой стороне озера мы находимся. Обсудив, мы пришли к заключению, что слишком уклонились на запад: теперь мы продвигались где-то со стороны северо-западного угла озера. Что означало, что мы должны были идти по северному берегу по направлению на восток до тех пор, пока он не изменит свое направление на юг, выводя нас на путь через южную Сибирь.
Целый час мы прятались, поглощенные созерцанием просторной панорамы, открывшейся нашему взору. На мгновенье нам показалось, что мы услышали гудок парохода. Мы все развеселились при мысли о том, что достигли еще одного этапа нашего долгого пути на юг. Мы обменивались мнениями, мы сознавали, что от наших съестных припасов практически ничего не осталось, кроме остатков мяса с довольно сильным ароматом. Мы говорили о Байкале, и я сказал остальным, что он считается самым глубоким озером в мире, что это огромная впадина с крутыми скатами, бездна, которая местами достигает 1500 метров. Я рассказал им одну историю, которую услышал от своего дяди, сражавшегося на стороне русских белогвардейцев в Сибири. Драма, произошедшая с остатками антибольшевистской армии, переходившей через замерзшее озеро. Лед посередине не был прочным, и погибли сотни беглецов. Я смутно помнил, что читал статьи, рассказывающие о том, что это обширное водное пространство, беспрерывно колеблемое мощными подводными течениями многочисленных рек, обводняющих его, никогда не замерзало по всей поверхности.
Смит положил конец нашим догадкам:
- Спустимся вниз, посмотрим, - предложил он.
Чтобы дойти до дороги, нам понадобилось больше времени, чем мы думали. Потрепанный временем и ненастьем указательный столб обозначал направление и расстояние до какого-то города или поселка под названием Шишевка, вероятно, того самого места, где были расположены заводы, увиденные нами с нашего пункта наблюдения. Мы быстро перешли дорогу и поспешили в лес на противоположной стороне. Между нами и берегом озера простирались полтора километра достаточно плоской земли, где среди дубов, ясеней, берез, лип и ив обильно рос можжевельник. На более влажных участках рос, шурша на ветру, тростник, похожий на бамбук. Выйдя из опушки леса, мы пришли к берегу какой-то реки. Я поднял руку, и прибежали все. Надо было решить, будем мы переходить через эту реку или нет. Она была шириной всего где-то сто пятьдесят метров, но лед посередине был расколот, и было видно быстрое течение темной воды. Выяснилось, что все мы умеем плавать. Общее мнение было таково, что так как отныне мы будем иметь дело с многочисленными реками, не стоит отступать при виде этого первого испытания. Я предложил пойти первым. Каждый размотал ремешок из необработанной кожи, которым был опоясан вокруг талии. Мы сделали из них веревку для подстраховки. У каждого ремешок был завязан на семь оборотов, так что соединение всех бечевок составило очень длинную веревку. Пока остальные наблюдали за окрестностями, я легкими шагами пошел по льду. Он вдруг не выдержал и я, задыхаясь от холода, оказался в воде... Преодолев короткое расстояние, разделяющее меня от кромки прилегающего к противоположному берегу льда, я попытался вскарабкаться. Лед снова раскололся. С большими усилиями мне удалось взобраться наверх, и я прополз несколько метров на животе, прежде чем рискнул встать на ноги. Промокший и продрогший, я подал знак остальным переходить. Для них это было менее трудно, но также неприятно. Они перешли по одному, держась на одной линии. Последним вытащили Смита, обвязавшегося вокруг талии.
С тех пор, когда нужно было переходить через реки, где лед был не очень толстым, я брал топор в качестве ледоруба - чтобы выбираться с его помощью из воды.
Не теряя времени, мы нашли укрытие под деревьями, и сняли с себя три части одежды - стеганые штаны, куртку и меховой жилет, чтобы выжать из них по возможности всю воду. Затем, одевшись, мы пошли по направлению к озеру быстрым шагом, чтобы ускорить циркуляцию крови в наших окоченевших конечностях. Прибыв на озеро, мы сориентировались и направились на восток.
После обеда, ближе к вечеру, мы посоветовались, чтобы обсудить следующий этап. Идти вдоль берега на слишком близком расстоянии, значит, подвергать себя риску быть замеченными жителями рыбацких деревень или опытно-промышленных поселков, расположенных здесь, в северной части озера, относительно далеко друг от друга, но становящихся все многочисленнее по мере того, как мы приближались к более крупным городам, сосредоточенным на подступах к Транссибирской магистрали. Все согласились с предложением, что нужно свернуть на север с целью избежать выхода на дороги и населенные пункты, и идти параллельно озеру, но на значительном расстоянии от него. В результате чего мы отправились в северо-восточном направлении с намерением перейти дорогу немного позже. Шагали быстро, чтобы наше тряпье высохло. Мы преодолели примерно восемь километров, когда увидели перед собой деревья, растущие на берегу реки.
Идущий справа от меня Заро внезапно поднял руку. Я передал знак, и весь строй остановился. Заро настойчиво показывал на одну точку в направлении реки. Я увидел, как что-то двигалось между деревьями. Какое-то животное или человек - на расстоянии сотен метров, когда начинает темнеть, трудно определить. Нужно было прояснить ситуацию. Я подошел к Заро, чтобы спросить у него, что он думает про увиденное.
- Это, может быть, человек, - ответил мне он. - В любом случае, человек он или животное, ведет себя так, словно заметил нас и пытается скрыться.
Остальные подошли к нам.
- Если это человек, - сказал Маковски, - нужно будет убить его и бросить в реку. Мы не можем брать на себя риск быть разоблаченными.
Вернувшись в строй (Смит и Заро слева от меня, Палушович, Маковски, Маршинковас и Колеменос - справа), мы двинулись вперед, согнувшись напополам, переходя из одного островка поросли в другой. Вскоре мы обнаружили, что деревья стоят рядком в пятидесяти метрах от реки, воды которой теперь виднелись четко. Подойдя на метров десять к первым деревьям, я остановился, чтобы прислушаться. Другие сделали то же самое. Вдруг какой-то силуэт, прятавшийся до этого за стволом дерева, метнулся в чащу. Мне хватило времени увидеть на нем штаны и тяжелые сапоги. Я бросился вдогонку, остальные - следом за мной.
Упомянутые сапоги c прорезиненными подошвами и голенищем с подкладкой из войлока доходили до колен беглеца. Они смешно выныривали из лесных порослей. Я набросился на сапоги с намерением поймать их хозяина. Мгновение спустя я был уже... за ним - с сапогами в каждой руке. За мной - запыхавшийся Колеменос. Перед нами оказались две малюсенькие ноги в портянках и пара хрупких лодыжек. И тут раздались душераздирающие рыдания. Мы оглядели друг друга, застигнутые врасплох.
- Это, наверное, женщина, - прошептал кто-то растерянным голосом.
Колеменос нагнулся, раздвинул кусты и осторожно поднял ее. Это была девочка, коротышка. У нее были расширенные от ужаса глаза и с потеками от слез грязное лицо. Несколько минут назад мы представляли собой группу мужчин, готовых ко всему, способных на убийство ради того, чтобы не быть пойманными. И вот теперь мы чувствовали себя неловко, словно непоседливые мальчишки, схваченные на месте преступления и пытающиеся выразить свое раскаяние. Сквозь слезы она скользнула взглядом по моему лицу и сжалась еще больше.